– Ч-черт! – Пришлось расставлять все это на столе.

– Ну, чего? – Как всегда, с хозяйским выдохом вошла Наталья, большая, некрасивая, немолодая женщина в зеленом спортивном костюме; она руководила полуподпольной фирмой по выдаче виз и потому привыкла чувствовать себя начальницей. – Да у вас готово все?!

– Давным-давно, – проворчал Сергеев. – Даже шашлык засохнуть успел.

– О, привет, дорогая! – вскричала Наталья, пошла навстречу жене

Сергеева, разведя руки; они традиционно поцеловались.

Заговорили о детях, спрашивали друг друга: а где остальные? Сергеев вышел на улицу.

Володька еще возился возле машины. Становилось всерьез, по предзимнему, прохладно; Сергеев вернулся к мангалу, налил себе водки, снял с шампура кусок мяса. Выпил и закусил… Да, одни приехали, теперь ждать остальных. По крайней мере скорей бы Андрюха хотя бы, и можно спокойно сесть…

Сергеев устроился на скамейке, застегнул куртку, поднял воротник.

Медленно достал пачку “Винстона”, медленно вытянул сигарету. Щелкнул зажигалкой, посмотрел на сине-желтый огонек и прикурил… Торчать в доме не хотелось – слушать женскую трескотню о всяких проблемах, каких-нибудь пустяках, что произошли за все те месяцы, пока не виделись… Нет, лучше здесь.

Мягко хлопнула дверца “опеля”, пискнула сигнализация. “Хм, а

Володька-то молодец”.

Уже два года Володька с Натальей явно были близки; может, до этого самого и не доходило, но к Андрюхе они всегда приезжали вдвоем, и в

Москве, говорят, их часто встречали вместе; Наталья всячески выказывала Володьке свою симпатию, а он не протестовал. Наоборот, снисходительно-небрежно вел себя с ней, как с влюбленной женщиной. И в то же время прислуживал… Вообще, правильно с его стороны -

Наталья тетка не бедная, за такой – как за стеной. Хотя… Сергеев представил ее лицо с дрябловатыми щеками и загнутыми книзу уголками губ, почти квадратную фигуру, жидковатые завитые волосы, и его передернуло. Нет, дурак будет Володька, если увязнет. Пусть и не красавец сам, но с такой жить… “Да ну! Что я? – опомнился, мотнул головой Сергеев. – Зачем я-то об этом думаю?” И он плеснул в центр еле заметного в темноте кружка рюмки граммов тридцать.

Перед тем как выпить, стянул с шампура еще кусок.

– Ох, молодца, Никит! Молодца-а! – с чувством, искренне восторгался

Володька.

– В смысле?

– Да как?! Такую деваху заделал. – Сел рядом. – Видишь, как всё у вас отлично… – И добавил, как по секрету: – Вся в тебя. Копия.

Сергеев выпрямился, поежился, сбрасывая с себя липкие нити дремы.

– Давай лучше выпьем.

– Давай! У тебя тут есть?

– Всё есть – и водка, и закуска… Шашлыки вон засохли все.

– Ты уже говорил. Ничего, с водкой потянет.

– С водкой всё потянет. Но хотелось – как люди. Вы еще когда позвонили, что рядом. Вот я и нажарил. Теперь хоть опять костер разводи. – Сергеев протянул Володьке полную рюмку, себе капнул на дно. – Ладно, давай.

– Давай, – уже без энтузиазма согласился Володька. – Мы тоже пораньше хотели… Ну, за пополнение в семье. Молодец ты все-таки.

Серьезно.

Чокнулись. Выпили. Сквозь жжение водки Сергеев сипнул:

– Бери шашлык.

– С девчонками надо…

– Как хочешь. – Сергеев закусил. Снова закутался в куртку. Посмотрел на черную стену сарайчика. – Это трудно определить, понять – молодец я или дурак.

Он испугался таких своих слов, захотелось услышать от Володьки недоуменный вопрос, какое-нибудь: “Да ты что?!” Но тот молчал.

Что-то делал в темноте, чем-то постукивал, позвякивал.

– Чего у тебя там? – насторожился Сергеев.

Володька отозвался не сразу, так, кажется, был увлечен и сосредоточен.

– Трубку набиваю, – наконец произнес тихо, сладковато.

– Хм! Не лень?

– Да ну! Кайф полный!.. Вот столько лет гадостью травился, недавно понял… Ты-то все там же – в “Беттоне” своем?

