– Нет! – содрогнувшись, ответил Ракх-инти. – Никогда! Даже ради спасения собственной жизни! Вновь пройти через такую боль…

– Ну вот поэтому никто и не знает о драконьих методах лечения. Разве из сказок, и то весьма приближенно. Ты слышал о живом и мертвом огне?

– Огне? О воде…

Грея фыркнула.

– Дилетанты. Даже сказку сочинить толком не могут! Кровь дракона – это живой огонь, он течет в жилах бессмертного существа и сам по себе несет жизнь. Однако стоит крови оказаться вне дракона – и через несколько мгновений она начинает умирать, уничтожая все вокруг. По разрушению ничто не может сравниться с ней – кроме дыхания дракона. Вылетая из пасти, огненное дыхание, изначальное мертвое, прошедшее через огненную глотку, встречает живое – и обретает жизнь на краткий миг горения пламени. И только дракон может соединить несоединимое, дав огню силы созидать, а не разрушать.

– Но все-таки, Великая… Почему ты меня спасала?

Драконесса улыбнулась.

– Потому что пора смещать ваш верховный клан, а заодно немного подкорректировать вашу демократическую систему управления. Уж больно она уязвима. И ты, как представитель древней династии, мне идеально подходишь.

Ракх-инти подавился вздохом, с испугом уставившись на Грею. Как она узнала?

Аромат роз витал в воздухе, заполняя терпким запахом пространство небольшого зала. Элан осторожно прошел вперед, не обратив внимания, что Улаайн остался на пороге и прикрыл дверь, словно опасаясь лишний раз потревожить ту, кого чтил больше всего. Под ногами что-то похрустывало, Хранитель, сделав несколько шагов, остановился, чтобы оглядеться. Зал не имел окон, и стены были оплетены чем-то более плотным, чем листва. Единственный источник света – небольшие щели под потолком – создал в комнате сумрак, словно у обитателя этого зала болели глаза.

– Осмотрись, это интересно, – буркнул Меч, старавшийся во время пребывания у эльфов говорить поменьше.

Конечно, разговоры меча и Хранителя – дело интимное, но кто их знает, этих ушастых?

В зале словно посветлело. Элан принялся оглядываться по сторонам, изучая убранство помещения. Вначале он решил, что потолок, стены и пол покрывают корни, но теперь, присмотревшись, понял – это волосы. Все было задрапировано волосами – живыми, струящимися, того бронзово-каштанового оттенка, который заставляет мужчин восхищаться, а косметические фабрики тратить кучи денег, пытаясь искусственно создать то, что доступно лишь природе. Косы, косички, ковры из волос, просто свободно лежащие пряди – все это образовывало какую-то сложную и совершенную картину, игру света и тени, дополняемую лишь бутонами распустившихся роз. Они росли здесь повсюду – на полу на стенах, на потолке, непостижимым образом проходя сквозь пряди – или вырастая из них? Чем дольше вглядывался Элан в игру каштановых оттенков, тем больше ему казалось, что здесь скрыта некая истина. Но стоило ему вглядеться, и все ускользало, скрывалось под водопадом волос. Элан осторожно тронул одну прядь – та легко отошла в сторону и тут же вернулась на место.

– Оставьте попытки, юноша, и подойдите ко мне. Все равно понять, что скрывается под моим рисунком, вы сможете, прожив никак не менее трехсот лет.

В центре зала шевельнулась фигура – и Хранитель заметил женщину, скрытую под копной сложной прически. Бронзовые руки легко откинули назад гриву волос, теперь отсвечивающих медью – и перед Эланом показалась эльфийка. Глядя на статную, крепкую фигуру, он понял, почему аллорны называют ее Великой Матерью. До сих пор все увиденные им женщины эльфов были похожи на подростков – худенькие, гибкие, грациозные, они оставались юными и в пятьсот, и в тысячу лет. Сейчас же перед ним стояла настоящая женщина – глядя на ее налитое тело, Элан вспомнил землю и подумал, что Рубенс отдал бы за такую натурщицу все свои картины вместе взятые.

– Ты – гость народа аллорнов, но я пока еще не решила, как относиться к тебе.

Волосы эльфийки свободно спадали вдоль плеч, создавая видимость платья, однако рука, показавшаяся из-под них, была обнаженной. Она легко пробежала вдоль лица Хранителя, словно изучая его – и Элан понял, что Великая Мать слепа. Растерянный, он замер, а потом поймал гибкую кисть и слегка пожал.

– Не нужно сочувствия, юноша. Когда-то давно, когда враги ослепили юную девушку, боль утраты была огромной. Но я сумела справиться с ней еще тогда и жестоко отомстила своим врагам. А сейчас эта история всего лишь легенда, одна из тех сказок, которыми матери пугают непослушных малышей, когда те не хотят ложиться спать.

– Как… как твое имя?

– Имя? Мой народ давно уже не зовет меня иначе, чем Матерью, но когда-то… Можешь звать меня Илиль.

– Почему они так поступают с тобой?

– Поступают? Я вольна в своей жизни, в своих поступках и решениях. Когда-то давно я приняла на себя долг… Пообещав заботиться о народе аллорнов. Мне нашлось место – и дело.

– Дело?

– Я забочусь о своем народе. Мне ведомы все линии крови, я слежу за их чистотой. С годами это все легче – нас осталось так мало…

Илиль откинула голову – волосы заструились переливающимся водопадом – и заговорила на певучем, звонком и совершенно незнакомом Элану языке. Меч в спине Хранителя беспокойно заерзал и посоветовал:

– Молча поклонись и уходи… Кажется, у нас проблемы.

Едва выйдя за дверь, Элан выпалил:

– Почему я ее не понял? Ты же обучил меня языкам?

Меч ответил рассеянно, погруженный в свои думы:

– Язык, который ты услышал, считался древним еще в те времена, когда меня только начали ковать. То, что я его знаю – просто невероятная удача. Или случай – тот самый, который заставляет поверить, что есть высшие силы, даже представителей этих самых сил. Ладно, сейчас иди направо и вниз, там есть тренировочная площадка. Я слышал разговоры в тронном зале, мол, ты неповоротливый гном и без меча ни на что не способен. Покажи им там что-нибудь, а я пока подумаю.

– Нет уж, говори прямо – что у нас случилось?

– У нас – ничего… У эльфов. Они начали необъяснимо умирать, причем в основном после контакта с людьми. Хотя умирают и не имевшие с миром людей ничего общего. Все это настолько запутанно, что об этом не решаются говорить. Даже эльфийская королева решилась только обронить несколько слов на мертвом языке.

– Королева?

– Когда-то – да. Впрочем, хватит отвлекаться – мы уже пришли.

Тренировочная площадка аллорнов, к немалому облегчению Элана, была расположена на твердой земле. По сути дела, это была просто большая поляна в лесу – с ровной, хорошо утоптанной почвой, с несколькими манекенами для отработки ударов и увитой травами стойкой с оружием – преимущественно деревянным, хотя поблескивало сложным стальным узором и несколько странных клинков.

– Вы позволите размяться?

Хранитель дождался неуверенных, хотя и безукоризненно вежливых кивков и, подойдя к стойке, вытащил из спины Кристальный Пепел – тот, погруженный в свои думы, обошелся без спецэффектов, только легкий холодок скользнул вдоль позвоночника – аккуратно положил его на стойку и замер перед тренировочным вооружением.

– Повелитель, этот меч вам по руке, – пожилой эльф, усмехаясь одними глазами, протягивал ему деревянный меч, внешне очень похожий на только что оставленный. Элан взял его в руку – тот лег удобно, почти так же, как и Кристальный Пепел. Ну и глазомер у этих эльфов! Покрутил, изучая повадки – и аккуратно положил обратно.

– Благодарю, упражнений с мечом мне хватает. Если позволите, я возьму шест, – Хранитель подхватил длинную, упругую палку и, выйдя на середину площадки, закрыл глаза и сосредоточился.

Когда-то дома он любил позаниматься с подобными игрушками, вот только все его прежние упражнения слишком примитивны для нового тела. Он аккуратно положил шест на горизонт, крутанул вокруг себя, чувствуя, как вскрикнул разрываемый концами шеста воздух – и замер, перехватив его сразу в двух местах и пропустив за спиной, с нижним и верхним хватом. Раньше для этого приходилось изгибать руки, в гномьем же теле это получилось более естественно. Вот только раздражала легкость оружия, его невесомость.