Ребекка еще не спала. Она сидела за крошечным столиком, усеянным фотографиями, прямо напротив двери, под прямым углом к двери на крыльце. Одежда ее находилась в беспорядке, кофточка наполовину расстегнута, словно девушка пыталась устроиться поудобней. Волосы собраны, но некоторые прядки цвета меда выбились, облепив шею, из пучка.

Ребекка красива не той привлекательностью, ценимой людьми в данной стране, но была в ней некая приземленность, импонирующая Андреасу. Его притягивал наклон ее головы, то, как горели ее глаза, когда она перебирала фотографии. Опасная штука эта привлекательность.

Опасно также то, как она сидела, освещаемая со всех сторон, и не задернула при этом шторы. Может, и нет ничего страшного; гостиница удалена от дороги, и вокруг больше ни единого здания. Но дион – создание ночное, причем наисильнейшее.

Андреас поднялся по лестничке, лег у дверей, кошки так и вились вокруг него.

Если до Ребекки и долетел мягкий шлепок у двери, то не она подала виду. И даже не услышала стона, донесшегося из окна этажом выше, оттуда, где разместились Патрисия с Нико. Потребовалась вся сила воли Андреаса, чтобы не подняться на козырек над дверью, и, положив лапы на подоконник, не понаблюдать за ними.

ЛИЦО Патрисии находилось в тени, однако лунный свет в общих чертах обрисовывал ее грудь, напряженные соски, натягивающие тонкую ткань сорочки.

Возбужденный и твердый, Нико расставил руками ее колени. Он разорвал сорочку и стянул ее через голову.

Как же она красива обнаженной. Нико пришло на память, какой она была в своей квартире, когда он велел ей раздеваться. Ее тело было хрупким и подтянутым, груди, достаточно большие для того, чтобы обхватить их и ощутить теплый вес.

Сильные бедра, упругий животик. Кустик волос между ног влажно поблескивал. Патрисия одарила его ленивой улыбкой, локоны золотистых волос обрамляли лицо. Она осознает, что лишает его рассудка? Разбивает сердце?

Скорее всего, нет. Она охвачена желанием, и это прекрасно.

Нико ухватил ее под коленями и, раскрывая, приподнял ноги. Расселинка лона в лунном свете мерцала, золотые волоски, окружающие его, поблескивали росой. Члену хотелось нырять в это зовущее темное отверстие, пока не наступит разрядка.

Но это не то, что он должен сделать. Необходимо заботиться не о собственном удовлетворении, а доставить удовольствие ей.

Патрисия улыбнулась и прильнула к Нико, к его горячему телу. Она все ещё не верила в проклятие, хотя наступит время и это произойдет. Эта леди не понимала, каким могущественным созданием она владеет, что было на руку Гере. Патрисия лишь вожделеет Нико.

Он помнил, что ей особенно нравится. Закрыв от удовольствия глаза, мужчина позволил крыльям вырываться на свободу, и женщина звонко рассмеялась, ловя руками пух.

- Да, - шепнула она, сжав черные гладкие перья, после чего вскрикнула, когда Нико склонился и принялся удовлетворять ее языком.

РЕБЕККА вырвалась из объятий морфея неожиданно. Уронив голову на сложенные руки и зажав пальцами карандаш, она заснула прямо за столом. Девушка села, размяла затекшую шею.

У ног ее, не сводя немигающих голубых глаз, восседал снежный барс.

Ребекка оцепенела. Мордочка создания была белой с мелкими черными крапинками, на спине превращающимися в большие круглые пятна, характерными для леопардов. Мех на груди зверюги был почти белоснежным, а глаза походили на синий лед.

У его ног отирались две киски, привезенные Патрисией, позади сидела гостиничная кошка. И все трое мурлыкали, однако барс оставался безмолвным.

Какой интересный сон.

- Привет, - начала она. - Ты симпатичный. Глаза животного сузились. А вдруг леопардам-самцам не нравится, когда их называют «симпатичными». - Ну, тогда солидный, - нашлась Ребекка. – Ты домашнее животное?

