Пара сотен шагов в полной темноте, и они вынырнули из дыры на дне узкого оврага, который, извиваясь, полз между холмами. Узкая расселина в земле, и не более.

— И это дорога в Гоцлар? — удивился Хек.

Василий пожал плечами.

— Может, и не дорога, а всего лишь тропинка. Тем не менее она должна привести в Гоцлар… — он хотел еще сказать про идеальный механизм Старцев, который открыл путь в таинственный город, но издали, словно щелчки пальцем по натянутому листу бумаги, донеслись выстрелы.

Хасан и Хек в недоумении переглянулись, потом оба повернулись к Василию. В их взглядах читался немой вопрос. Но единственное, что мог ответить им оперуполномоченный, это в недоумении пожать плечами и, навалившись на костыль, изобразить совершенную беспомощность. Одновременно незаметным движением он нащупал рукоять пистолета.

— Возвращаемся! — приказал гауптштурмфюрер, а потом добавил что-то на туркменском, после чего он, Хасан и один из басмачей, тот, что нес факел, поспешили назад в лагерь. Второй басмач остался с Василием, который не мог двигаться с той же поспешностью, что и его спутники. Дулом пистолета басмач приказал Василию идти назад, тот согласно кивнул, нырнул в темный туннель. «Так-то лучше будет, — пронеслось в голове Василия. — С одним гадом я как-нибудь справлюсь».

Когда Василий и его спутник были где-то на середине туннеля, а трое остальных давно покинули его, бегом направляясь к лагерю, рука оперуполномоченного вновь нащупала рукоятку пистолета. Он осторожно вытянул оружие из-под ремня, чиркнул костылем по камню, сделав вид, что споткнулся, чтобы заглушить щелчок предохранителя, а потом, резко обернувшись, выстрелил, целя в голову своего спутника. Хотя особенно целиться не приходилось. Они двигались во тьме кромешной, и Василий стрелял наугад. Правда, проход был таким узким, что промахнуться было практически невозможно. Выстрел грохотом разнесся по узкому ходу, многократно повторенный эхом. Басмач вскрикнул, повалился на спину. Шаг назад, и Василий склонился над поверженным врагом. Еще один выстрел, чтобы убедиться — враг мертв.

Теперь нужно было действовать очень быстро. Ловким движением Василий вывернул пистолет из руки басмача. Лишний ствол не помешает. Конечно, он хотел обыскать поверженного врага: боеприпасы, фляга с водой… да мало ли чего полезного могло у него оказаться, но на это времени не было. В любой момент господин Хек и Хасан могли повернуть назад. Всем своим весом налегая на костыль, Василий поспешил к выходу из пещеры.

«Что бы там ни происходило, мне это на руку, — решил Василий. — Недаром этот дервиш предупредил меня. Хотя… Кем он может быть? Один из Слуг Ктулху, тех самых новообращенных, вроде той горничной, с которой они схлестнулись на корабле. Не похоже. Скорее уж это лазутчик вроде комиссара Кошкиной…»

Со стороны лагеря все еще доносились тихие хлопки-выстрелы.

Василия охватило волнующее чувство обретенной воли. Только что он был пленником, а теперь… теперь он свободен и может на равных схватиться с врагами. Только вот это самое «на равных». Если бы не нога. И все равно эйфория неожиданного освобождения вскружила Василию голову. И тут же он попытался унять себя. Все в порядке, не надо нервничать и пороть горячку. Старик предупреждал, что случится нечто, оно случилось, и теперь нужно попробовать извлечь максимальную выгоду из создавшейся ситуации…

А потом со стороны тропинки, ведущей к лагерю, донесся звук шагов. Судя по всему, в сторону пещеры направлялось человек пять-шесть. Было уже совсем темно, и Василий, понадеявшись на спасительную тьму, отошел чуть в сторону от тропинки и присел за куст, держа пистолет наготове.

Он сделал это вовремя, так как меньше чем через минуту на тропинке показались гауптштурмфюрер Хек, Хасан и еще несколько человек. Они шли быстро, настороженно озираясь и сжимая в руках оружие. На мгновение в свете факела блеснуло перекошенное лицо немца.

«Интересно, кто же смог так сильно их напугать? — подумал Василий. — Даже при встрече с шогготами гауптштурмфюрер не был так испуган».

Бандиты остановились у склона, ведущего в пещеру. Один из них выкрикнул что-то. На несколько секунд все замолчали, прислушиваясь. Но никто не ответил. После этого вперед вышел господин Хек, и как только он заговорил, Василий понял, что бандиты, видимо, звали своего подельника, который оставался с Василием.

