Ж а н. Всего убедительнее - страхи. Государство держится страхами, это факт! Вы рассуждаете как социалист, как человек преждевременный. Жизнь - поверьте мне - очень запутанная штука, кто в этом виноват - неизвестно. В поисках виноватого хватают богатого, но - ведь это только потому, что он виднее.

Б о г о м о л о в. Забавно вы говорите.

Ж а н. А, боже мой! Я знаю жизнь, и она меня знает!

Б о г о м о л о в. И многое у вас очень метко...

Ж а н. Так вот, дорогой мой, вы не беспокойтесь, - всё устроится, всё будет по-хорошему... Мы, идеалисты, понимаем друг друга с двух слов. Сейчас я распоряжусь насчёт улучшения харчей.

Б о г о м о л о в. К завтрему я составлю смету.

Ж а н. Да вы не торопитесь... [(Уходит.)]

(Богомолов, допивая остывший кофе, хмурится, бормочет что-то.)

О л ь г а. Ты что говоришь?

Б о г о м о л о в (заг[лядывая] в фонарь). Я думал, здесь никого нет.

О л ь г а. Твоя привычка разговаривать с самим собой когда-нибудь поставит тебя в неловкое положение.

Б о г о м о л о в. Ты думаешь? Впрочем - возможно. Ты что не спишь?

О л ь г а. Мечтаю.

Б о г о м о л о в. О чём?

О л ь г а. О тебе.

Б о г о м о л о в. О? Разве?

О л ь г а. Удивительный у меня муж, чёрт возьми, думаю я... с восторгом. Я целую ночь где-то кутила и вообще веду себя весёлой вдовой, а он - спокоен. Он так уверен в моей любви... Спасибо ему.

(Богомолов, опер[шись] на угол стола, задумчиво слушает, покручивая бородку.)

О л ь г а. Он упивался мечтами, она шампанским, и всё шло благополучно, - так начала бы я рассказ, если б умела писать.

Б о г о м о л о в. Попробуй.

О л ь г а (вых[одит] из фонаря, подход[ит] к нему, кладёт руку на плечо). А что бы ты сказал, если б я полюбила другого?

Б о г о м о л о в (серьёзно, вдумчиво). Что бы я сказал? Не знаю. Никогда не думал об этом.

О л ь г а. Подумай.

Б о г о м о л о в. Зачем же? Разве...

О л ь г а. Всё может быть.

Б о г о м о л о в. Ты шутишь, Оля.

О л ь г а. Да.

Б о г о м о л о в. Шутишь, я уверен. Хотя...

О л ь г а. Что - хотя?

Б о г о м о л о в. Не умею сказать.

О л ь г а. Если сказано - хотя, так значит, ты не очень уверен... Не очень! Ну... это хорошо. Спасибо. Поцелуй меня.

Б о г о м о л о в. За что же спасибо?

О л ь г а. Пойми. (Уходит, смеясь.)

Б о г о м о л о в (вслед ей). Желаю тебе хорошенько отдохнуть, а то у тебя, кажется, нервы не в порядке.

О л ь г а. О, конечно, нервы... (Уходит.)

(Дуняша и Верочка.)

В е р о ч к а. Ольга Борисовна легла спать? Вот ей цветы от Никона Васильевича. Подайте, Дуняша.

Б о г о м о л о в (трёт лоб). Мне нужно о чём-то спросить вас... забыл!

В е р о ч к а. Жалею. (Идёт в угол к письменному столу.)

Б о г о м о л о в (за ней). Да! О чём вы плакали утром?

В е р о ч к а. Я? Как вы знаете?

Б о г о м о л о в. Мне Стукачёв сказал.

В е р о ч к а. Не всё ли вам равно?

Б о г о м о л о в. О, боже мой. Вот не ожидал, что вы так ответите.

В е р о ч к а. А чего вы ожидали?

Б о г о м о л о в. Не знаю. Меня это поразило. Такое прекрасное утро, всё так ярко, празднично, вы такая юная, красивая, так ласково встретили меня, и вдруг является лакей и говорит с улыбкой дурака: "А она плачет!" Ужасно нелепо.

В е р о ч к а (ус[мехаясь]). Никто, кроме вас, не заметил бы этой нелепости.

Б о г о м о л о в. А меня, представьте, целое утро угнетают эти ненужные слёзы.

В е р о ч к а (тронута). Какой вы добрый, милый.

Б о г о м о л о в. Добрый? Нет, не думаю. Просто мне всегда хочется видеть людей спокойными, весело деятельными.

В е р о ч к а (села, смотрит на него, облокотись о стол). Да, это я понимаю...

Б о г о м о л о в. Мне всегда хочется видеть всех счастливыми, а главное - уверенными в себе. Это органическая потребность у меня. О чём же вы плакали?

В е р о ч к а. Глупые девичьи слёзы.

Б о г о м о л о в. Вам полюбить хочется, да?

В е р о ч к а (вспыхнув, шутливо). Какой вопрос!

Б о г о м о л о в. Послушайте - любите! Не ждите с этим, это самое лучшее в жизни, поверьте мне. Только любя, мы живём. Вот - полюбите Ладыгина.

В е р о ч к а (почти истер[ически] смеётся). О, господи... вы... удивительный! Вы такой чудак...

Б о г о м о л о в. Нет, серьёзно! Вы не смущайтесь предрассудками, не думайте о последствиях, последствия любви всегда одни и те же - новый человек! Я говорю не о ребёнке, а о людях, которые любят, ведь это чувство обновляет душу, делает людей иными, лучше, красивее... Вы понимаете...

В е р о ч к а (вставая). Уйдите от меня! Оставьте Ладыгина для...

Б о г о м о л о в (испуган). Почему?

В е р о ч к а (быстро уходя на террасу). Извините... я не могу...

Б о г о м о л о в (недоумевая). Почему?

Л а д ы г и н (входит с террасы). Что это - завтрак ещё не готов? А мне зверски есть хочется. Вы чего такой?

(Богомолов, не отвечая, уходит.)

Л а д ы г и н (ворчит). Невежа...

II ДЕЙСТВИЕ

Лунная ночь. В саду, под группой деревьев, стол, на нём большая чаша для крюшона, бокалы. Плетёная мебель. В нишах кустарника удобные скамьи. У стола Б у к е е в и Ж а н. Оба выпивши. Букеев возбуждён, Жан настроен лирически.

Ж а н. Да-а, Ольга Борисовна - женщина, достойная героических усилий. Ты прекрасно выбрал, Никон!

Б у к е е в. Я - выбрал? Это чёрт выбирает для нас. Если б ты знал, как я хочу её... эх!

Ж а н. Это, брат, видимо, последняя твоя женщина. Последняя женщина, как сороковой медведь для охотника, - опаснейшее приключение! Держись твёрдо!

Б у к е е в. Это не приключение, а - быть или не быть?

Ж а н. Я понимаю. Хотя я и скептик, но сердце у меня есть, и я, брат, умею чувствовать и дружбу и любовь.

Б у к е е в. Что же делать с этим дураком?

Ж а н. Не торопись. Придумаем.

Б у к е е в. Иногда мне убить хочется его.

Ж а н. Ну-ну, зачем так грубо? Можно найти другой приём. Ты вот что пойми: красивая женщина или распутна или глупа, таков закон природы. Ольга Борисовна не глупа, значит, она должна быть...

Б у к е е в. Заврался ты...

Ж а н. Друг мой, я - скептик, я не могу иначе. Для скептиков, как известно, нет ничего святого.

(Стукачёв несёт кофе.)

Ж а н. Давай выпьем кофейку. Стукачёв, притащи-ка ещё финьшампань (сорт российского коньяка из одноимённого сорта винограда, произрастающего в Грузии - Ред.) - живо. И земляники. Это, знаешь, специально для дам. (Смеясь.) Мы подольём сюда бутылочку, и - дамам будет весело, а когда дама весела...

Б у к е е в (ухмыляется). Ты - жулик.

Ж а н. Таковыми же создал господь и всех прочих людей. Я, брат, скептик, я знаю: все мы притворяшки. Один притворяется умным, другой честным и т.д. По натуре своей и тот не честен и этот не умён, но привыкли играть роль и - ничего! - иногда играют довольно удачно. Да. Добро, честь и прочие марципаны - всё это, брат, - литература и хуже литературы, - это так называемые навязчивые представления.

Б у к е е в. Чёрт знает что ты говоришь, - ерунду какую-то.

Ж а н. Нисколько... Есть даже книга такая "О навязчивых представлениях", учёный психиатр написал. Ты, брат, прочитай. Это, знаешь, вроде сумасшествия.

Б у к е е в. Не едут.

Ж а н. Приедут. Неминуемо.

Б у к е е в. Замечал ты в глазах у неё тревожное такое?

Ж а н. Как же! Я всё замечаю.

Б у к е е в. Тревога и печаль. Я люблю печаль, это самое человеческое настроение.

Ж а н. Ну, знаешь, быки и собаки тоже иногда очень печально смотрят в небеса...

Б у к е е в. Перестань. Отчего она печальна?

Ж а н. С таким болваном, как её супруг... Тсс! Он и ещё кто-то.

Б у к е е в. Вера.

Ж а н. Вера? Гм... Уйдём!

Б у к е е в. Зачем это?

Ж а н. Иди сюда... Послушаем, что он говорит... Ну, скорее...


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: