Наконец Степан понял, что я от него хочу.

Выпустив саблю, он отскочил к стене, сдернул с упоров нагинату и, примериваясь, взмахнул ею, очертив в воздухе смертоносный круг. Тварь отшатнулась, швырнув в сторону бесполезную саблю. Видимо, она понимала, какая опасность ей грозит.

А Степан приободрился. Размахивая клинком, он начал подступать к чудовищу, пытаясь заставить его вылезти из саркофага. Иначе он не смог бы добраться до веревки и подняться к нам, на крышу. Однако тварь и не думала сдаваться. Она злобно шипела, ее щупальца извивались. Наконец Степан изловчился и ударил нагинатой как пикой, целя прямо в грудь чудища. Клинок пробил ее насквозь и вышел из спины вместе с фонтаном зеленой жижи. Комната наполнилась отвратительным запахом гниющих водорослей. Тварь еще мгновение сидела в саркофаге, а потом рухнула в него и замерла.

— Кажется, всё?

— Угу! — угрюмо ответил Степан, вытирая пот со лба.

Я, поддавшись неожиданному порыву, вмиг соскользнул по веревке вниз, в самом конце изогнувшись, чтобы не наступить на поверженную тварь, поставил ноги на край саркофага, а потом спрыгнул на пол.

— Ну как ты?

Степан сидел на полу, растирая плечо, которое минуту назад сдавливал своей рукой человекоосьминог.

— Да вроде ничего, только вот малость помяли. Сейчас отдышусь…

Тогда я повернулся к чудовищу, лежавшему в каменном гробу. Из груди твари по-прежнему торчала нагината. Голова — настоящий осьминог, человеческое тело, укутанное в текучие серебристые одежды, и что-то примечательное на груди, возле раны. Не знаю, почему я вытянул руку, рывок — цепочка оборвалась и странный предмет оказался у меня в руке. Продолговатый, длиной с ладонь, он больше всего напоминал пенал гимназиста. Вот только как его открыть и что внутри? Но я решил оставить решение этой загадки на потом. А тогда, тогда я почему-то решил не показывать находку Степану. Ловким движением, так что сидящий на полу солдат не видел, что я делаю, я спрятал свой трофей за пазухой, решив изучить его позже в одиночестве.

— Насмотрелся?

Я повернулся к Степану и кивнул.

— Тогда помоги мне, — Степан, тяжело вздохнув, поднялся с пола. Только сейчас я заметил, что гимнастерка на его левом плече в нескольких местах прорвана и вокруг дыр выступила кровь. Это ж какую силищу надо иметь! Но Степан старался не замечать ран. Повернувшись к стене, он сорвал три пары ножен с небольшими клинками и один перебросил мне. — Пополни арсенал. Может, эти клинки и самураев по-особому рубят.

— Это как? — не понял я.

— Как там, в сказке, сказывается… «одним махом семерых убивахом».

— Что-то в таком духе, — согласился я.

— А теперь, — продолжал он, заткнув клинки за пояс, — помоги-ка мне на крышу взгромоздиться, а то мне с плечом самому несподручно будет.

Я кивнул и помог ему. Степан встал и тут же скривился от боли — видно, тварь здорово его помяла.

С трудом залез он на саркофаг, ну а уж о том, чтобы он подтянулся и самостоятельно вылез на крышу, речи не шло. Я обвязал его веревкой, после чего солдаты подняли его наверх. Потом им пришлось чинить нашу самодельную веревку, так как та едва не порвалась, и только после этого, где-то через час самое малое, я смог подняться следом за ним.

Мы поели.

После этого я осмотрел раны Степана. Я хотел заняться ими сразу, только ефрейтор не дал мне. Сказал, с ним все в порядке. Все на потом отложил.

Вот потом это и наступило. День был пасмурным. К полудню солнце и вовсе скрылось за тучами, и я объявил, что непременно надо осмотреть раны, пока дождь не начался. Степан нехотя согласился. Тогда я и Филипп — один из солдат — стянули с ефрейтора гимнастерку, потом окровавленную рубаху. Открывшееся зрелище не предвещало ничего хорошего. Пять глубоких ран в плече, почерневших, загноившихся, словно лапы мертвого чудовища были пропитаны ядом. Быть может, если бы мы сразу… Хотя и сразу, ну что я мог сделать? Я же не лекарь. Да и хватило ли бы опыта у лекаря, не знаю…

Если честно, я сам до сих пор сомневался, что все случившееся там внизу, в комнате, происходило на самом деле. Мог ли подняться сам собой труп? Разве такое случается? И это в век прогресса и научно-технической революции? Как в такое поверить? Как об этом кому-то рассказать. Ведь меня в лучшем случае поднимут на смех или сочтут умалишенным. И тем не менее это было! Был и ефрейтор Степан, изуродованный тварью, и ужасное чудовище в саркофаге, и таинственный пенал, болтающийся у меня за пазухой.

