Но что собою представляло на самом деле это городское ополчение? Как оно формировалось? Какую роль играло в старые времена? Получить более или менее ясные ответы на все эти вопросы пока, к сожалению, почти невозможно. Документы, способные пролить на них свет, в архиве Ратуши весьма немногочисленны и разбросаны по разным фондам, но все-таки кое-какие детали насчет организации ополчения и его деятельности найти можно. И организация, и деятельность были тесно связаны с организацией и деятельностью парижской буржуазии, населявшей шестнадцать кварталов города, поэтому придется для начала рассказать о том, как протекала жизнь этой буржуазии в этих шестнадцати кварталах.

Оставив в стороне семейную и профессиональную жизнь, скажем, что буржуазия того времени образовывала группы по десять и по пятьдесят человек: десять входили в объединение, во главе которого стоял глава городского участка, пятьдесят – в полусотню, начальником которой был пятидесятник-сенкантенье. Они, в свою очередь, подчинялись квартиньерам, или квартальным надзирателям, гражданским начальникам кварталов^[47]. Введенную в такую стройную систему, буржуазию делили затем между собою эшевены, которым она помогала выдвигать на должности и избирать представителей административной, судебной и политической власти, получая от них указания при посредничестве квартиньеров. Под такой опекой буржуазия выполняла в своих кварталах при помощи формирований, о которых говорилось выше, социальные функции, которые в конце концов обеспечили этому новому классу если не господство, то преобладание в администрации города Парижа. Действительно, мы видим буржуа и среди тех, кто осуществлял право контроля и надзора за всеми общественно полезными работами, в которых был заинтересован их квартал; и среди тех, кто руководил службами, занимавшимися уборкой улиц и их освещением; они управляли больницами, комитетами помощи бедным, церковным имуществом; они организовывали народные праздники, проводили переписи населения и расследования, связанные с добропорядочностью и чистотой нравов, наконец, именно они взвалили на свои плечи опасную задачу борьбы с пожарами, увы, весьма частыми в ту эпоху.

Скорее всего, эти вполне мирного, гражданского характера занятия не поглощали всего времени буржуазии, потому что ей вполне удавалось совмещать их с другими – характера полицейского и военного. Действительно, на нее возлагалась забота об обеспечении спокойствия города и его защиты от внешней агрессии. Вот отсюда-то и ясна необходимость в вооруженных силах. Войско набиралось из тех же людей, что входили в участки и полусотни, и они, меняя административные функции на военные, входили в состав формирований городского ополчения.

Что собой представляли эти формирования? В каждом квартале имелся свой полк, численность которого зависела от плотности населения этого квартала^[48]. Каждый полк делился на шефские роты – пешие или конные, в каждой такой роте насчитывалось по две сотни солдат. Полком командовал полковник; в шефских ротах командование осуществляли капитан, лейтенант, прапорщик, знаменщик, сержанты и капралы. Все они были выходцами из буржуазной среды, в большинстве своем – из судейских высших чинов, крупных торговцев, а иногда даже и из священнослужителей^[49]. Равно как и подчиненные, они не получали никакой заработной платы. Проходили ли они какое-то обучение или хотя бы стажировку в военных учебных заведениях, академиях? Весьма сомнительно. Потому что практика их командования выказывает у них скорее наличие доброй воли, чем знакомство с военной наукой.

Кажется вполне вероятным, что служба в городском ополчении была для буржуазии, населяющей квартал, обязательной, причем не существовало ограничений ни в возрасте «призывников», ни в продолжительности самой службы. От нее не освобождались представители ни одной профессии – вплоть до служителей Церкви. В зависимости от пригодности и профессиональной подготовки они зачислялись либо в отряды пехоты, либо в копейщики, либо в алебардисты, а иногда – в конные мушкетерские роты, и из этого-то людского смешения и формировались полки, составлявшие более чем странное войско. Ополченцам полагалось приобретать за собственный счет оружие, они обязаны были всегда поддерживать его в хорошем состоянии и боевой готовности в своих мирных жилищах[50]. Мундир не считался обязательным: оставаясь в своих привычных камзолах и штанах из черного, серого или коричневого сукна, они преображались из штатских в военных, всего лишь подвесив к портупее, надетой на повседневную одежду, мушкет или копье. Случалось, что богатый капитан из собственного кошелька оплачивал экипировку своих людей, – тогда его рота внешним видом резко отличалась от других и кичилась этим.

Появляясь в городе, офицеры ополчения обычно напяливали роскошные костюмы, какие носила разве что знать. И, как правило, чем ниже был чин, тем более помешан на элегантности был его носитель. Все тот же Сорель, все в том же «Пастухе-сумасброде» представляет зрителю одного столяра, «видного буржуя с во-от такой ряшкой», который, будучи избранным в своем квартале капралом, «уж так возгордился, будто ведет свое происхождение от одного из девяти героев». И добавляет, что тот для торжественных случаев заказал себе у портного «шикарный наряд из пунцовой материи с золотым позументом».

Участников городского ополчения, как и солдат королевских войск, вынуждали периодически заниматься специальными упражнениями: они учились маршировать, шагая в ногу, перестраиваться, обращаться с мушкетами, копьями, алебардами. Обязательны были как индивидуальные смотры оружия, так и участие в полковых или ротных «парадах». Время от времени устраивался «сбор всех частей» на какой-нибудь равнине в парижских предместьях, но с особым волнением ополченцы ожидали всегда инспекции, которую проводили сам король или эшевены.

Организованное таким образом городское ополчение первым своим долгом почитало участие во встрече короля, когда тот возвращался из путешествия или с войны. Ополченцы во всеоружии шли впереди, по бокам и позади Его Величества, образуя своеобразную живую изгородь, целью которой было предотвратить, в общем-то, всегда возможное покушение на царствующую особу. Вот так, в полном составе, они покидали свои кварталы только при исключительных обстоятельствах или в случае проверки – такой, о каких шла речь выше. Обычно на улицы, заслышав призывный барабанный бой, выходили лишь сторожевые роты: они осуществляли надзор за порядком на пути от своего места жительства до городских ворот и, конечно, на обратном тоже. Существовало два документа, один – 1617 г., другой – 1636-го, в которых были зафиксированы основные положения, касающиеся дисциплины в рядах ополченцев и полномочий этой великой армии. Оба устава были разработаны эшевенами и утверждены Людовиком XIII. В соответствии с ними солдатам городского ополчения вменялось в обязанность вести пристальное наблюдение и за тем, что происходило за воротами: поблизости от них и от укреплений, между ними находившихся. Они должны были расспрашивать всех, кто прибывал в город или выходил (выезжал) из него; выяснять причины их приезда или, наоборот, отъезда; сигнализировать о том, что заметили подозрительных лиц; препятствовать вывозу за пределы Парижа без надлежаще оформленных пропусков оружия, пороха и боеприпасов, регулировать движение гужевого транспорта, в изобилии скапливавшегося у ворот, наконец, в случае войны – окопавшись за крепостными стенами, отражать атаки врага.

Служба по охране столичных ворот считалась обязательной для всех горожан без исключения (даже для священников и монахов), но независимо от того, выходили ополченцы нынче в дозор или не выходили, они оставались в распоряжении своих начальников круглые сутки – как днем, так и ночью. Им далеко не всегда удавалось, вернувшись домой, насладиться вполне заслуженным отдыхом, – чаще всего им снова приходилось выходить на улицу с оружием в руках. Поскольку именно городское ополчение отвечало за порядок в городе, его участникам то и дело приходилось либо разгонять чересчур дерзко ведущих себя земляков, собиравшихся в более или менее многочисленные стаи; либо – с опасностью для собственной жизни – подавлять мятежи, прекращать драки и свары, останавливать дуэлянтов^[51]. Кроме того, в их задачи входила проверка состояния цепей, перегораживавших улицы на случай, если начнутся народные волнения, и больших деревянных кругов-колес, или, точнее, «катушек», на которые эти цепи наматывались. Еще они приходили с инспекцией в трактиры, кабаки, доходные дома с меблированными комнатами, исследовали там регистрационные книги, выявляли подозрительных постояльцев, находивших там кров, брали их за шиворот и передавали в руки квартальных комиссаров. Естественное дополнение к ночному дозору, городское ополчение таким образом помогало государственным службам очистить столицу от всякого сброда и, благодаря настойчивой борьбе с покушающимися на спокойствие Парижа ворами и бродягами, пусть даже и притаившимися до поры до времени в своих логовах, могло неустанно пополнять население застенков Шатле.