- Да, такую миловидность и обаяние только в пансионах и прятать. Или в дальнем поместье Весьегонского уезда. Мужа нам надо будет выбирать основательного. Что бы и стрелять и фехтовать умел. Всяких малохольных и озабоченных отгонять…
И как напророчила…
Весь день перед отъездом все в доме много ходили, что-то уносили, переносили и переставляли. Господские спальни были на втором этаже, а вся суета происходила на первом. Хлопали двери, кого-то звали, куда-то за чем-то посылали. Елена в окно видела как несколько раз кто-то ездил за чем-то то в экипаже, то на подводе. Властный голос тетушки раздавался по всему дому весь день. После ужина господа и их горничные собрались в комнате Елены.
Мария Павловна удобно расположилась в креслах, отпила чаю и произнесла:
- И так, сударыни… Завтра все поднимаемся чуть свет, Анна с Агафьей и Полиной зайдут к тебе, Елюшка, попрощаться. Им надобно успеть к утреннему поезду. Нам готовиться в дорогу пока ждём возвращения кучера. Я, Елена и Лукерья поедем в столицу в дорожной карете, а вся остальная дворня отправиться обозом в усадьбу. В доме останется дворник с женой. Вещи приготовленными стоят внизу. Сегодня уляжемся все пораньше, завтра хлопотный день. Постарайся хорошо выспаться, Елена.
Все пожелали друг-другу «покойной ночи» и разошлись. Освещение затушили, дом затих. На столике у кровати барышни едва теплилась догорающая свеча. Свет полной луны заливал синеватым сиянием комнату. А девушке опять снился кошмар. В таких тревожных снах её всегда преследовал какой-то мужчина. Вот и сейчас …
Елена привыкла открывать глаза на чуть слышный скрип входной двери. Но заглянула не горничная и не тётушка - в приоткрытой двери проглядывался мужской силуэт. Штаны заправлены в сапоги, жилетка, лицо было не ясным, смазанным. Девушка как завороженная села, опустила ноги на пол. Пол был холодным…
Голыми ступнями Татьяна реально чувствовала холод пола. И барышня должна была проснуться, но… это что опять не сон? Елена скомкала край одеяла и прижав его к груди застыла. Мужчина медленно приблизился и опустился перед ней на колено. Татьяне это очень не нравилось, потому что она увидела лицо преследователя. Самодовольное, сытое, нагловатое… Круглое, щекастое, пряди черных волос прилипли к его влажному лбу. Какие омерзительные тоненькие усики… Темные глаза маниакально блестят на бледном лице, его взгляд лихорадочно скользит по лицу и телу Елены.
Татьяна мысленно просит барышню:
- Ну что застыла? Делай же что-нибудь, или отомри, я его чем-нибудь…
Но девушка впала в ступор и ни на что не реагирует.
-Только синдрома жертвы нам не хватало - раздражённо думает Татьяна.
Злодей тем временем полушёпотом - полушипением произносит:
- Вот я тебя и нашёл, барышня… Не померла выходит… Бежать она видите ли собралась к тётушке, не хочешь за меня замуж идти. Благодарить должна была за то что отговорил сестру отдать тебя за Корнея Захарыча. Тот старик еще крепок, так уж третью жену схоронил… Долго бы пансионная барышня с таким сдюжила? Так нет… за купчишку-приказчика она, дворянка, не пойдёт видите ли…
А позвольте спросить, барышня, папенька у Вас кто? Стало быть и нечего кичиться… всё одно моя будешь… - зло шипел Авдей с нездоровым блеском в глазах.
- Вот ты какой, приказчик купеческий… - настороженно думала Татьяна, но сделать ничего не могла - барышня по прежнему была в оцепенении.
- Ведь уже тихая и покорная стала с тех капель, что мне удружили, нешто учуяла запах какой. Ну толкнул той ночью на кровать… и чего было так изворачиваться что об изголовье ударилась… Мы подумали на смерть убилась… Сестра до сих пор серчает - упустили наследство твоей маменьки. Ты знаешь что стоило деньжат для поездки в Тверь добыть, пока они там, в подвалах. Вором через тебя сделался… Ладно, пролётка ждёт, сегодня же повенчают нас…
Татьяна запаниковала. Этот оболдуй сейчас сделает с нами что-нибудь нехорошее… И сама чуть сознание не потеряла - мужчина поднял руки, в одной из них была влажная тряпица. Хлороформ!!! Где же этот маньяк достал в этом веке такую дрянь? А что? Наверное и в середине 19 века шизанутые студенты были… Но сейчас не до шуток, нас похоже похищать будут… Приказчик левой рукой коснулся щеки Елены, потом продвинул руку поглубже к затылку, слегка перебирая пальцами её волосы…
Татьяна собрала в кулак всю свою душевную, духовную, ментальную силу и резко крикнула мысленно:
- Ленка, ори не будь дурой…
То ли мои не «джентльменские» слова всколыхнули барышню, то ли омерзительно ей было прикосновение злодея, но… девушка заголосила. Да как… Во дворах многоэтажек нашего века вся китайская автомобильная сигнализация пристыженно провалилась бы под колёса…
Лукерье зачёт… прибежала первая. Умеют дворяне подбирать прислугу. Приказчик бросил тряпку, заозирался, метнулся к окну, чем-то брякнул, выругался, ударил по оконной раме и под звон стекла вывалился наружу. Елена со времени, как он шевельнулся, перестала кричать и провожала все его действия настороженным взглядом. И еще долго смотрела в окно, пока орала теперь уже Лушка:
- Воры..., грабют..., помогите…
И только когда Мария Павловна взяла в прохладные ладони её лицо девушка судорожно всхлипнула и заплакала.
- Что ж это за лиходей был то? - спросила барыня.
- Авдей… Приказчик… Мачехи брат… - и упала лицом на плечо присевшей рядом тётушки.
Елена, выпив успокоительных капель, высоко лежала в подушках и слушала ночные звуки. Мария Павловна, стоя наверху лестницы, учиняла разнос стоящим внизу людям.
- Целуйте крест, клянитесь, что не продались этому вору и злодею… Каждому своё дело было поручено, своя обязанность. Тех, кто по лености своей отвлекал сторожа от его работы прикажу выпороть. Сами подойдёте и доложитесь, когда мы прибудем в усадьбу. Как можно было допустить что бы этот аспид проник в дом? Вы наследницу свою беречь должны больше жизни своей… - изливала барыня на головы крепостных свой страх за Елену.
За окном кто-то бормоча стучал и брякал. Видимо, стоя на лестнице, плотник чинил раму. Когда за стеной всё стихло, Лукерья смела осколки стекла, потом вернулась с тряпками, одной протёрла подоконник и другой затерла весь пол в комнате. Берсенева и тётушка ушли к себе. Грань двух сияний - лунного холодного и теплого от зажженной новой свечи, колебалась у ног девушки. Было жутковато, но у барышни не было сил позвать кого-то. И… вошла Лукерья с большой подушкой и внушительным узлом на сгибе логтя. Она заткнула подушкой выбитую ячейку оконной рамы, задёрнула шторы, распустила узел с тюфяком, расправила и села на него, глядя на дверь.
Мария Павловна вошла, взмахом руки указала горничной ложиться и подошла к племяннице:
- Лукерья поспит у тебя, постарайся заснуть и ты. Свечу оставить?
Елена кивнула утвердительно. Барыня отодвинула свечу к дальнему углу столика и чем-то отгородила свет от лица девушки.
- Я бы посидела с тобой, но завтра в дорогу, мне понадобятся силы… Сохрани тебя Господь, дитя моё, во сне грядущем - перекрестила Елену Мария Павловна.
- Все мои молитвы о здравии Вашем, тётушка… - с дрожью в голосе промолвила девушка.
Барыня успокаивающе похлопала барышню по руке и вышла, прикрыв дверь.
- Да уж, живи тётушка подольше, нам пока без тебя никак не обойтись - подумала Татьяна.
Елена пробудилась от дверного скрипа. В комнате уже не было Лукерьи, за окном чуть брезжил рассвет.
Девушка села в постели - голова немного кружилась, но сильной слабости она не ощущала.
- Доброго утречка, барышня - сказала входя Луша. В её руках был знакомый таз в котором стоял кувшин.
- Изволите умываться? - и установив таз, поднесла к кровати домашние туфли.
- Вот что значит дворянка. Я бы уже несколько раз спасибо сказала и извинилась за то, что с ней приходиться возиться, с такой молодой. Барыня я понимаю - женщина в возрасте, помогать уместно. Но Елена принимает всё как должное. А и то… они же её собственность. До отмены крепостного права ещё с десяток лет, наверное… если не больше - думала Татьяна, пока барышне после умывания одевали халат и подвязывали лентой волосы.