- Вы позволите присесть рядом с вами? Мой братец не сносен…
Елена кивнула одобрительно, но ничего не произнесла. Барышня присела и с огорчённым вздохом произнесла полушепотом:
- И как, позвольте спросить, мне теперь сделают прическу к балу. Ах, это ужасно, если опять повяжут те ленты… я опозорюсь, со мной никто не будет танцевать. Заколки так подходили к бальному платью. С каким трудом я выпросила их у кузины.
В её руках были длинные, двузубые шпильки с резьбой и камешками по верху. Две явно были испорчены. По стилю исполнения и цветовой гамме шпильки напоминали те, которыми Елена скрепила свои волосы. Пожалев девушку, Елена произнесла:
- Если это будет уместно, я могла бы Вам помочь. Мои очень напоминают эти. Сядем в поезд, я могу показать их.
Девушка в волнении опять вскочила со скамьи и громко произнесла:
- Маменька! Сударыня так добры… она может помочь мне. Прошу Вас, маменька, позвольте…
Подходивший к ним отец семейства раздражённо произнёс:
- Вы очень громко разговариваете, это не прилично, Лиза.
Девушка с поникшей головой опять присела в поклоне и искоса посмотрела на мать.
- Не серчай, Дмитрий Николаевич, Лизавета взволнована своим первым балом. А Прошенька ей гребни сломал… Сударыня вот от доброты своей Лизоньку выручить хочет…
Глава семейства обратил свой взор на Елену. Татьяна тут же пожалела что вступила в разговор, но делать было уже не чего. Елена встала, склонила голову в поклоне и произнесла:
- Елена Жуковская. Путешествую к тетушке в Тверь - и осталась стоять не поднимая головы.
- Вы, что же, сударыня, без сопровождения путешествуете? Где Ваша компаньонка? - серьезным тоном поинтересовался господин.
И Татьяна мысленно вскрикнула, а Елена пошатнулась. О том что молодые женщины не могут ездить никуда одни в веке 19, жительнице 21 века и в голову не пришло. Если сердитый господин кликнет прохаживающегося по перрону полицейского… Елену могут возвратить в тот страшный дом. Потрясённое сознание барышни не сохранило (или не хотело вспоминать) обитателей купеческого дома, ушедших к заутренней. Но вновь попасть в полную их власть… этот страх ощущался отчётливо. Оставаться в этом городке не желали ни остатки разума Елены, ни тем более Татьяна.
В одной руке у неё был кружевной платочек и Елена машинально поднесла его к глазам под вуалью. Татьяна лихорадочно пыталась найти выход. Но…
- Полноте, батюшка, сударыня в трауре, может не стоит… - начала говорить мать семейства, как раздались свист и шипение. К станции подъезжал поезд и все поторопились к вещам. Елена тоже поспешила к её вагону.
Волею судьбы они с семейством расположились в вагоне почти рядом.
Глава семейства сел спиною ко Елене и это уже было хорошо. Устроившись она, стараясь не шуметь, решила просмотреть переложенные в сумочку документы, письма, книги. Чем больше будет у неё информации, тем правильнее можно будет рассчитать дальнейшее поведение. Книжечки оказались каким-то женским романом и «Правилами светского этикета для дам». Очень кстати. Татьяне нужно «вспомнить» то что знала о поведении в обществе Елена. Следующей оказался дневник или вернее пресловутый «альбомом барышни». Пролистав страницы, Татьяна поняла что всё это мало прочитать, лучше запомнить и заучить. Между страниц альбома находился сложенный лист бумаги, но увидев на нём размашистые подписи, оттиски и печати - отложила его к документам. В документы, написанные вручную с завитками и «ятъ»-ми, приходилось вчитываться внимательно и вдумчиво, но разум Татьяны отвлекался на слова и «телодвижения» отца семейства. Успела лишь осознать что это: какое-то над Жуковской попечительство, её «паспорт» и документ о «пансионском образовании» Елены того времени. Потряхивание, покачивание и подрагивание вагона мешали вчитываться в рукописный текст и барышня убрала документы в сумочку.
Вот господин семейства поднялся и девушка затаила дыхание. Но он, сказав что-то жене, пошел к противоположному выходу из вагона.
- Интересно, здесь есть вагон-ресторан? Вот бы он просидел там до Твери — подумала Татьяна.
Открыв баул Елена, не вынимая шкатулки, достала шпильки и подержала в руках до тех пор пока их не заметила Елизавета. Девица, шепнув что-то матери, пересела к ней.
