Каковы были шансы на то, что Гитлер совершит самоубийство? Свидетельства того, что Г итлер в последние несколько недель в бункере высказывал намерение покончить с собой, не имеет абсолютно никакой ценности, поскольку они высказывались находящимися на подозрении лицами, желавшими выставить себя в определенном свете. Предполагается, что у Шпеера неуверенный Гитлер спрашивал насчет самоубийства, а это указывает на то, что Гитлер почти до самого конца пребывал в нерешительности, однако письменные показания Шпеера изображают Гитлера человеком, принявшим твердое решение:

«Я не суду сражаться лично: есть шанс попасть в руки русских. Я не хочу, чтобы враг надругался над моим трупом, поэтому я распорядился, чтобы меня кремировали. Фрейлейн Браун хочет уйти из жизни вместе со мной, а перед этим я застрелю Блон-ди (восточноевропейская овчарка Гитлера). Поверь мне, Шпеер, для меня совсем не трудно расстаться с жизнью. Короткое мгновение — ия буду свободен от всего, свободен от этого болезненного существования».

Люди, окружавшие Гитлера, особенно Геббельс, восхваляли доблесть массового самоубийства, ссылаясь на предполагаемую популярность такой процедуры среди римских легионеров, но почему-то такая линия поведения не вызывала энтузиазма, которого заслуживала. Сам Гитлер, судя по всему, никогда не рассматривал достаточно серьезно такой вариант.

Необходимость поставить точный диагноз умственного состояния Гитлера вытекает из того, что он дает психиатрам возможность сделать более реальное предположение о том, мог ли он совершить самоубийство или только притворялся, что хочет покончить с собой, чтобы вызвать к себе симпатию, — так называемая попытка псевдосамоубийства. Трудно утверждать с уверенностью, но известно, что показная риторика насчет самоубийства весьма часто встречается среди людей, испытывающих шизотипическое расстройство, точно так же как и ложные попытки самоубийств, но настоящие попытки самоубийства случаются гораздо реже. И тем не менее случаи таких попыток в несколько раз превышают их количество у нормальных людей.

Когда ко всему прочему добавляются страхи перед возмездием к напряженность нереального сумеречного существования, то можно допустить, что шанс на то, что Гитлер покончит жизнь самоубийством, отбросить нельзя, но тем не менее он все-таки маловероятен. Ситуация осложняется тем, что в бункере находились несколько человек, которые, каждый по-своему, были заинтересованы в том, чтобы Гитлер покончил с собой.

Важность такого самоубийства озадачивала как союзников, так и советское руководство; никто из них не хотел, чтобы осуществилось намерение, впервые высказанное Гитлером Раушнингу в начале 30-х годов: «да, в час наивысшей опасности я пожертвую собой ради моего народа». Менее всего союзники или русские хотели появления такого мифа о самопожертвовании, на искоренение которого потребуются поколения.

Действительно, генерал Уильям Донован, глава американского Управления стратегических служб, осознавал важность решения вопроса о возможной судьбе Гитлера даже еще до начала войны, понимая, что Гитлер является гораздо более серьезным феноменом, чем тот «сумасшедший паяц», каким его изображали на карикатурах. В 1943 году Донован обратился к одному из ведущих американских психиатров доктору Уолтеру Ланджеру с предложениєм возглавить группу экспертов для составления доклада о психическом состоянии Гитлера, о его амбициях, слабостях и возможной судьбе. «Разложите все кратко и так, чтобы мог понять неспециалист» - таково было его пожелание.

Ланджер привлек трех помощников для изучения материалов газет и других средств массовой информации, имеющихся в Нью-Йорке, получил доступ к массе информации государственного департамента США, имевшего обширные связи в Австрии и Германии. Он допрашивал княгиню фон Гогенлоэ, поклонницу нацизма, находившуюся в лагере для интернированных в Техасе; Отто Штрас-сера, жившего в изгнании в Монреале, и многих других. Материал для его доклада насчитывал 1100 страниц машинописного текста, напечатанного через один интервал, и получил название «Сборник материалов по Гитлеру».

В этом примечательном докладе, содержавшем взгляд в будущее, Ланджер честно заявлял, что в его исследовании нет исчерпывающих показаний, и предупреждал от поспешных заключений. Тем не менее, как показала жизнь, доклад Ланджера оказался главным и первым примером тщательного применения медицинской психиатрической экспертизы в войне. Тот факт, что историки в последующем игнорировали его, привел к их неудачам и непониманию всей важности применения такой технологии в политической жизни.

Выводы, которые нас интересуют, содержатся в IV части доклада, озаглавленной: «Гитлер — его возможное поведение в будущем».

Ланджер предполагал, что Гитлер вряд ли станет явным умалишенным, хотя он и выказывает «многие симптомы, граничащие с шизофренией». (Исходя из своего опыта клинической психиатрии, Ланджер поставил диагноз «шизотипическое расстройство личности» раньше, чем этот симптом был определен.)

Ланджер высказывал убеждение, что «он (Гитлер) все реже будет появляться на людях... потому что он не может предстать перед критически настроенной аудиторией».

Ланджер считал, что существует явная возможность того, что ночные кошмары Гитлера «приведут его к нервному срыву».

Он также считал, что Гитлер сделает все, что в его силах, чтобы не попасть в руки врагов, но Ланджер не верил, что германские военные восстанут и схватят Гитлера, поскольку это «разрушит миф о любимом и непобедимом вожде» — миф, в котором нуждался Гитлер и народ.

В конце доклада Ланджер предсказывал, что Гитлер может покончить с собой: «Это наиболее вероятный выход. Он не только угрожал, что совершит самоубийство, он к тому же, без сомнения, захочет изобразить из себя сверхчеловека и поступит именно так».

Ланджер предвидел, что эю будет не простое самоубийство: «Гитлер слишком обожает театральные эффекты, и, поскольку бессмертие — один из его доминирующих мотивов, мы можем предположить, что он, как режиссер, поставит самую драматическую и эффективную сцену смерти, какую только сможет придумать... Он даже сможет убедить других фанатиков покончить с собой по его приказу».

Совершенно очевидно, что анализ доктора Ланджера толкал его к убеждению, что, учитывая неумолимые обстоятельства предстоящего поражения и надругательства, Гитлер, вероятно, совершит самоубийство. Таким образом, мы являемся свидетелями мнения группы психиатров, отдаленных от нас полувеком развития знаний и иного опыта. Скорее всего сегодняшний диагноз будет таким же.

Сейчас самое время перестать строить догадки. Пора исследовать более точно «странного человека в сумеречной зоне», где он в виде монолога высказывает банальности и глупости тихим, монотонным голосом, где он то и дело повторяется. Пришло время определить военное и политическое воздействие слабеющей ментальной хватки, убедиться в его изоляции, в том, как пренебрежительно относятся к нему его охранники, убедиться в том, насколько он и Третий рейх оторвались от действительности, сидя в бункере, который Шпеер назвал «Островом покойников».

Глава З УВЕРТЮРА К «ГИБЕЛИ БОГОВ»

В 1945 году Берлин, столица нацистской Германии, подвергался все возрастающей опасности со стороны советских, американских и английских войск. Взятие Берлина было неизбежным. Единственная неопределенность заключалась в том, с какой из этих сил столкнется Гитлер в своем бункере.

Фактически задачу взятия Берлина решили советские армии —но, как мы увидим, по политическим, так же как и по военным причинам. Было совершенно ясно, что в послевоенном устройстве мира Берлин будет играть главную стратегическую роль, и судьбу города определяла политика послевоенного мира, с ею новыми союзами и новыми страхами.

Судьба Берлина, как и любая другая проблема, возникавшая в ходе Второй мировой войны, продемонстрировала, что связи между так называемыми союзниками оказались весьма хрупкими. Не считая битвы с нацизмом, цели Советского Союза, Англии и США были абсолютно противоречивыми.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: