Свежий шрам зудел, вызывая непреодолимое желание почесаться. Элан сидел, непрерывно позевывая – из-за большой потери крови его клонило в сон. Маги, сосредоточенные как никогда, упрямо пытались пробудить его способности. Старший из магов, сиятельный льер Ир`краг был непреклонен:

– Ты должен почувствовать магию Предела! Попытайся еще! Без пищи ты будешь слабеть с каждым днем, а значит, шансы выбраться отсюда лишь уменьшаются. Мы сделали что могли, но кермалит по-прежнему надежно блокирует любые наши попытки. Лишь маг Предела способен что-либо сделать!

– Я хочу спать!

– Это последствие потери крови. Ты уже проспал двенадцать часов. Твой организм отдохнул – просто сказывается недостаток пищи. Сосредоточься!

– Да я не против! Но как?

Ир`краг развел руками.

– Никто из нас не работал с магией Предела. Все наши техники – это в лучшем случае получение энергии из окружающего пространства. Где находится Предел, отделяющий земное от божественного, и как с ним работать – за гранью понимания обычных смертных. Но ты должен помнить – твой Дух знает. Ответ на все твои вопросы скрыт в тебе самом.

– Повторяю, вряд ли я на что-то способен до объединения с Драконом. Меч говорил…

– Забудь слова какой-то ржавой железки! Ты – сила сам по себе; вон, сколько всего уже натворил!

Самый пылкий из магов, Эль`заг, в нетерпении вышел вперед:

– Учитель, давайте попробуем пробиться. Энергии в избытке, подождем, пока откроют дверь – и вперед.

– Молодой ты еще. Энергии в нем много! Зато тело твое без пищи и сотни шагов не пройдет. Если хочешь героически умереть, подожди, пока не найдем способ вывести отсюда Хранителя – а потом действуй. Умник!

Элан поднял руку – и спор затих, не начавшись. Все повернулись к нему. Маги вообще относились к Хранителю с некоторым трепетом и сомнением, словно не веря в происходящее – скорее всего, они просто опасались, что это все – бред, вызванный недоеданием, и Хранитель сейчас исчезнет.

– Давайте прервем урок и просто поговорим. Почему вы не верили в Триединого?

Ир`краг развел руками.

– Последний раз Хранитель был у нас давно… очень давно. Те легенды, что повествуют о его деяниях, его силе и мощи, больше похожи на сказки, чем на реальные события. А уж о битве богов и их уходе из нашего мира неизвестно почти ничего. Как-то я наткнулся в очень старой хронике об упоминании вскользь: мол, были великие битвы, и воздух замерзал и тек, как вода, и испарялись целые горные цепи, и мир стоял на краю гибели. Обратил тогда свой взор на воинов Творец всего сущего и повелел богам и их противникам уйти из этого мира. Не посмели ослушаться бойцы, ушли туда, откуда нет возврата, и лишь посланник их приходит иногда проверить бывшую вотчину богов – все ли на ней ладно, и творит тогда суд по собственному разумению, каждый раз заново определяя границы добра и зла.

– Примерно так мне рассказывал и мой Меч, только не так высокопарно. Так почему вы не поверили?

Старый маг рассмеялся.

– Еще в тех свитках рассказывали о гигантской изумрудной лягушке с восемью ногами, о демонах-великанах, что по ночам воруют детей, и прочих чудесах, которые если и были, то давным-давно канули в небытие. Сейчас никто не верит в силы, способные уничтожить целый город, а потом создать нечто во сто крат лучшее одним движением руки. Нет на нашей земле таких сил. То есть уничтожить, конечно, можно, ломать не строить. А вот создать что-то огромное и прекрасное, не затратив бездны сил и времени… Нет, не осталось в нашем мире богов. А раз их нет сейчас – почему мы должны верить в сказки, что они были когда-то?

– Хорошо. А почему верите сейчас?

– Твои знания – они из другого мира. Значит, в этом ты не солгал. Это первое. Твой Дух – он гораздо сильнее твоего тела. Более того, наиболее эффективно ты действуешь именно в те моменты, когда твой Дух выходит из плоти. Это второе. И третье, – Ир`краг улыбнулся и развел руками, – ты слаб и неподготовлен, не имеешь представления о том, что обязан знать любой маг, который хочет добиться хоть каких-то результатов. Только то, что ты умудряешься проделывать, не под силу никому из нас.

Грея, ловко насвистывая какую-то песенку, спускалась по утрамбованной стене. Два копья, легкие и прочные, подобранные сообразно ее теперешнему росту и весу, лежали на слегка напружиненных руках. Немного смущали сотни глаз, разглядывающие ее со стен кратера – но лишь немного, не мешая и не отвлекая внимание. Когда-то восторженные толпы даже носили ее на руках, а другие, столь же экзальтированные, проклинали живших тогда богов. Восторги и проклятия были драконессе вдоль чешуи; она делала свое дело спокойно и собранно, как всегда. Правда, за прошедшие века она немного отвыкла от изучающих и изумленных глаз, но ее кожа была достаточно прочной; и в прямом, и в переносном смысле. Древний ящер не сводил с нее узких красных глаз. Он явно был голоден, однако к торжеству в его реве добавлялось смущение – еще никогда его жертвы не шли к нему так легко и открыто, не пытаясь удержаться на склоне или криком вымолить пощаду у зрителей на трибунах. Да и зрители смущали: не разряженная в торжественные одежды толпа, вопящая и улюлюкающая, а жалкие оборванцы, молча наблюдающие за предстоящим обедом.

Решив не рисковать, ящер нанес удар, едва Грея оказалась в пределах досягаемости, но не головой, как можно было предположить. Молниеносно, как все рептилии, умеющие за доли секунды переходить от полной неподвижности к мгновенным действиям, ящер развернулся и ударил хвостом. Мощный, бронированный, до этого мгновения прятавшийся под телом и потому практически невидимый, хвост пронесся словно гигантская покрытая броней и шипами коса, широким полукругом собирающая жатву смерти.

Девушка не стала рисковать. Самый обычный прыжок вперед и вверх – и вот уже хвост, набравший разгон и потому не опасный, продолжает свое движение, а Грея, так же легко и спокойно продолжает свое, но теперь на метр ближе. Люди не смогли бы понять этих движений, настолько быстрыми они были, но раконцы – не люди. Одобрительный шепот пронесся по трибунам – и затих в ожидании развязки.

Ящер занервничал еще больше. Он немного помедлил, и передние лапы оторвались от земли, тело согнулось, образуя классическую боксерскую стойку; длинная шея изогнулась почти кольцом, чтобы иметь пространство для маневра; хвост уперся в землю, служа дополнительной опорой и пружиной, посылающей тело вперед.

Грея остановилась, не дойдя до настороженного ящера на два выпада копья. Внимательно изучив стоящего перед ней противника, она заговорила на древнем, щелкающем и шипящем языке драконов:

– Кто научил тебя стилю атакующей змеи, ящерица?

Древний динозавр помедлил, внимательно глядя на хрупкую фигуру девушки, стоящей перед ним. Наконец огромная пасть открылась, и оттуда послышалось шипение:

– Где ты выучила древний язык, мясо? Впрочем, можешь не отвечать – тебя это не спасет. Я Рхыг, Рхыг великий, я ел подобных тебе тысячи лет, и ты должна гордиться честью закончить свои дни, служа закуской великому Рхыгу…

Грея кивнула, отвечая скорее своим мыслям, чем чужим словам:

– Достаточно. Образ твоих мыслей мне понятен, а твоя история не так уж и важна. Ты ведешь себя как животное, мыслишь, как животное, ты занят лишь удовлетворением собственных потребностей, а значит, не имеет никакого значения, умеешь ты говорить или нет – ты все равно умрешь, и больше никого не будут приносить тебе в жертву.

Из гигантской глотки донесся смех.

– Глупая маленькая самка! Если каким-то чудом тебе удастся убить меня – это ничего не изменит. Пока есть жрецы, есть и жертвы – я лишь инструмент в их руках, не более. Что бы они не приносили в жертву – тела или здоровье своих сограждан, затуманенные наркотиками мозги их детей, они остаются кровавыми языческими жрецами, покупающими собственное благополучие чужой кровью. Пока народ терпит их, всегда будут появляться подобные мне, в том или ином обличье. Жрецы редко любят марать свои благородные руки кровью…