Сказано, сделано. Недалеко от ворот с той стороны рва расположился наш кузнец с полевой кузницей и демонстративно изредка постукивая по наковальне стал проверять подковы у наших лошадей, а у некоторых действительно менять или перековывать. Рядом расположилась пятерка храмовых воинов, так сказать во избежание...

      Через некоторое время с башни крикнули, что в нашу сторону направляются трое всадников, которые демонстративно сняли с себя оружие, спешились и уже двое пошли в нашу сторону, а третий остался с лошадьми. Внешне, подошедшие воины, а что это были именно воины не вызывало сомнений, почти ничем не отличались от храмовых воинов, чуть ниже ростом, но не настолько, что бы это было сильно заметно, немного раскосые глаза, чуть тоньше в кости.... Я пригласил их жестом подойти по ближе. Они сели на некотором удалении от кузнеца, который как раз перековывал одну из наших лошадей и стали очень внимательно наблюдать за его действиями. Периодически цокая языком, они качали головой. Потом один из них, тот что постарше увидел под камзолом одного из храмовых воинов кольчугу и что то тихо сказал своему более молодому спутнику, тот тоже посмотрел в сторону воина и тоже покачал головой. Потом тот, что постарше обратился ко мне:

       - Я Хорх,- вождь клана степной рыси, это мой сын - Норх. Несколько дней назад мы со своими стадами и табунами прибыли в предгорье Мертвых гор и никого здесь не увидели, а вчера наши разведчики донесли, что на входе в ущелье мертвых появилась стена и крепость. Он замолчал.

      - Это не крепость, - ответил я, - это храм Великой Богини. Она не навязывает свою веру ни кому, это дело добровольное. Для неё нет ни какой разницы, веришь ты в неё или нет, но помогает она только тем, кто в неё верит. Её ещё называют Богиней Жизни и Смерти,- ибо она дарит жизнь, но и она, когда кончается нить жизни, её и забирает. Ты можешь пройти в храм и осмотреть его, доступ в него для людей без злобы в сердце всегда открыт.

      Я встал с земли и предложил им следовать за мной. Без колебаний они поднялись и по немного утоптанной тропинке пошли через мост, вдоль стены к воротам. Внутри храма воины Великой проводили тренировку. Она тоже заинтересовала наших посетителей. Они остановились, а затем немного понаблюдав за упражнениями, пошли за мной в храм. Статуя Великой изменилась. Она с руки кормила тонконогую, грациозную лошадь, а другой гладила по голове какое то животное ( в голове мелькнула мысль, что это степная рысь). Гости увидав статую Великой упали на колени и поползли к кругу священного огня.

      - За круг нельзя, сгорите,- предупредил их я.

      Они остановились и в один голос запели на каком то странном языке какую то песню. Великая, под звуки их пения ожила, вернее сначала ожила её лошадь, она требовательно заржала, потом рысь грозно рыкнула и только потом Великая медленно повернула голову в сторону поющих.

      - Кто на древнем языке взывает ко мне? Назовитесь.

       - Это я, Судьбоносная, твой раб Хорх и мой сын Норх, ищем твоей милости.

      - Чего ты хочешь Хорх?

       - Судьбоносная, болезнь убивает наших детей, только детей, она не трогает взрослых, мы в отчаянии.

       - Принесите всех своих детей в мой храм, я их излечу, дети не должны страдать по вине взрослых. Виновные в болезни детей будут наказаны и умерщвлены. И слушайтесь моего посвященного Дика. И Великая опять превратилась в металлическую скульптуру.

      - Мы сейчас отправим гонцов, Судьбоносная, всех детей из всех родов и семей соберем и принесем к тебе в храм.

      - Несите в храм сейчас всех, кто здесь рядом. А потом, когда будут прибывать другие из дальних мест, то будете приносит и их, не надо ждать, пока все соберутся, - крикнул я им в след.

      Хорх и Норх бегом выскочили из храма и что есть силы понеслись к своим лошадям. Я подал знак воинам не препятствовать и объявил.

       - Быть в готовности принять большое количество больных детей и их сопровождающих, подготовить помещения, Лесли, распоряжайся.

      Судя по отданным командам и тому, как храмовые воины приступили к работе, их слаженным действиям, им уже приходилось сталкиваться с подобными проблемами....

      Я вернулся в храм.

       - Велла?

      - Дик, они знают песню призыва, это первоязык, они потомки перволюдей, считалось, что их не осталось в живых, что они все вымерли из за какой то болезни, а они оказывается ушли за горы. Я должна им помочь, обязательно. Они как мои братья и сестры, мы росли вместе.... В голосе Веллы чувствовалась растерянность и неуверенность.

       - Все будет хорошо, дорогая, мы им обязательно поможем, ведь теперь рядом с тобой буду я и мы вместе справимся с любыми трудностями.

      Я, чувствуя, что Велла ещё не успокоилась, говорил её какие то ласково - успокаивающие слова. Не заметил, как перешел священный круг, и обнимал и гладил по голове не статую, а свою богиню во плоти.

      Раздалось деликатное покашливание. Я повернулся.

      - Мастер Дик,- это Лесли,- надо ещё несколько колодцев для воды и желательно на разных глубинах.

      - Дорогая, мне надо идти, готовится к встрече. Все будет хорошо, я уверен.

      После того, как во дворе храма появилось ещё четыре колодца , откуда можно было брать воду с разных глубин, а так же ещё два бассейна для омовений, я сидя на ступеньках храма спросил Лесли, приходилось ли ему сталкиваться с чем то подобным? Оказывается приходилось, все дело было в воде, которую пили. Взрослым было все равно, а вот дети безбоязненно могли пить воду только с глубины примерно 25 шагов, если они пили другую воду, то мучились расстройством желудка и умирали.

      Я взял пробы воды из всех созданных колодцев. Действительно, если не обращать внимания, то вода казалась везде одинаковой, но в самом глубоком колодце она была чуть, чуть солоновата и отдавала каким то забытым мною лекарством. (я это твердо знал)

      - Детей поить водой только из этого колодца, - распорядился я, - пищу для них готовить только на этой воде, отдельно от взрослых. Вокруг священного круга надо что то постелить, что бы туда можно было класть детей.

       И я первым отдал какому то воину накидку Великой...

      Через некоторое время, ближе к вечеру стали поступать первые дети. Их всех привозили на конях, кого мужчины, кого женщины, кого подростки. Некоторые дети были так ослаблены, что не могли двигаться сами, их в храм несли на руках и аккуратно укладывали вокруг священного огня. Назначенные Лесли воины носили воду и поили детей водой, которую я определил им для питья. Я подходил к каждому ребенку и трогал его за лоб, меня привычно трясло, это значит, что наши с Веллой старания не пропадают даром и дети излечиваются. Когда первый поток детей иссяк, а это несколько десятков, меня самого прилично трясло. Лесли уже зная что к чему и как, кормил меня как маленького дитяточку, подсовывая самые лучшие куски... Детей, которым становилось лучше прямо на глазах их родственников, переносили в специально отведенные для них помещения, где назначенные храмовые воины кормили их жидкой похлебкой, приготовленной на лечебной воде. К тем же у кого улучшения наступали не столь явственно, я подходил по второму разу, а к некоторым и по третьему... Затем пошел второй поток детей, а под утро и третий, самый многочисленный. Я уже работал на автомате. Подошел, наклонился, потрогал лоб, меня тряхнуло, съел кусок мяса, заботливо подсунутый Лесли, запил водой, подошел, наклонился, потрогал лоб, тряхнуло... Я потерял ощущение времени, меня шатало, потом я обратил внимание, что мне подниматься помогают два храмовых воина и, практически носят меня под руки от одного ребенка к другому... А потом я вообще перестал что либо соображать....

      Проснулся я когда солнце было высоко в небе и от чувства зверского голода, если б не желание поесть, я бы наверное ещё бы спал бы и спал. Вокруг меня, на полу храма, заботливо укрытые камзолами храмовых воинов спало несколько десятков детей. Лесли, увидев, что я проснулся, тут же подсунул мне полный котелок горячей мясной похлебки, которую я через край стал жадно пить.