Филис была глупа, но свое дело знала хорошо. Комин улыбнулся и чуть-чуть расслабился.

– О Боже. – Филис сложила трубочкой яркие губы. – Вы все пришли навестить Эаммона? Но он… спит. Мы были очень заняты утром. – Сквозь опущенные ресницы ее необычные зеленые глаза оглядели всех посетителей, задержавшись наконец на Россе. Уж кто-кто, а Филис безошибочно определяет мужчину, имеющего деньги и власть, подумал Комин. – Вы ведь знаете, милорд, как это бывает, когда сгораешь от жаркой и сладкой страсти, – проворковала она тихим, хриплым голосом.

Если Росс и не знает, то полдюжины других мужчин, взирающих на эту картину, пуская слюни, хорошо себе это представляют, подумал с улыбкой Комин. Хоть он и неохотно давал Филис ее долю общей прибыли, в эту минуту она уж точно отработала свое содержание.

– Я-то прекрасно понимаю, – обрезала Меган. – Мужчины – глупцы, и их легко обмануть, как возбужденного самца любого животного. Скажите моему отцу, что я вернусь позже. – С высоко поднятой головой она сошла вниз по лестнице и покинула башню, громко хлопнув обитой железом дверью.

– Простите меня, милорды, здесь… немного сквозит. – Уход Филис был так же изящен и полон сладострастия, как и ее появление: каскад рыжих волос и соблазнительно мелькающее голое тело.

Росс откашлялся.

– Эта хотя бы не скрывает своих намерений, – бросил он, уходя.

Комин в задумчивости потер подбородок. Меган, в сущности, не грозилась отравить своего жениха, но высказалась достаточно двусмысленно, что было Комину на руку. Вот замечательный случай избавиться от Росса и Меган, не изобличая ни себя, ни Арчи. Дело лишь за тем, чтобы найти у Меган ее сундучок с лекарствами и выбрать то, что ему нужно. Сделать это – просто детская игра. Когда ему впервые пришла в голову мысль отнять власть у Эаммона, Комин ловко выведал у леди Мэри все, что хотел, о ее настойках и порошках. Польщенная его интересом, она выложила все, что знала, не подозревая, что эти сведения превратят ее мужа в пленника, в подставное лицо, которым Комин мог управлять, а тот ни о чем и не подозревал.

Чтобы предотвратить месть Лайонела Кармайкла, Комин свершит суд от имени Эаммона, признает Меган виновной и повесит ее, а затем оба тела, ее и Росса, будут отправлены Кармайклам. А почему бы не признать ее виновной заодно и в убийстве Лайона? Тогда он упрячет концы в воду и руки у него будут развязаны. Прежде чем Меган умрет, он должен узнать от нее, где скрывается Сьюзан. Он не сомневался, что сможет выпытать у нее этот секрет… возможно, пообещав спасти ее от возмездия Кармайклов.

Час спустя Меган вошла в зал. Нервы ее были на пределе.

– Что с тобой? – спросила Крисси.

Меган просто не терпелось рассказать двоюродной сестре о сокровищах и о том, что произошло потом. Но, взглянув на морщинки, которые жизнь прочертила на когда-то гладком лице Крисси, она передумала. Бедняжка Крисси достаточно настрадалась от оскорблений супруга, потеряв к тому же при рождении двоих детей.

И вообще Меган не любила обременять своими заботами других.

– Я просто волнуюсь.

– Успокойся, – прошептала ей на ухо Крисси, когда они шли сквозь толпу к главному столу. – Похоже, лорд Росс забыл о песчаных блохах.

Честно говоря, Меган про это тоже забыла. Казалось, встреча на берегу произошла сто лет назад, а его ярость по поводу блох была ничто по сравнению с той опасностью, которая теперь грозила им. А она еще усугубила дело, попытавшись увидеть отца.

– Надеюсь, он простит все мои сегодняшние грехи.

– Как ты провела день? – спросила мать, когда Меган села на свое место.

– Прекрасно. – Меган гордилась тем, что смогла скрыть душевное смятение и ее голос звучал твердо. – А вы?

– Я была занята приготовлениями к свадьбе. – Леди Мэри вздохнула, с застывшим лицом глядя на возбужденных, шумных людей в зале. – В остальном день прошел спокойно.

Мама тоже может лгать, неожиданно для себя поняла Меган, поняла впервые, хотя не раз они вместе сидели за едой или за шитьем и говорили друг другу неправду. То была не предумышленная ложь, а полуправда, которая обходила стороной неприятности. Она проистекала из желания оградить от мучений любимого человека.

«Мне безразлично, что твой отец завел любовницу», – время от времени повторяла мать, но глаза выдавали страдание.

«Я вполне довольна ролью менестреля нашего клана и обойдусь без мужа и детей», – говорила Меган, но от вида каждого новорожденного, которому она помогла появиться на свет, ей делалось больно – так велико было желание иметь собственное любимое дитя.

Меган всегда считала, что такие выдумки только к добру. Зачем волновать маму? – думала она и не жаловалась, что болит нога. «Мама посчитает, что я ее предаю, если признаюсь, что скучаю по отцу», – и Меган скрывала свою печаль. Теперь же Меган пришло в голову, что, наверное, прав Росс, считая ложь источником зла.

– Вы уже слышали о нашей встрече с Филис? – без обиняков спросила она.

– Меган! – У матери перехватило дыхание, и она схватилась за сердце. – Никогда не произноси имя этой… потаскухи в моем присутствии.

– Но от этого она не перестанет существовать, – мягко возразила Меган. – Возможно, если мы будем говорить о ней и о том, что произошло с нами с тех пор, как она появилась…

– По-твоему, это я виновата в том, что он сошелся с ней. – Губы у матери задрожали. – Я знаю, ты боготворишь его и всегда считала меня излишне чопорной и холодной. Но ты не понимаешь, что значило для меня оставить привычный мне мир и приехать сюда. В Кертхилле было еще больше грубости и дикости, чем сейчас. Ни одной благородной дамы, с которой я могла бы побеседовать, лишь одни мужчины, занятые рыбной ловлей, охотой и сражениями. Твоего отца я вполне устраивала в постели, но в остальное время я была ему не нужна. Если я и стала холодной, то только потому, что он ничего не делал, чтобы пробудить во мне желание.

– Мама! – воскликнула Меган, пораженная этой вспышкой. Ни за что на свете она не признается, что и в самом деле иногда винила мать за то, что они с отцом больше не живут как муж и жена. – Я знаю, каким несносным может быть папа.

– Несносным? Даже когда он снисходит до того, чтобы спуститься вниз, то смотрит сквозь меня, словно меня здесь нет.

О, мама. Меган хотелось обнять мать и сказать, что все будет хорошо, но тогда она произнесет самую большую ложь. Если не случится чуда, их жизнь не станет лучше.

– Мне очень жаль, мама. – Жаль, что отец так себя ведет, и жаль, что она разбередила раны матери. Росс ошибается. Правда может причинить больше вреда, чем ложь. – Я… почти закончила список древних пословиц, – запнувшись, сказала она, чтобы только сменить тему.

– Я рада, что хоть что-то хорошее произошло в этот несчастный день. – Глаза матери блестели от навернувшихся слез. – Когда я думаю, что Эаммон там в башне с ней, а я вынуждена сносить хихиканье и понимающие взгляды гостей…

Матери стоило лишь начать, и теперь она была не в силах остановиться. Годы, полные горечи и страдания, вылились в нескончаемый поток жалоб. Вечер обещал быть долгим.

– Добрый вечер, благородные дамы. – Лорд Найджел шлепнулся в кресло с другой стороны от леди Мэри. Его багровое лицо и трясущиеся руки говорили о том, что он провел весь день за выпивкой. – Лэрд не спустится к ужину, – добавил Его светлость, взяв очередную чашу с вином и отправляя ее в рот.

Мать скорбно вздохнула.

– Вы говорили с ним?

– Нет. Так сказал Арчи. – Лорд Найджел кивнул на стол сзади, где комендант крепости пировал со своими лизоблюдами. Они были неплохими, но слабыми людьми и заискивали перед Арчи, прославляя его ум. Но Арчи не был умен. Он был тверд, как железный палаш шотландских горцев, но, подобно мечу, его нужно было направлять.

Комин, наоборот, изощреннее, чем кажется, подумала Меган, прищурившись, когда в зале незаметно появился ее бывший жених. Он осторожен и угодлив. Даже не может открыто войти в зал. Нет, он старается сделать это не привлекая внимания, крадется вдоль стен, где потемнее, словно змея, подползающая к мыши.