— Гляди через визор, что там.

— Смотрю, — отозвался Шари, почесав свою рыжую щетину.

Я размял шею и взял в руки винтовку. Нежно, словно приглашая на танец любимую женщину. Неторопливо прицелился, оптика тут была гораздо лучше, чем я думал. Будто через визор смотришь. Вот он, бедный подопытный кролик. В мое оправдание, солдат ведь не совсем человек. Умрет, на его место станет такая же копия. Только не тридцать восьмой, к примеру, а тридцать девятый.

Рука неторопливо обхватила рукоять. Выдохнул последний раз, сосредоточился и медленно и мягко нажал спусковой крючок. Меня тряхнуло отдачей так, что пробрало до мозгов, но больше всего сейчас интересовала цель. Проклятый солдат стоял на том же самом месте.

— В башню попал, — констатировал Шари. Зум у визора был превосходный, — вон робот побежал. То ли осматривать, то ли чинить.

— Прицел сбит, — недовольно ответил я.

— А я вроде не промахивался, когда воевал.

— Ага, метров со ста.

— И чего теперь делать?

— Пристреливаться.

Доран ничего не ответил. После показа кубов, производства под землей и форта, мой авторитет взлетел на такую высоту, куда не каждый звездный катер долетал. Если говорить просто — я подкупил Дорана двумя вещами. Во-первых, самим объяснением о реальности, а во-вторых, тем, что ему первому из всего Альянса рассказал обо всем.

При этом Шари оказался не глупым парнем. Он понимал мои мотивы. Мне нужен был снайпер, точнее, исходя из потуг Дорана в обращении с оружием, мы поняли, что скорее винтовка. Больше того, Шари заверил, что все понимает и секрет «реала» будет держать за зубами даже от Пилипо. А вот это было немаловажно, потому что в следующей тройке, которую я хотел «обрадовать» снятием конвертера, островитянина пока не было.

— Ну что? — Нетерпеливо спросил Доран после шестого выстрела.

— Вроде ничего. Сейчас попробую.

Снова прицелился, затаил дыхание, и палец медленно, крадучись, пополз к спусковому крючку. Меня вновь ощутимо дернуло, есть подозрения, что плечо сегодня или завтра будет сильно болеть. Синяк я уж точно заработал. Зато форт Шари огласил его громкий возглас.

— Есть! На бок завалился. Ух, кровищи-то сколько.

— Да, всю башню мыть придется, — рассматривал я в оптику свою явно мучающуюся на платформе жертву.

— Ну что, получается, все идет по плану.

— Как раз нет. Снайпер из меня так себе. Шрам… То есть, капитан Доренко бы по чайнику надавал за такое.

— Форт, ты о чем? Ты видел, как ему ногу оторвало?

— Видел, поэтому и говорю. Целился я в голову. Можно списать что-то на оружие, но мне кажется тут основное в прокладке между винтовкой и башней. Восемьсот метров это много. Очень.

— А какие варианты?

— Ближе надо подходить. Метров на триста, максимум на четыреста, чтобы наверняка. Только придется стрелять с земли, на не возвышения и маскироваться. Будет шанс только на один выстрел, в противном случае…

— … спрячется наглухо.

— Ага. А тогда ничего не получится. У нас один шанс, и если им не воспользуемся, то так и будем куковать на задворках Севера. Ладно, бери винтовку и погнали.

— Куда?

— Испытывать оружие в полевых условиях. Присмотримся к форту, подумаем, где устроить огневую точку.

— А я тебе зачем?

— Мне что, самому твою винтовку таскать? Давай, давай. Времени мало. Устранить Киллера надо завтра. В противном случае мы потеряем даже малейший шанс взять дистрикт.

Я поднялся на ноги и посмотрел на ярко оранжевое, почти морковного цвета солнце, неотвратимо клонившееся к горизонту. Времени и правда оставалось совсем немного.

— Надеюсь, Форт, ты доволен, — в голосе Зверюги слышалось небольшое раздражение.

