– А вообще, – Беатриса резюмирует, – в этих вопросах нет и не может быть равенства. Все очень индивидуально. Один пять любовниц заведет и чистым душой останется, а другой только посмотрит с вожделением на чужую женщину – и тут же опустится до скотского состояния.

К какой же разновидности она меня относит? Не стал уточнять…

Время покупать новогодние подарки. Только подумал об этом – вырастает передо мной парфюмерный бутичок. Ты заметила, что раньше мы везде магазины искали, а теперь они сами за тобой прямо-таки бегают, услужливо возникая перед глазами в нужный момент? Тогда большой длинный спрос рос отовсюду, а нынче сплошное предложение открывает нежные объятья.

Бета говорила мне, что забыла, возвращаясь из загранки, купить в

“дьюти-фри шопе” тушь для ресниц (слишком коньяками увлеклась девочка!). Ничего, зато у меня теперь есть возможность отличиться.

Рассматриваю разноцветные и разнофирменные трубочки. Есть круглые, есть граненые… Приближается ко мне длинноногая в форменном бордовом костюмчике и с бэджиком “Оксана” над левой грудью. Есть с кем поговорить на актуальную тему.

– Оксана, скажите, пожалуйста, какая из них самая лучшая? Такая, чтобы в принципе любой женщине подходила?

– Ну, это кому что нравится.

– А ваши изумительные ресницы во что одеты?

– “Ив Сен-Лоран”, – кокетливо плечиками поводит.

Так, значит, берем одну для Беты, еще одну – для Сашкиной подружки

Насти (надеюсь, заглянут они к нам на праздники). Значит, всего…

– Мне тогда четыре “Ив Сен-Лорана”, пожалуйста.

– Какой покупатель интересный!

А чего, собственно, удивительного? Жизнь у меня такая – большая жизнь. Выхожу с гордым видом и с красивым пакетом, в который мне

Оксана, помимо приобретенных “Сен-Лоранов”, еще и бесплатных пробных флакончиков с духами накидала.

Сегодня, между прочим, встречаюсь с одним пареньком из Новгорода. Я же тогда наладил связи, в том числе и деловые. Паренек тебя знает, работает по соседству с твоим офисом. Захожу в переговорный пункт у арки Главного штаба.

– Можно вам через новгородского товарища передать малюсенький, совсем символический новогодний подарок?

– А разве бывшим любовницам дарят подарки?

– Ты никакая не бывшая. Настоящая любовница не бывает бывшей, как не называют бывшим ни одного президента США. Он пожизненно именуется президентом Соединенных Штатов Америки, а один, Джонсон кажется, уйдя в отставку, этот титул даже на воротах своей загородной виллы начертал.

– Сравнение лестное. Только уж, извини, я на двери своей квартиры не напишу “любовница некоего Петрова”… Погоди-ка… Ведь реальное место американского президента занимает следующий. Значит, и у тебя следующая появилась?

– Это не совсем телефонный разговор. Можно потом расскажу?

– Не можно, а обязательно. Я из тебя все выну. Врать будешь жене, а мне доложишь всю правду. Можешь в письменном виде.

Господи, опять слышу твой смех. Что, ты успокоилась? Что, я действительно могу тебе и про Виту рассказать? Наверное, у тебя есть кто-то. Или мужа снова полюбила. Ладно, я ведь сам хочу, чтобы тебе было хорошо.

Теперь позвоним купчинской купчихе (так я Виту про себя называю за кустодиевские формы ее тела). Но тут происходит нечто. Только произношу свое скромное имя, как на меня обрушивается трехэтажный каскад из выражений, которые даже не каждому мужику впору выговорить. А потом короткие гудки. Не туда попал? Нет, голос был тот самый, и говор “ма-асковский”. Но какие основания, черт возьми, были у нее меня так далеко посылать?

В смятении отправляюсь в свой офис, но по дороге решаюсь еще раз набрать злополучный номер и в ответ на ее уже спокойное “алло” осторожно начинаю:

– Извините, я тут звонил и спрашивал Виту…

– Ой, это ты? Ты, который тогда в испанском ресторане?

– Да, в испанском, но, может быть, не один я…

– Да нет, теперь уж я твой голос точно узнала. А потом, после – ты такой нежный был и трепетный, я запомнила. Как здорово, что ты перезвонил! А я тебя спутала с другим Юрой, это такой гад… Положила трубку – и вдруг сообразила, что это мог быть ты. Сижу и ругаю себя последними словами…

– Ну, последние слова ты на меня вылила. Неужели бывают еще круче?

– Ой, да ты еще и остроумный! Я должна срочно возместить тебе моральный ущерб. Давай назначим время и место.

Нет, совсем она не купчиха. Дарит себя щедро и безоглядно. А как моему подарку скромному обрадовалась! Вообще девушка, я сказал бы, очень реактивная. В том смысле, что реагировать умеет классно.

Лишних вопросов не задает, но уж если спрашивает, то ответ выслушивает с полной эмоциональной отдачей, прямо впитывает каждое слово.

О себе рассказывает довольно откровенно, не оставляя поводов для недоумения, но и не грузит собеседника чрезмерным объемом информации. Степ бай степ: надо что-нибудь и на следующие разы оставить.

С мужем давно в разводе. Воспитывает одна десятилетнюю дочь: “Она у меня такая серьезная и как бы мужское начало в нашей семье представляет”. Сейчас Вита оставила дочь на попечение своей матери и приехала в Питер по приглашению некоего “покровителя”.

– Он примерно твоего возраста. Женатый, но намеревается развестись.

Сначала поселил меня в “Прибалтийской”…

– Зачем в таком дорогом месте?

– А для выгибона. Чтобы другим говорить: у меня тут в “Прибалтийской”…

– Я там был только однажды на фуршете…

– Жаль, что мы не встретились. Я тоже на фуршете одном там отличилась, когда еще только приехала, в самом начале. Напилась, забралась на стол в сторублевых туфлях и обматерила всю эту публику.

– Не сомневаюсь в твоих способностях, но как публика-то отреагировала?

– Да разве этих скотов проймешь чем-нибудь?.. Ну вот, а потом он мне эту халупу в Купчине снял. Даже не понимаю, почему не в центре.

Ему-то, конечно, все равно, куда на “мерседесе” подъезжать.

О ее профессии я тогда, кажется, спросить не успел. Позже всплыло в разговорах, что она в Москве врачом работала, в простой народной больнице.

– Знаешь, сколько врачи там получают?

– Знаю, но хотел бы полюбоваться тобой в белом халате.

– Ха-ха! Давай я для тебя простыней обмотаюсь и изображу доктора.

– Да нет, без всего – это еще лучше.

А тогда мы поздравили друг друга с наступающим, и дежурные пожелания вдруг прозвучали живо и осмысленно.

– Для меня новое счастье – это ты.

– А для меня – ты.

Где чья реплика – не важно. Хорошо, когда приключается такая симметрия.

Итак, встретимся в новом году.

На Новый год Вита уехала в Москву. И собиралась там пробыть все дочкины школьные каникулы. А я в это время о ней мечтал. Нет, совсем не в плотском смысле. Мечтал о ней отдельно от себя.

Начало января выдалось холодное. Для меня, сибиряка, морозец – это всегда воспоминание о детстве. Как только выйду из подъезда – сразу уношусь на сорок лет назад и на четыре тысячи километров в восточном направлении. Гуляю в валенках по хрустящему снежку, потом лечу с горки, гордо удерживаясь на ногах и только на финише валясь в общую кучу малу. Исследую содержимое бумажного пакета с нарисованным на нем Дедом Морозом. Мандаринки, грецкие орехи, какое-то печенье неинтересное, а вот и шоколадные конфеты в бумажках – столько разных названий: “Ласточка”, “Буревестник”, “Южная ночь”. Начинаю с примитивных “Школьных” или с цилиндрических соевых батончиков. Самые элитные поедаются в последнюю очередь: “Красная Шапочка”, “А ну-ка, отними!”, “Мишка косолапый”, “Мишка на Севере”.

Вот куда занесло меня воображение. А из сибирской в питерскую реальность оно возвращается через Москву. Там теперь минус тринадцать – пятнадцать. Вита собирается везти дочку на елку в

Кремль. Ходит по дому серьезная, сосредоточенная, без малейшей игривости на лице. Натягивает на свои длинные ноги теплые колготки и