— Кузьмин, выходи. Лагерь разгромлен шогготами. Теперь у нас единственный выход, как можно быстрее добраться до Гоцлара. Или ты считаешь, что сможешь один выжить в пустыне?

Василий молчал. В первый момент у него возникло желание выйти к бандитам. Бродить по пустыне в компании с костылем — перспектива не из лучших. И тем не менее…

— Не глупи, тебе тут одному не выжить. Эти твари и до тебя доберутся…

Василий покрепче сжал рукоять пистолета. Ему здорово хотелось пострелять. Так или иначе, но большую часть бандитов он положил бы. Хотя… В этом тоже, пожалуй, не было никакого смысла.

Тем временем, так и не дождавшись ответа, гауптштурмфюрер повернулся к своим спутникам и заговорил о чем-то с Хасаном. Василий не понимал, о чем идет разговор, но, похоже, компаньоны ссорились. По крайней мере, говорили они на повышенных тонах, потом Хасан шагнул к одному из своих людей, вырвал у него из рук факел и решительным шагом направился к началу пути в древний город. Помедлив несколько секунд, басмачи отправились следом за своим предводителем.

Гауптштурмфюрер какое-то время стоял, беспомощно оглядываясь, потом еще раз позвал.

— Пойдем, Василий, это твой последний шанс. Останешься один — сдохнешь ни за что ни про что! Смерть в пустыне — плохая смерть. Пойдем!

Василий молчал.

Наконец, плюнув, гауптштурмфюрер повернулся и неспешно направился следом за бандитами. Какое-то время Василий сидел и глядел ему вслед, вслушиваясь в скрип камней под сапогами. Он дождался, пока отсветы факелов не растаяли во тьме, пока не затихли шаги, а потом, выбравшись из своего убежища, направился в сторону лагеря. В первую очередь, нужно было понять, что же там все-таки произошло. Быть может, там остались припасы, а еще лучше было бы найти лошадь. Правда, куда потом ехать, Василий еще не решил. Возвращаться назад через пустыню? Вряд ли он один найдет дорогу назад. Ехать в Гоцлар? Похоже, это был единственный выход. Тогда почему он не присоединился к басмачам? С ними у него было больше шансов выжить. К тому же на дороге, по которой он направил своих врагов, имелись ловушки, и некоторые из них весьма опасные.

Обо всем этом Василий рассуждал, споря сам с собой. Дорога до лагеря оказалась много длиннее, чем ему казалось, но выйдя к озерцу, он так и не пришел ни к какому решению. Однако теперь нужно было подумать о другом. Что-то прогнало басмачей из лагеря. И наверняка это было что-то страшное и опасное, иначе почему Хасан и его люди бежали, побросав лошадей и все запасы. Шогготы? Быть может. Но неужели старик-лекарь смог с ними сговориться? Или тут было что-то другое, о чем Василий не знал и даже не мог догадываться.

Старик сказал, чтобы Василий ушел из лагеря, но ничего не сказал о том, что он может вернуться.

Когда лагерь басмачей оказался в поле зрения, Василий остановился. Замер. Но сколько бы он ни всматривался, никакой опасности он так и не заметил. И все же… Стараясь двигаться как можно осторожнее, Василий подобрался еще ближе. Все было спокойно. На берегу озерца стояли палатки, между ними горело три походных костра. Вдали на песке были разбросаны покрывала для раненых. Вот только людей нигде не было. «И куда они все подевались. В Гоцлар с Хасаном ушло человек пять. Где же остальные? Может, повздорив со своими, повернули назад в обитаемые места? Хотя сомнительно».

Василий медленно прошел между палатками, заглянул в одну из них, и тут ему в нос ударил знакомый запах. Шогготы! Без сомнения, они побывали тут. Только запах был слишком слабый. Лишь отзвук той непереносимой вони, которую оставляли после себя эти чудовища. Но если это шогготы, то где тела мертвых? Где отвратительные склизкие следы самих тварей? Подойдя к одному из костров, над которым на палке был подвешен котелок, Василий вяло взглянул на булькающее варево. Выглядело оно не слишком-то аппетитно. Пожав плечами, Василий направился к палатке гауптштурмфюрера. Уж там точно было и что поесть, и чем поживиться. Пистолет хорош, но Василий предпочитал револьверы или на худой случай маузер.