— Более чем, — оглядел я очищенную от «мусора» карту наших кантонов. Количество нейтралов всего лишь за один день уменьшилось в три раза. Это не было войной, скорее скоротечной боевой операцией. Все же большинство из тех, кто не окрашивался ни в какие цвета, сражались плохо. Они не всегда представляли, что значит понятие тайм, а уж увидев несколько ударок, идущих друг за другом, бились в панике. Большинство наших атак возвращалось практически целыми, их восстанавливали до полных и вновь отправляли крушить башни и стены.

Мой чат разрывался от гневных, умоляющих, испуганных, угрожающих сообщений. Кто-то взывал к некоему кодексу, другие просили понять, простить и обещали исправиться, третьи намекали, что за них отомстят. Я игнорировал всех. Да, нейтралы представали огромной силой. Если собрать все Альянсы вместе, то «неокрашенных» было в десятки раз больше. Вот только это было стадо без вожака, в котором никто никому не хотел подчиняться. Как я понимал, нейтралы и выполняли самую главную цель — пока сильные мира сего разменивались кантонами и дистриктами, они уничтожали «пришельцев» и заезжали в малонаселенные места.

Мне думалось, что в будущем даже придется довольно плотно поработать с этой частью игроков. Потенциал там был, пугало только, что придется перебрать кучу шпама гальванических цехов для поиска работающего топливного элемента. В переносном смысле, конечно. Еще нужно в идеале пробивать каждого, чтобы не повторилась история с Мейн. А для этого необходимы дружеские отношения с главами Альянсов или лидерами самых многочисленных фракций. Рёмер же не может знать все обо всех.

— Давайте подведем итог, — скрестил руки в замок я, — уничтожено 23 форта, выселено 17 игроков. У двоих осталось по одному форту, судя по отчету, — я еще раз посмотрел на другой экран, — первый достаточно неплохой боевик. Разбил две ударки. Почему он в списках на уничтожение?

— Не ответил на приказ о сбросе отчета, — сказал Рамирес, — проигнорировал нас.

— Хорошо, у него интердикт на полтора дня. Когда слетит, не трогайте его.

— Но Форт, он наши ударки слил! — Возмутился Леха.

— Именно поэтому и не трогайте. Войска берегите, они еще понадобятся. А если этот боевой нейтрал не будет рыпаться, то пусть живет. Дальше… Второй из оставшихся нуб, но успел накрыться Интердиктом. Как только спадет, уничтожаем. У него и форта как такового там нет. В ближайшие пару дней готовьте войска. Забивайте подчиненных ударками, чтобы, когда я отдал приказ, все стали воевать.

— Что будет после того, как мы вытесним отсюда «Волков»? — Поинтересовался Пилипо.

— А кто сказал, что мы будем воевать с «Волками»?

Мой вопрос озадачил не только островитянина.

— А с кем еще? — Спросил Рамирес. — То есть, я хочу сказать, что у нас два врага: «Медведи» и «Волки». «Серые» ближе всего к нам. Логично, что надо бить того, кто рядом.

— Логично еще и видеть на пару ходов вперед. Вот что ты будешь делать, если завтра «Волки» и «Медведи» перестанут существовать?

— Э… — Рамирес подвис.

— Главное наша проблема в том, что мы владеем разрозненными кантонами, без ближайшей возможности отнять дистрикт. Как вы понимаете после устранения «Волков», даже, если «Хамелеоны» не объявят войну нам, то отношения между нами довольно сильно обострятся.

— И чего делать?

— Я же сказал, нанимать войска. Мы не ведем активные действия в отличие от тех же «Хамелеонов», поэтому у нас небольшое преимущество.

— Мы слабее и меньше их. Это объективно, — заметил Шари.

— Пока да, — я сделал упор именно на «пока», — но все со временем меняется. На этом закончим.

Я отключил общую конференцию и вытянулся в кресле, глядя на лежащие на столе конвертер и активатор. Если честно, дел было много, но на меня вдруг накатила апатия. Я вообще сегодня часто «подвисал», всем виной общий недосып. Мне даже пришло в голову — не подремать ли сейчас часок или два, пока ничего не началось. Правда потому будет не легче. Будешь ходить словно потерянный.

Последние сомнения прервал звонок от Рёмера, который я как раз и ждал.

— Все готово, — объявил мне глава «Зимородков», — нападение состоится через пятьдесят минут. Тебе хватает времени?