– Угу. Только он “Бенеттон” называется.

– Ясненько.

Володька вставил мундштук в зубы, щелкнул зажигалкой и, огоньком вниз, поднес к табаку. Несколько раз с силой всосал воздух. Затем протяжно выдохнул дым:

– О-о-о!

Запахло вкусно и приторно. Каждый раз улавливая где-нибудь этот запах, Сергеев пытался вспомнить, что он напоминает. Что-то давнее и хорошее. И сейчас вдруг вспомнил.

– У меня мама когда-то печенье такое делала, – сказал, – с карамельками. Клала кусочек карамельки на тесто и пекла в духовке.

Запах такой же был.

– Да, – равнодушно согласился Володька, – табак и называется

“Карамелечный, легкий”… Хочешь попробовать?

– Да нет, не надо… Еще накатим?

– Можно. А ты, кажется, прилично уже.

– А что делать? – Сергеев снова стал раздражаться. – С пяти вас ждем. С женой чуть не поругались…

– Из-за чего?

– Да мало ли… На нервах потому что. – Он плеснул в рюмки примерно поровну. – Бери. – И не удержался, добавил: – Договорились же в пять, от силы – в шесть. Я и рассчитывал…

– Чего-то занудой ты, Ник, становишься, – перебил Володька.

– Не занудой, а просто порядка какого-то хочется.

– Ну, это нереально!

– В смысле?

– Для этого в лесу надо жить, а не в Москве. Без людей, короче…

Ну, давай.

Чокнулись и выпили.

– Что за водка?

– Да “Путинка”.

– А мы “На березовых бруньках” привезли. Самый сейчас писк считается. Пробовал?

– Нет вроде.

– Попробуем. Отлично идет.

Володька попыхал трубкой:

– Затухла. – Снова стал совать в трубку огонек зажигалки.

– Да нба сигареты, не мучайся.

– Нет, я теперь эту гадость в руки не возьму! И тебе советую переходить. Уже и о здоровье нам надо думать, а эти сигареты…

Советую, Ник, серьезно…

– Интересно, – перебил Сергеев, – а Пушкин курил?

– Пушкин? Хм… Не знаю.

– Ну ты-то должен знать.

Володька напрягся:

– Почему я должен?

– Ну как… Работа над образом… Вживление. Чтоб хорошо сыграть. -

И Сергеев умолк, не зная, что еще сказать, с любопытством ожидая реакции Володьки; на всякий случай поставил рюмку на столик.

Хотелось взрыва.

Володька осторожно выбил трубку. Поднялся.

– Пойдем к девчонкам… Неадекватный ты какой-то сегодня… Даже понять не могу.

С шампурами, вырытой из золы картошкой, бутылками и рюмками пришли в дом. Тихо, шепотом, чтоб детей не разбудить, поспорили, что делать с шашлыком – так есть или разогреть на сковородке. Решили – так.

– Да, кстати, Никита, – когда расселись и наполнили рюмки, обратилась к Сергееву, словно бы только сейчас его заметила, бездетная и безмужняя Наталья, – я твоей благоверной уже все сказала. Я лично – в восторге! Поздравляю. Вы прямо как положено – мальчик, потом девочка. Еще бы квартиру свою…

– Ну что ж, чьи-нибудь родители умрут – будет и своя квартира.

Жена возмутилась:

– Что ты говоришь-то?!

– Есть и другие варианты, – заметила сухо Наталья.

– Какие?

– Купить… кредит взять.

– Да уж… Давайте выпьем в конце концов. – Сергеев поднял рюмку: -

За встречу.

Володька согласился:

– Это самое правильное сейчас…

Выпили и закусили. Помолчали.

– Оказывается, – повернулась к Сергееву жена, – знаешь, чье это белье? Мне Наташа…

– Какое белье?

– Ну, женское там висит. Оказывается… Помнишь, гусляр у Андрюхи жил прошлым летом, Максим? Еще весь крыжовник съел…

Сергеев усмехнулся:

– Его белье?

– Да подожди! Что за привычка стала перебивать?.. В общем, теперь он сюда еще и девку притащил. И они тут живут полгода уже.

– И что?

Володька в это время ел шашлык и запивал пивом, Наталья напряженно, даже прищурившись, следила за диалогом Сергеева с женой.

– Как это – что?! Надо его выручать как-то. Знаешь ведь характер его. Ведь талантливый художник на самом деле и иконы какие писал! -