Довольно урча, сообщники колготились под самым моим боком, обсуждая, как лучше потратить свой нефиксированный доход.

- И еще, чуть не забыл, - вновь взял слово Командир. - Всем, кроме Пончика и Бобра, сегодня выходной.

- А мы что же, хуже других? - обиженно заныли двое. - Мы тоже всю ночь глаз не сомкнули. На нас хотите выехать.

- Ша, козлы. Завтра отдыхаете со мной. Сейчас отвезете груз в терем и закроете его в той, ну, знаете, комнате. Бобр останется сторожить, а ты, Пончик, сразу назад. Надо муки привезти, а Глеб сломался. Бобр, смотри там у меня, не как в прошлый раз. На волоске висишь.

- Да что ты, Командир, мог бы не говорить, сам все понимаю.

- Хреново ты понимаешь, я через час заеду, проверю. Держи ключи.

Звякнул металл, хлопнули дверки, и мы опять куда-то поехали. На этот раз наше путешествие было совсем коротким. Прошло не больше десяти минут, и мы остановились. Кто-то вышел из машины, с лязгом открыл металлические ворота, и мы вкатились вовнутрь. После серии поворотов "Москвич" попятился назад и остановился. Надо думать, что на этом мое путешествие подошло к концу. Отворились двери, по обе стороны которых застыли мои конвоиры. По их характерным признакам я сразу определил, что стоящий по левую сторону пухлый короткий человечек, вероятно, Пончик, а его черноусый неказистый товарищ, скорее всего, Бобр.

- Ну, землячок, вылазь, приехали, - бодренько сообщил Пончик. - Только смотри у меня, без глупостей, А то мы пацаны крутые, враз уши отрежем.

- Какие там глупости, - чуть слышно пробормотал я. - Как я выйду? Не видите, что ли? Я же перетянут, как "Докторская" колбаса. Вытащите меня отсюда немедленно, или я буду жаловаться Барыне.

- Гляди-ка, Пончик, а он, оказывается, серьезный мужик, Барыней нам грозит.

- Кончай базар, открывай его гостиницу, да я поеду, а то она мне холку намылит в самом деле. Пошустрей, что ты как баба возишься.

Где-то с левой стороны невидимая мне дверь наконец была открыта, и меня уже проверенным приемом затащили и бросили в темное помещение. По пути следования я успел заметить, что волокли меня в шикарный трехэтажный дом, очень похожий на русский терем. Сделав свое дело, стража удалилась.

Через несколько минут после того, как отъехал фургон, дверь отворилась и вспыхнул яркий слепящий свет. Мой новый надзиратель, бесцеремонно перевернув меня на живот, внимательно осмотрел мои руки. С чего бы такая забота? И что это за помещение? В пяти сантиметрах от своего носа я увидел ворс ковра. Довольно странная камера, и парашей здесь не пахнет, а напротив - благоухает чем-то забытым и волнующим. Странно все это, господин Гончаров. Смотри, кабы худо не вышло, засмеялся я про себя, а вслух спросил:

- Ну что ты там у меня в заднице нашел интересного?

- Руки у тебя, зема, совсем почернели, как бы чего плохого не вышло.

- Так развяжи их скорее, идиот.

- Вот и я думаю, что развязать надо, а только нельзя, вдруг ты дебоширить начнешь? Фокусы разные выделывать, меня ведь потом Командир с дерьмом съест. Ничего, полежишь до его прихода, а там как он скажет, так и сделаем.

- Дурак, тебе же Барыня за меня все гениталии оторвет.

- Не знаю, что и делать.

- Если не знаешь, что делать, тогда хоть дай мне пожрать и выпить.

- А вот это я сделаю с удовольствием, только давай сядем на диван.

С высоты сидящего человека лучше чем с пола видно помещение, в котором ты находишься. С удивлением я взирал на свою темницу, меблированную в лучших традициях новых русских. По большому счету, здесь не хватало только обычного телефона, с которого я бы мог позвонить Максу и пригласить его в гости. Интерьер немного портили капитально зарешеченные окна и такая же дверь.

- Зема, а что ты будешь пить? - поставив передо мной тарелки со всевозможными бутербродами, заботливо осведомился Бобр.

- А что у тебя есть?

- Да все, что захочешь, только говори, - колдуя возле открытого холодильника, гордо ответил он.

- Тогда будь добр, мой добрый Бобр, тащи мне водки.

- А чего так слабо? Там всяких заморских коньяков полно.

- Коньяком я еще в детском садике печень посадил. А тебе не приходила в голову мысль, какой конечностью я буду брать пищу, чтобы отправить ее в рот?

- Будешь есть из моих рук, так безопасней. Пей, только потихоньку, не захлебнись, вот так, хорошо, - ворковал он, вливая в меня водку.

Наверное, так воркует мать над своим дитятей, только что отлучив его от груди. Когда процесс кормления был благополучно завершен, я потребовал сигарету. С наслаждением ее выкурив, я попросился в туалет, напряженно ожидая, как он поступит в такой непростой ситуации. Бобр оказался в очень затруднительном положении. И отказать он мне не имел права, и согласиться самолюбие не позволяло. И все же у него оставался только один путь освободить мои руки и ноги. И он, стараясь сохранить видимость мужского достоинства, на это пошел. В туалете я просидел целую вечность, разминая и массируя руки, готовясь к подлому и вероломному нападению.

Когда, с сожалением оставив уютное убежище, я вышел, он уже стоял с заготовленной веревкой, чтобы вновь меня стреножить.

- Бобр, а может, не надо? - просительно заныл я, идя ему навстречу.

- Да что ты, сейчас Командир явится, такой шум поднимет. Давай руки.

- На!

С большим сожалением я ткнул ему в глаза и, пока он орал и катался по полу, сумел быстро и надежно скрутить его угловатое, нескладное тельце. И зачем только таких берут в охрану?

Ключи торчали в дверях. На ходу их выдернув, я помчался к воротам, ориентируясь по признакам, известным только собакам и сумасшедшим. Первый же лихорадочно вставленный ключ подошел. Уже ликуя и пьянея от свободы, я распахнул ворота и прямо перед собой увидел ошарашенного, испуганного Командира. Не давая ему времени опомниться, я резко толкнул его в грудь и, по-заячьи петляя, побежал вдоль пустынной, незнакомой улицы, стараясь как можно дальше оторваться от погони.

Удар в спину, короткий и резкий, как выстрел, отключил мое сознание и опрокинул на землю. Это конец, успел подумать я, сдирая об асфальт ладони.

Очнулся я от дикой боли. Миловидная садистка развлекалась тем, что поливала на мои ободранные руки йод. Негромко, но внятно выругавшись, я посоветовал ей смазать собственную... Никак на это не отреагировав, она перебинтовала мне кисти и занялась лбом. Когда все мои страдания остались позади и мучительница ушла, ей на смену пришел Командир. Сейчас ударит по морде, обреченно подумал я, и зачем только меня ремонтировали, если опять хотят бить? Но я ошибся. Командир понуро и виновато сел в кресло напротив и несмело заговорил:

- Вы уж меня извините, сам не знаю, как это получилось. Чисто автоматически сработал рефлекс, и я бросил в вас дубинку.

- Лучше бы ты ею стукнул себя по голове, сразу же уловив нужную волну, наглел я. - Учти, я все расскажу Барыне, и ты у меня пожалеешь, что вообще появился на этот свет. Рефлекс у него сработал! Обезьяна, лучше бы у тебя мозги сработали.

- Это верно, - услужливо хихикнул мужик, - это вы точно заметили. С мозгами у меня напряженка. А спина-то сильно болит? - осторожно поинтересовался он и притих, томительно ожидая ответа.

- Не то слово, - страдальчески скривившись, ответил я. - Ты, наверное, мне хребтину перешиб, ублюдок!

- Да нет, - радостно возразил он. - Если бы хребет был поврежден, вы бы вообще не смогли двигаться. Просто сильный удар.

- Умный ты больно, как я погляжу. Который час-то?

- Скоро одиннадцать..

- А где Бобр? Я его не сильно покалечил?

- Насчет него можете не беспокоиться. Я его хорошенько помесил и сделал пинком под зад. Больше он здесь не появится.

- Немедленно верни его назад, он отличный парень, и я не допущу его увольнения.

- Как скажете, сейчас позвоню ему домой.

- Барыня-то придет сюда?

- Да, конечно, куда же еще?

- А где это я?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: