СВЕТОСЛАВ МИНКОВ

УКРАДЕННЫЙ ДОМ

Перевод С. КОЛЯДЖИНА

Вот вам история из области таинственного.

Возвращаюсь я однажды вечером в очень веселом расположении духа. Выпил я, понимаете, с приятелями, и у меня было чудесное настроение. Мурлыкаю, знаете, этак про себя по старой привычке, достаю ключ из кармана и тычу в замочную скважину двери. А дверь, представьте себе, открыта. И что еще более необъяснимо: лампа в передней горит. Набираюсь храбрости, вхожу внутрь, - и что вы думаете? На оттоманке растянулся какой-то незнакомый субъект в кепке, курит папироску да еще преспокойно разглядывает иллюстрированный журнал, купленный мной несколько дней тому назад. Иными словами, расположился человек как в своем собственном доме, а настоящий, нотариально засвидетельствованный хозяин дома чувствует себя неловко, как в чужой квартире.

- Что вам здесь нужно? - спрашиваю я незнакомца с известным волнением в голосе.

Человек в кепке даже не удостаивает меня ответом. Поднимается он лениво с оттоманки, тушит папиросу в пепельнице и вдруг направляет мне под самый нос револьвер.

- Деньги или жизнь! - говорит равнодушно он и смотрит на меня с презрением.

- Ста левами могу вам услужить, - отвечаю ему, - больше у меня нет. Если хотите, могу вам подарить свою Жизнь, только не стреляйте, прошу, вас, а то разбудите соседей. А я не хочу портить с ними отношений, даже будучи мертвым.

- Шутки в сторону! - говорит строго незнакомец и постукивает меня по носу дулом револьвера. - Давай свои часы!

Тогда я начинаю понимать, что дело обстоит действительно серьезно, и достаю покорно из жилетного кармана свои золотые часы - дорогую память о покойном отце.

Субъект берет часы, внимательно разглядывает их, как хороший знаток, а затем опускает в свой карман.

- Хорошо, что золотые, - цедит он сквозь зубы. - Будь они никелевые, я бы их не взял. Сейчас ломбарды принимают только солидный товар.

Я с достоинством улыбаюсь и стараюсь быть спокойным. А мой гость с неослабевающим любопытством интересуется всеми предметами в моих карманах.

- Авторучка исправна?

- Прошу вас, не обижайте американскую промышленность! Это настоящий "Паркер". Фабрика продает их с двадцатилетней гарантией. Автомобиль пройдет по этой ручке и не повредит! Только перо будет немного царапать и давать больше чернил, но это не имеет значения.

- А это что такое? А, новый галстук!

- Да, я купил его вечером. Чистый шелк. Если вам нравится, можете взять и его.

- Возьму, конечно, - ухмыляется незнакомец и забирает галстук. - Будь он с белыми точечками, был бы еще красивее. Красный с белыми точечками, а?

- Да, завтра я куплю другой, с белыми точечками, как раз на ваш вкус, - успокаиваю я вора и предлагаю ему присесть на оттоманку, так как чувствую себя усталым.

- Не вертись! - вскрикивает он, и глаза его вспыхивают злым блеском.

Когда в моих карманах остается только несколько измятых и грязных трамвайных билетов, незнакомец опять направляет мне в лицо револьвер и говорит:

- А сейчас посмотрим, что имеется в комнатах. Айда вперед!

Я направляюсь вперед, а он следом за мной. Проходим из комнаты в комнату, открываем разные ящики и извлекаем оттуда всевозможные вещи, которые заслуживают внимания: портсигар, серебряный сервиз, четыре статуэтки севрского фарфора и, наконец, две пары новых ботинок.

- Нет ли какого-нибудь чемоданчика, чтобы сложить все это?

- Есть, как же так нет! - отвечаю я любезно и достаю из-под кровати свой чемодан из свиной кожи. - Пожалуйста!

Человек в кепке укладывает в чемодан серебряный сервиз, фарфоровые статуэтки и ботинки; портсигар прячет в задний брючный карман, а затем мы опять возвращаемся в гостиную.

Там он берет из деревянной коробки папиросу и сует ее в рот.

- Дай прикурить!

С присущей мне любезностью я хватаю со столика спички, зажигаю и подношу желтое пламя к папиросе. Именно в это мгновение наступает развязка. Пока незнакомец прикуривает папиросу, я совершенно неожиданно беру его за горло, с молниеносной быстротой хватаю с этажерки тяжелую железную пепельницу и наношу ему несколько тяжелых ударов по морде. Из носа его хлещет кровь, и он, качнувшись, падает. Я моментально бегу на кухню, приношу веревку и связываю вора.

Тогда победа, естественно, пробуждает во мне все мои варварские чувства, и стены дома дрожат от моего ликующего баса.

- Бандит! - кричу я над потерявшей сознание своей жертвой. - Разбойник! Я голову тебе оторву, как цыпленку! Галстуков с точечками ищешь, а? На вот тебе еще точечки!

И я пинаю его изо всей силы в спину.

А он открывает один глаз и смотрит на меня беспомощно. Никак не может прийти в себя. Зашелся и не шевельнется.

Беззаботно насвистывая, я подхожу к телефону. Снимаю трубку, и через несколько секунд из центральной станции мне отзывается женский голос:

- Алло-о-о!

- Дайте мне полицейское управление!

- Крррррр... алло, говорит полицейское управление.

- Говорит гражданин Обесников! Направьте немедленно полицию арестовать вора!

- Подайте заявление!

- Ка-а-ак? Какое заявление? Но ведь вор в доме! Лежит без сознания! Я избил его при защите своего собственного имущества!

- Алло, алло! Избегайте самоуправства! Подайте заявление! Таков порядок! Мы поймаем вора! Незачем вам ловить его! Полиция знает свое дело! Крррррр...

И телефон разъединили.

Я почувствовал внезапную тревогу. Господи, до чего же я был несообразителен! Я как будто гражданин этой страны, а все-таки не знаю ни ее законов, ни ее полицейских порядков. Какая нужда, в самом деле, была в моем кровавом подвиге, когда все это полуночное происшествие совсем легко можно было уладить всего-навсего одним только заявлением? Меня охватило искреннее раскаяние в том, что я разбил нос человеку в кепке, и в то же время я почувствовал невыразимую радость от нашей образцово устроенной действительности, в которой кроется столь необычная и сверхсовершенная система поимки преступников.

Я подошел взволнованный к своему незнакомому гостю, снял кепку с его головы и погладил по волосам. Бедняга! Он безжизненно лежал на полу, и грудь его тяжело дышала. И нужно же было мне так сильно стукнуть его! Я принес воды, смыл кровь с его лица, потом развязал, и мало-помалу он пришел в себя.

- Простите меня, - сказал я ему, - я не знал порядка. Сейчас вы можете уходить, я же подам заявление, чтобы вас поймали!

Вор поднялся на ноги и лукаво усмехнулся.

- Меня никогда не поймают! - произнес он.

- Глубоко ошибаетесь! - ответил я ему. - Полиция знает свое дело. Не позднее завтрашнего дня вас упрячут в тюрьму!

- Смотри ты, чуть было не забыл! - ударил себя по лбу незнакомец, заметив в одном из углов гостиной мой четырехламповый радиоприемник.

- Да, да, можете взять и его. Теперь, как раз в это самое время, передают интересную танцевальную музыку из Варшавы и Вены. Не хотите ли попробовать?

- Нет надобности, - ответил сухо гость и отключил антенну от приемника.

Потом он взял в одну руку чемоданчик с серебряным сервизом, с фарфоровыми статуэтками и обувью, а в другую - мой любимый радиоприемник и, так изрядно нагрузившись, направился к двери.

- Вы хотя бы коньяку выпили, прежде чем уйти, - обратился я любезно к своему гостю. - Коньяк, понимаете, чудесно действует на организм и на настроение!

- В другой раз, - сказал гость, - а сейчас - спокойной ночи!

- Спокойной ночи! - воскликнул я и, закрывая двери за его спиной, добавил: - Пока полиция вас не поймает, не забывайте, прошу вас, заводить часы ровно в двенадцать дня! Это непременное условие их точного хода!

Оставшись один, я уселся за письменный стол и написал заявление, в котором просил вернуть мне мою собственность, упомянул все отличительные черты вора, а также вещи, которые он похитил у меня и унес с собой. И, вполне успокоившись этим своим разумным поступком, с непоколебимой верой в счастливый исход полицейского розыска, я надел шляпу и направился в полицейское управление, не желая ждать утра. Кто его знает - а вдруг я пропущу срок? Очевидно, для всего существует свой твердо установленный порядок.