Гартману, 13 октября н. ст. 1842

<13 октября н. ст. 1842. Рим.>

Nicola Gogol, essendo giunto in Romo con un suo amico incomodato ed avendo piu volte ricercato il sig Hartmann nella sua abitazione, ha saputo essere in Frascati e siccome tanto esso, che il suo amico hanno bisogna della sua assistenza, cosi lo prega a voler avere la compiacenza di recarsi in Roma al piu presto possibile, prevenendolo, che il medesimo allogia nella solita abitazione in Via Felice № 126, persuaso que sara poi favorirlo, glie ne anticipa, li suoi ringraziamenti e si di dichiara etc. Giovedi 13 Ottobre 1842. Адрес: Al Sig Sig Hartmann. Villa Falconieri. Frascati.

Николай Гоголь, прибывший в Рим вместе со своим больным другом, посетив несколько раз квартиру г. Гартмана, узнал, что последний находится в Фраскати. А так как друг его нуждается в помощи г. Гартмана, то он просит г. Гартмана оказать ему любезность и как можно скорее вернуться в Рим. Он предупреждает, что проживает на своей обычной квартире в Via Felice № 126. Убежденный в содействии г. Гартмана, он заранее выражает ему свою благодарность и изъявляет свое почтение.

Четверг, 13 октября 1842 г. Адрес: Г-ну Гартману. Вилла Фальконьери. Фраскати.

Прокоповичу Н. Я., 22/10 октября 1842

Рим. Октябрь 22/10 <1842>.

<Боле>[251] знь моя была причиной, что до сих пор не вслал тебе <зак>[252] лючительной пиэсы, которую теперь посылаю. Едва справляюсь[253] <с писаньем и едва?>[254] мог кое-как переписать ее. Хотя она всё еще вовсе не в том <виде, в>[255] каком бы желал, и хотя многое следовало бы выправить и <передела?>[256] ть, но так и быть. Авось либо простят и припишут времени <неопытнос?>[257] ти и молодости автора, как оно действительно и есть, ибо писано давно. <Если>[258] мое заявление и молчание повергло тебя в изумление и <недоумен?>[259] ие, то, с другой стороны, твое молчанье мне кажется <непост>[260] ижимо. Ну, что бы уведомить меня хотя одною строчкой, как идет дело и печатанье. Я послал тебе три письма, и ни на одно ни строчки ответа. В одном письме я тебе послал конец «Ревизора», в другом письме «Игроков», написал тебе порядок, в каком должно быть и следовать одно за другим. Писал, чтобы в «Тарасе Бульбе» удержать попрежнему слышу, вместо — чую. Под комедией «Женитьба» выставить год, в который писана (1833).[261] За нею особенный лист с титулом: «Отдельные сцены и драматические отрывки (с 1832 по 1837 год)». Потом такой порядок: «Игроки», «Утро делового человека», «Тяжба», «Лакейская», «Сцена из светской жизни», «Театральный разъезд». Всякая с особым передовым листом. Сделай милость, уведоми меня обо всем. Теперь, кажется, никакой нет уж помехи, а потому благословляю оканчивать печатанье, да и пускать книгу в продажу. Если печатанье взяло много издержек и книги вышли толще, нежели предполагалось, то можно пустить по 30 рублей. Первые экземпляры сей же час послать в Москву. Один Шевыреву. Другой Сергею Тимофеевичу Аксакову. Третий Хомякову. Четвертый Погодину. Все можно адресовать на имя Шевырева, с просьбой, чтобы он поскорее вручил им. В Петербурге первые экземпляры: гр. Вельегорскому (живет возле Михайлов<ского> театра), Александре Осиповне Смирновой (на Мойке, в собственном доме, за Синим мостом, за домом Ам<ериканской> компании), Плетневу, само по себе разумеется, Вяземскому.

Нужно распорядиться так, чтобы «Ревизор» и «Женитьба» отданы были вскоре после отпечатанья в театральную цензуру, чтобы не были там задержаны долго, ибо[262] <н>[263] ужно, чтобы всё это поспе<ло>[264] к бенефису <Ще>[265] пкина и Сосницкого. Не дур<но буд>[266] ет тебе съездить потом <к Сос>[267] ницкому <и сказ>[268] ать ему, что мое[269] желанье таково,[270] чтобы их бенефисы пришлись <в один>[271] день. Чтобы «Женитьба» была представлена в один день и в <Москве>[272] и в Петербурге. Что таким образом, как ему известно, я хотел <и преж>[273] де. И потому, чтобы он с своей стороны постарался тоже <об уст>[274] ранении всякого рода препятствий. Если театральная цензура <будет?>[275] привязчива и будет вычеркивать кое-какие выражения, то обратись <к Вель>[276] егорскому и скажи ему, что я очень просил его сказать цензору <…?>[277] слова два, особливо если цензор — Гедеонов, которого Вельегорский знает. <Щепкин>[278] об этом очень просил. Насчет этого не дурно бы также <посове>[279] товаться с Краевским, который, кажется, знает все цензурные <поряд>[280] ки. Я напишу от себя письмецо к Никитенке, которому поклонись от меня <усерд>[281] но. И, пожалуста, сию же минуту по получении этого письма уведоми. Адресуй мне: Via Felice, № 126, 3 piano. Будь здоров. Целую тебя сто раз. <Люби меня?>[282] попрежнему, люби так, как я тебя люблю. В следующем письме поговорим <обо>[283] всем, и о тебе и о мне. Спешу отправить на почту. Перецелуй за меня всех <своих?>.[284] Пожалуста, не замедли извещением обо всем. Кланяйся всем помнящим меня <…?>[285] Белинскому, Комарову.