Вот так мы и сидели на крыше безымянного храма, каждый погруженный в собственные мысли, под охраной япошек, которые почему-то не хотели врываться в храм, а предпочитали наблюдать за нами издали. Может, они надеялись, что мы, страдая от голода и жажды, сами отдадимся им в руки?.. Мы прислушивались к грохоту то приближающейся, то удаляющейся канонады и гадали, кто же окажется победителем. Ведь от этого зависела и наша судьба. А то, что лагерь нашего отряда оказался разгромлен, ни о чем не говорило.

Около полудня пошел дождь. Не тропический проливной, а мелкий петербургский, который, бывало, неделями лил в Северной столице. Мы промокли до нитки за считанные минуты. Вдобавок резко похолодало.

Вот так мы и сидели, дрожа от холода, прижавшись спинами друг к другу и повторяя молитвы, кто какие знал.

Я уж хотел было предложить спуститься вниз к монахам. Поискать, может у них есть чем согреться и чем укрыться. Только в часа три-четыре — точнее время определить не могу — ситуация резко изменилась. Откуда-то с юга приехал отряд японцев. Ими верховодили европеец в полувоенной форме, но без знаков различия, и японский офицер. Первый наверняка был английским советником. Тощий, длинный, в темно-зеленом костюме для верховой езды. У него было вытянутое чопорное лицо, обрамленное кустами седых бакенбард, соединенных тонким перешейком усов, отчего его и без того впалый подбородок и вовсе сливался с шеей.

Англичан тут, на востоке, полным-полно, и они на все готовы, лишь бы отомстить нам за оборону Севастополя. В Северной столице империи многие поговаривали, что это именно англичане виновники русско-японской войны, что только благодаря англичанам Стране восходящего солнца удалось создать флот, победивший нашу эскадру при Цусиме, только благодаря англичанам японцы одним шагом перенеслись из дикого Средневековья в современность, создав армию, которая смогла нанести нам несколько поражений, взяв Порт-Артур в кольцо.

Так вот, с прибытием этого англичанина и японского офицера все пошло кувырком. Прошло всего несколько минут, а ситуация резко изменилась. Неожиданно для нас всех где-то внизу рвануло, причем так сильно, что весь храм содрогнулся. Нас подбросило и раскидало по крыше. Второй солдат, Юрий, чуть не свалился вниз, прямо в руки японцев. Хотя вряд ли он бы остался жив после падения с такой высоты. Из дыры, через которую мы влезли на крышу, повалил дым. Судя по всему, наши враги связкой гранат взорвали двери храма. Так вот отчего японцы медлили — ждали этого «англичанина» и старшего офицера. «Вот теперь-то нам точно конец», — подумал я.

Мы все разом бросились к отверстию на крыше. Что смогли бы мы противопоставить японцам? С клинками пойти против винтовок? Впрочем, сдаваться и идти на попятный нам было не с руки. Да и на милость победителей особо рассчитывать не приходилось. Так что оба солдатика наших заняли позиции по обе стороны крыши, чтобы видеть, что там япошки еще затевают, а мы со Степаном веревку наверх, к себе, втянули, авось еще пригодится, и замерли над выходом на крышу с клинками наготове.

Слышим: япошки в храм ворвались, баррикаду нашу растащили, забегали. Потом, видно, жрецов нашли. Стали орать на них, а те что-то в ответ блеют. О чем говорят, непонятно, сюсюкают чего-то, только у одних говорящих интонация злобная, рычащая, а у других заискивающая.

Отболтали они, потом в комнату, где саркофаг лежал, сунулись. Только тут мне в голову пришло, что тот жрец в оранжевой тряпке не зря нам эту комнату показал. Думал, небось, что тварь из саркофага нас враз прикончит. Только не на тех они напали. Русский солдат и в огне не тонет, и в воде не горит. Хотел я было со Степаном своими мыслями поделиться, да чувствую, не время, — Степан весь белый сидит, плохо ему. Только клинок он из рук не выпускает — наготове он.