В-тот вечер Леонид вернулся домой раньше обычного.

Ничего не подозревая, он расхаживал по квартире, громко стуча каблуками. Открыл в ванной кран до отказа и долго мылся, кряхтя и фыркая. Затем перекочевал на кухню.

Когда на сковородке зашипели котлеты и приятный запах мяса распространился по квартире, Игорь Андреевич не вытерпел - вышел из спальни.

- Без шуму не можешь? Мать заболела, - зло сказал он сыну.

- Что с ней? - равнодушно спросил Леонид.

Вместо ответа отец взял вилку, насадил на нее котлету и принялся есть.

Утро в семье Кольцевых прошло как всегда. Только Фаина Александровна, против обыкновения, была молчалива. Леонид не заметил этой перемены. Звонок телефона прозвучал, когда он с полотенцем через плечо направлялся в ванную. Он бросился к висевшему на стене старомодному аппарату и снял трубку.

- Алло... Да, я, - заговорил он тихо, прикрывая согнутой ладонью трубку. - Ну и что из этого? Но может быть... Хорошо, значит договорились. В шесть у "Стерегущего"... Пока, до вечера.

Разговаривая, он умышленно стоял, повернувшись спиной к кухонной двери, чтобы мать не могла услышать, о чем идет речь... Такое случалось и раньше. Однако он не подозревал, что с сегодняшнего дня Фаина Александровна решила фиксировать по возможности все его поступки.

Поэтому принятых им мер предосторожности оказалось недостаточно. Мать прекрасно слышала не только телефонный звонок, но и весь короткий разговор.

- Мама, - послышался из прихожей голос Леонида, - погладь, пожалуйста, мне зеленую бобочку.

- Рубашка поглажена, можешь надевать, - ответила из-за двери Фаина Александровна.

В половине шестого Кольцевая уже стояла под деревьями на перекрестке проспектов Максима Горького и Кировского. Иногда она всматривалась в проходящих мимо женщин, стараясь определить их возраст. Сегодня она увидит своими глазами эту бесстыжую разгульную особу и примет самые срочные меры. Но какие именно следует принять меры, Фаина Александровна пока и сама не знала. Вспоминалось растерянное лицо соседки Марии Леонтьевны, когда та спрашивала, каким образом вырвать из дурной компании ее Витеньку. Это было совсем недавно.

Там было все просто и понятно. Она и сама дала несколько, как ей казалось, ценных советов. А вот как же всетаки поступить сейчас?

Из-за памятника вышла молодая женщина. На вид ей можно было дать лет двадцать пять, не более. Она окинула коротким, но внимательным взглядом близлежащую трамвайную остановку, резко поднесла к глазам левую руку посмотрела на часы.

"Она. Однако первая пришла. Заботится, чтобы не опоздать. Еще бы! Совратить такого глупого мальчишку", - подумала Фаина Александровна.

Невысокая женщина с подчеркнутой независимостью стояла около памятника. Поношенное шелковое платье, смуглое лицо с чуть приплюснутым носом, небрежно зачесанные волосы.

"Видимо, метиска какая-то", - успела подумать Кольцевая и увидела Леонида. Он вышел из аллеи парка.

Стройный, высокий, в тонкой зеленой бобочке, которую она с такой тщательностью гладила утром. Пышная шевелюра, крупный, похожий на отцовский, нос. Тонкие руки и лицо, которого еще не касалось лезвие бритвы.

У него все еще впереди.

А женщина, довольно улыбаясь, уже смело шла навстречу Леониду. Он взял ее руки в свои и принялся что-то горячо объяснять.

Фаина Александровна шагнула вперед, видя перед собой только их. Скрежет затормозившего трамвая и чья-то сильная рука вернули ее к действительности.

- Куда-а?! - рыдающим голосом закричала Кольцевая, пытаясь освободиться от цепкой руки и перебежать на противоположную сторону проспекта. Но ее продолжали держать. Длинные вагоны трамвая медленно потянулись вправо перед ее глазами. Из окон с любопытством смотрели пассажиры. Фаина Александровна отчетливо услышала сказанную кем-то фразу: "Женщина хотела броситься под трамвай" - и сообразила, что это относится к ней.