Снежный барс опустил голову к ее руке. Она погладила мех, поражаясь его гладкости. Животное ткнулось мордочкой в ее ладошку, и Ребекка почесала ему за ушком, удовлетворившись тем, что леопард от наслаждения зажмурил глаза.

Он положил лапу ей на колено. Хотя когти были втянуты, Ребекка вздрогнула от его веса. Барс положил голову ей на бедро, горячее дыхание проникало сквозь рубашку. Женщина опять погладила его по голове, царапину на мордочке сбоку, и он издал удовлетворенное «м-м-р-р-ф».

Когда она поглаживала, зверь наклонился вперед, пока не уткнулся большим носом в вырез блузки, опаляя кожу горячим дыханием.

- Стоп, - велела Ребекка, не сумев однако сдержать смех. Который резко прервался, стоило горячему языку скользнуть между ее грудью и бретелькой бюстгальтера. Она попыталась отодвинуть барса, однако тот был слишком тяжел.

- Что ж, это слишком странно, даже для фантазии.

Снежный барс поднял на нее взгляд, в глазах сверкнуло самодовольство.

«Тебе это нравится».

Слова, окрашенные рычанием, прозвенели в ее голове.

- Не-а, совсем, нет. Я не развлекаюсь со снежными барсами.

«У тебя имеются плотские потребности, Ребекка. Я чувствую их. Ты сгораешь от них».

Его голос так походил на Андреасов, и у странного мужчины с бело-черной шевелюрой были те же голубые глаза. Великий Боже, в своих фантазиях она отождествляет его со снежным леопардом? Она что, настолько отчаялась?!

Ребекка положила обе руки ему на грудь и попробовала отодвинуть, что было сродни попытке подвинуть кирпичную стену.

- У меня есть правила. - Она задыхалась. - Никаких животных.

Он зарычал.

«Я другой».

Зверина опрокинул ее на спину, и Ребекка свалилась со стула на мягкий ковер, а сверху запрыгнул барс. Девушка задохнулась, когда животное широким, горячим языком стало вылизывать ее лицо.

Дыхание снежного барса было на удивление приятным, гораздо лучше, чем у прочих животных. Но на то это и фантазия.

Вес его, теплый и плотный, создавал ощущение... защищенности. Он снова и снова ее облизывал, язык, задерживался на ее губах.

- Серьезно, прекрати уже. – Ребекка прижала ослабевшую руку к его мордочке, и барс игриво, но очень осторожно прикусил ее пальцы своими острыми, как бритва, зубами.

- Интересно, какая такая Фрейдистская петля заставляет видеть во сне, как меня вылизывает снежный барс.

Ну, это зависит от снежного барса.

Он еще раз неторопливо ее лизнул, и девушка сдалась. Его усы щекотали горло, а дыхание было таким успокаивающим и теплым.

Язык опустился, слизнув пот между грудями. Лифчик мешал прикоснуться к коже, однако леопард и через ткань умудрился найти ее сосок. Вылизывание заставило ее соски съежиться от возбуждения сильнее прежнего, и девушка снова попыталась его отодвинуть.

- Нет, я действительно не могу на это пойти.

«И все же наслаждаешься». Нос леопарда сморщился так, словно он смеялся.

- Нет, я сильно возбуждена, а Андреас горяч.

«Тебе нравится Андреас, не так ли»?

Ее лицо загорелось.

- Нет. Он грубый и властный, а это все, что ненавидит сильная женщина. - Ребекка вздохнула. – Не был бы еще он так чертовски горяч.

«Я ему передам».

- Ты не сделаешь этого … Что я мелю? Это странная, совсем странная фантазия, а теперь я даже и не уверена, что она вообще существует.

«Он думает, что ты сексуальна».

Ребекка залилась смехом.

- Теперь я точно знаю, что это выдумка. Я первостатейная уродина. Ни один мужчина не решит, что я сексуальна.

«Андреас думает, - ласково проговорил он. - А сейчас, Ребекка, спи».

Девушка попробовала сопротивляться команде, но глаза стали слипаться, и фантазию поглотила дрёма. Снежный барс подернулся дымкой, и следующее, что она осознала – восход солнца. Ребекка лежала на полу, кофточка расстегнута, а рядом Исида, глядящая на нее во все любопытные кошачьи глаза.