4

Дверь открыла Лидия Кирилловна. В передней горела синяя лампочка, и Лидия Кирилловна несколько мгновений удивленно вглядывалась, не узнавая, потом узнала, улыбнулась, но, как показалось Киму, без особого восторга.

- Вот это гость,- сказала она,- заходи, ноги вытирай...

- Я мимо шел,- стуча ботинками на лестничной площадке, говорил Ким,- решил посетить... Я, конечно, устроен уже... Общежитие получил... Работаю... Вот кекс,- он протянул коробку,- с Новым вас...

- Спасибо,- сказала Лидия Кирилловна,- тебя также... Зачем ты тратился... У нас гости... Раздевайся, посидишь.

Ким снял пальто, ушанку, одернул куртку и пошел следом за Лидией Кирилловной через переднюю, где было много вещей, которые обычно наслаиваются с годами и придают дому прочность, устойчивость, в отличие от предметов, недавно купленных, не оставивших еще даже следов на полу и стенках. Стоял резной шкаф красного дерева с вывалившейся дверцей и прислоненный к шкафу футляр стенных часов, тоже красного дерева. На том и другом были одинаковые вензеля, видно, работы одного мастера. Кованый сундук в углу отделял пространство, где валялись галоши и зонтики, там царил полумрак, и у Кима вдруг мелькнула мысль, конечно нелепая, что хорошо б забраться туда, лежать в тишине, среди уютного потрескивания. Он вошел в комнату, резко освещенную, абажур был несколько приподнят, обнажив лампу. Катя сидела за столом рядом с мужчиной в железнодорожном кителе с серебряными майорскими погонами. Другой мужчина был в форме Министерства финансов, весь покрыт кантами и с литыми гербовыми пуговицами вдоль мундира. Катя была в шерстяном платье с плечиками и рукавом три четверти.

- Вот,- сказала Лидия Кирилловна,- мальчик пришел... У нас в доме всегда было полно ребят... Катенькины соученики... Покойный муж даже ругался... Знаете, ответственная работа...

- Хватит, мама,- сердито сказала Катя, лицо ее было раздражено, хоть глаза и поблескивали от выпитого вина.- Откуда ты? - спросила она Кима.- Я думала, ты уехал...

- Нет, я работаю в шахте,- сказал Ким, - я мимо шел...

- Молодец,- оборачиваясь, сказал мужчина с литыми пуговицами,- таких люблю...

Лицо его было красным, а на лбу большие белые залысины.

- Садись,- сказал он, крепко пожал Киму руку и усадил рядом, - выпьем. - И налил водки.

Ким выпил, закусил селедкой, сняв с нее прилипший к кожице волос. Железнодорожник подмигнул ему из-за Катиной спины. Оба гостя уже казались Киму замечательными людьми, и он испытывал благодарность каждый раз, когда мужчина с литыми пуговицами то подвигал вкусный печеночный паштет, то наливал тягучие наливки.

- Не надо ему мешать водку с наливкой,- издали сказала Катя. Голос ее слышался точно через стену.

- Ничего,- сказал мужчина с литыми пуговицами,- он шахтер... Между прочим, слышали, арестовали Вадима Синявского... Этого футбольного радиокомментатора... Оказывается, он связан с сионистами. Допустим, ведет он футбольный репортаж... Бобров прорывается по правому краю... Допустим... А в действительности это код... Шифер, если сказать по-простому... Его там за рубежом принимают... Бобров, допустим, обозначает военный завод... А правый край место расположения... Тамбовская область, допустим... Хитро...- Мужчина отодвинул стопку, вылил из граненого стакана лимонад в пепельницу, налил в стакан водки так, что переливалась через край, густо посыпал водку перцем, потряхивая перечницей, хлебнул, пригнувшись, прикасаясь губами к стоящему на столе стакану, чтоб не расплескать, затем поднял стакан, выпил залпом и щелкнул пальцами.- Хорошо,- сказал он.

Железнодорожник отбросил корпус назад и вправо, так что оказался за спиной Кати, и кивнул на нее, скорчил гримасу, вытянув губы трубочкой. Мужчина прыснул.

- Хорошо,- повторил он,- или, допустим, некоторые думают,- продолжал мужчина, размахивая ножом, кусочки паштета срывались с лезвия и падали на скатерть,- вернее, бытуют демобилизующие настроения, что космополиты - это просто мирные граждане, определенной, так сказать, национальности,- мужчина подмигнул Киму,- в действительности же они просто готовили вооруженный путч...