- Оставьте меня, - уже осмысленно обратилась она к человеку, державшему ее за плечо. - Это... это со мной иногда бывает... Сейчас пройдет.

Когда ее усадили наконец на скамейку, ни Леонида, ни его спутницы у памятника не было.

3

Знакомство студента Кольцевого с Раисой произошло неожиданно и просто. Андрей Козловчиков, чья фамилия в списках второго курса всегда соседствовала с фамилией Леонида, решил отметить свой день рождения. Из большой комнаты общежития убрали несколько коек, позаимствовали у соседей два стола и стулья. В углу на тумбочке установили радиоприемник с проигрывателем.

- Скромно, но свободно, - заявил Андрей, посматривая на расставленные по столам бутылки, тарелки с винегретом и другими недорогими закусками.

В компании выделялся красивый студент в белой нейлоновой рубашке. Кольцевой не помнил его фамилии, но знал, что он учится на третьем курсе их института. В майские праздники он выступал на вечере: в сопровождении гитары неплохо исполнял старинные романсы. Хлопали ему больше всех. Второй раз он встретил гитариста на кафедре органической химии: вместе пересдавали экзамен.

Сейчас парень был занят разговором с девушкой с коротко остриженными светлыми волосами.

Уже сидя за столом, Кольцевой сделал открытие - рядом с каждым студентом сидела девушка, и только он был один. "Подумаешь, женихи какие выискались", - осуждал он в душе товарищей без всякой зависти. Одиночество его ничуть не тяготило. Он пил вино, слушал тосты и был беззаботно весел.

Подошло время, когда начали убирать столы. Андрей поколдовал в уголке над приемником, поставил пластинку.

Протяжные звуки арабского танго разлились по просторной комнате. Леонид танцевал неважно. Будь это настоящий институтский вечер, он бы ни за что не рискнул пригласить девушку. А сейчас решился. Пока студент в белой рубашке вынимал из футляра гитару, Кольцевой осторожно подошел к его девушке и, как будто собираясь сказать что-то недозволенное, с таинственным видом произнес:

- Вам не скучно? Может, станцуем?

Девушка молча приблизилась к нему, положила руку иа плечо. Они успели пройти лишь половину круга, как музыка кончилась.

- Вот видите, как плохо быть несмелым. Пока раздумывали... - весело упрекнула девушка, покидая его.

Реплика блондинки ободрила Леонида. Как только пластинка была заменена, он снова пригласил ее. Она танцевала легко и свободно.

Но вот в центре круга появился рыжий Олег Зыбкин и, помахивая в воздухе длинными руками, потребовал внимания. Когда установилась относительная тишипа, он принял артистическую позу и громко объявил:

- Леди и джентльмены! Среди нас, грешных, присутствует талант, который в будущем заменит сразу две знаменитости - Сергея Сорокина и Николая Сличенко. Эдуард Желанный исполнит старинный романс "Очи черные"!

Гитарист невозмутимо восседал на стуле. Только теперь Леонид вспомнил, что фамилия этого студента Желобков, а не Желанный, как объявил "конферансье".

Студент закрыл глаза и картинно тронул струны.

Очи черные,

Очи жгучие,

Очи страстные

И прекрасные...

Романс исполнялся манерно, с искажениями, но никто не хотел замечать этого. Эдуарда наградили "бурными аплодисментами". Тот же Олег Зыбкин поспешил вручить ему "ценный подарок" - дешевую куклу с бумажным цветком в руке. Желобков-Желанный принял все это как должное, встал перед гостями с театрально поднятой рукой, поклонился несколько раз и, прикладывая ладонь к груди, поблагодарил:

- Спасибо, друзья.

Вновь включили проигрыватель. На этот раз белокурая девушка отказалась танцевать с Леонидом. Гитарист же хозяйской походкой подошел к своей даме и молча повел ее по кругу, смерив Кольцевого презрительным взглядом.

Леонид вдруг почувствовал себя ничтожным перед этим самодовольным повесой. Не подыскав себе другой подходящей для танцев партнерши, он ушел за шкаф, куда унесли бутылки с оставшимся вином и остатками закуски. Наливая из разных бутылок вино, он делал коктейли и пил.