- О, какие прелестные! Вот бы и мне быть такой изящной как Вы, и с такими манерами - молоденькая, ещё чуть угловатая девушка с восхищением оглядывала Елену.
- Заколки даже лучше, чем у кузины. Должно быть больших денег стоят? Из маменькиных собственных не хватит уплатить? - щебетала барышня, а Елена облегчённо вздохнула.
Нет, не отзыв на благотворительность порадовал её, а то, что было приподнявшийся в её сторону молодой щеголеватый господин, с разочарованным видом присел обратно.
- Во время ты пересела ко мне, девочка - подумала Татьяна, а Елена вслух произнесла:
- Сущая безделица эти украшения, мне будет приятно презентовать их Вам. Я обучалась в пансионе, потом траур по папеньке… Скоро менять гардероб, да и таких только четыре осталось - ответила Елена.
- Как скоро я научилась изысканно лгать - подумала Татьяна.
Внимание девицы привлекла книжица по этикету и Лизонька со всей непосредственностью юности произнесла:
- А нас обучали дома и у меня не было такой книжицы, у нас был препротивный учитель танцев. Нет, танцам он учил сносно, но этикету… Высокомерно-нудным голосом всё твердил что можно мужчинам и что нельзя девицам. Братец у этого мёсье научился французской браваде, а папенька пока Прокопия за взрослого не держит… Только посмотрите на него…
Наследник семейства полуразвалился в кресле как отец, но его потуги были скорее комичны, чем солидны.
- Вот он нас с маменькой и изводит, несносный... - вздохнула, всё-таки наверное любящая своего брата, Елизавета.
- А не почитаете ли Вы мне, Лизонька, из этикета, раздел «На балу», у меня слегка разболелась голова… - рискнула Татьяна удержать рядом с собой подольше это щебечущее дитя. Пока не вернётся их отец.
Поезд постоял несколько раз на каких-то станциях, барышни обсуждали детали выхода в свет Елизаветы пока её маменька не позвала к обеду. И Татьяна насторожилась: ароматы съестного наполнили вагон, а тело Елены не проявляло признаков голода. Даже наоборот - возобновилось чувство тошноты. Ну что за девица ей досталась? Падать в голодный обморок было совсем-совсем не кстати. Тут Елизавета вновь подошла к ней и предложила открытую бутылочку минеральной воды и что-то в салфетке.
- Прошу Вас, откушайте. Маменька настаивают… - глаза Лизы умоляли не отказываться.
- У меня совсем нет аппетита, разве что воду и немного пирожка - портить отношения с ними действительно было нельзя.
- Этот с капустой, а этот с ягодой - охотно пояснила девушка.
Зельтерская вода слегка взбодрила сознание Елены. А вот еда «не лезла в горло». Этот дворянский щёголь по прежнему не сводил с неё прищуренных глаз, когда рядом не было Лизы. Елена, поморщившись, сняла одну перчатку и аккуратно отломила кусочек от пирожка. Вкус еды по прежнему не ощущался. Немного пожевала и осторожно проглотила. Разум Татьяны с ужасом ждал последствий, но легкий спазм желудка удалось подавить глубоким вдохом и глотком воды. Больше рисковать было нельзя и Елена, встретившись взглядом с матерью семейства, с улыбкой благодарности кивнула. Глава семейства вернулся почти сразу, как управились с обедом и молодой господин, оглянувшись на него, видимо решил не рисковать...
Губернский город Тверь, ул. Симеоновская, собственный дом
штабс-капитанши Жуковской.
Елена уже с десяток томительных минут стояла за деревом напротив дома её тетушки и не могла решиться. Чувствовала она себя всё хуже - опять стали возвращаться слабость, апатия и тошнота. Поднятая вуаль и перевязанные посвободнее ленты пелерины не помогли ей задышать глубже и спокойнее. От мысли что нужно перейти дорогу и назвать своё имя сторожу у ворот у неё дрожали руки и ноги. Опасение, что её могут преследовать лишал Елену сил. И хотя она помнила что тётушка Мария Павловна всегда ей благоволила, липкий страх сковывал её тело. Татьяна почти потеряла контроль над этим измученным организмом. Если Елена сейчас упадет в обморок за этими деревьями, дальнейшая судьба её может оказаться плачевной. Но… послышались звуки раскрываемых ворот и девушка, подхватив вещи, из последних сил пошла навстречу судьбе.