- Попробуйте торт,- появившись сзади, сказала Лидия Кирилловна и, отодвинув полные объедков тарелки, поставила круглое блюдо с тортом. Крем сверху подрумянился. Кое-где светло-коричневая корочка лопнула, и вязкая сладкая масса выползла наружу.

- Ах ты, мое золотце,- сказал мужчина и обнял Лидию Кирилловну. Рука его поехала по сдобному плечу Лидии Кирилловны, зацепила грудь. Лидия Кирилловна зарделась, поправила перманент. Лицо ее было напудрено, а губы ярко подмазаны.

- Мама,- со злобой сказала Катя и поднялась. Железнодорожник взял Катю за локоть, усадил, зашептал что-то, отрезал кусок торта, налил наливки.

- А вы напрасно,- перегнувшись через стол, сказал Кате мужчина,- напрасно мать не уважаете... А еще замуж хотите...

Катя вновь поднялась, и железнодорожник вновь усадил ее за локоть, зашептал.

- Пошли мальчишку купить папирос,- сказал железнодорожник, обернувшись к мужчине.

- Сходи, брат шахтер,- сказал мужчина,- вот те деньги...

Ким скомкал деньги в кулаке и пошел к дверям, неуклюже влез в пальто. На лестничной площадке его кто-то окликнул. Ким обернулся, увидал железнодорожника.

- Слушай,- сказал железнодорожник,- возьми еще червонец. И папиросы себе возьми... Походи немного... Зайди и пригласи Катю на вечер... Скажи, встретил ребят... Придумай что-нибудь. Мы можем просто уйти, но неудобно... Я в одной системе с ее отцом работал... Катя ведь тебе нравится...

- Нравится,- тихо сказал Ким,- только денег не надо...

Ким пошел по лестнице, высоко подбрасывая ноги, вывалился из парадного и выбежал зачем-то к трамвайной остановке в конец переулка, плавно падая. Он постоял у трамвайной остановки, потолкался, затем свернул к магазину, ярко освещенному, там тоже была толчея, все спешили, поглядывали на часы, и захваченный веселым потоком Ким тоже спешил, глядел на пустое запястье левой руки. Он купил пачку папирос, плитку шоколада, это уже на свои деньги, у него теперь осталась мелочь со сдачи да две грязные, смятые бумажки. Ким выудил их из бокового кармана, где они были затерты среди пуговиц и разной шелухи, отряхнул, аккуратно сложил вчетверо и воткнул в маленький брючный карманчик спереди. Потом он побрел назад, вглядываясь в подъезды, так как дорогу знал лишь с другого конца переулка. Наконец он нашел свой подъезд, поднялся по лестнице и остановился в нерешительности перед дверьми, потому что оттуда слышались плач и крики. Потоптавшись, Ким все ж прикоснулся к звонку, погладил его, нажал. Крики сразу оборвались, послышались шаги, и дверь открыла Лидия Кирилловна, растрепанная и заплаканная.

- Вот и ты,- сказала она, на этот раз искренне обрадовавшись,- пойдем быстрее.- И, сильно взяв за руку, потащила в комнату. Гостей уже не было. Катя сидела перед столом, тоже заплаканная, растрепанная, шерстяное платье ее было расстегнуто у горла.

- Катенька, Ким пришел,- сказала Лидия Кирилловна.- Сейчас мы будем пить чай.

Лидия Кирилловна подошла к Кате, несмело протянула руку, пригладила Катины волосы, убрала их со лба, но Катя вдруг ударила мать по руке, оттолкнула и начала кричать:

- Ты издеваешься надо мной... Ты меня продать хочешь... Ты приводишь мужчин, и они меня разглядывают. Нравится, не нравится... Это унижает, это грязь... Но тебе наплевать... Окончу техникум и не буду... Не буду с тобой жить...

- Катенька, я хотела как лучше,- растерянно сказала Лидия Кирилловна,- он работает в управлении дороги... Оклад, машина... прекрасный семьянин... Жена его от рака померла... Помнишь, в прошлом году зимой были похороны и из Грузии самолетом привезли живые цветы... Об этом все говорили... Если б он разошелся или что подобное, я б его никогда не пригласила.

- Он перекривлял меня,- крикнула Катя,- думаешь, я не видела... За спиной показывал, какая я пучеглазая... Какие у меня вытянутые губы...