-- Вы, Петр Николаевич, хоть и захаживаете к нам частенько последнее время, а права голоса все же не имеете.

-- Что ж с того, что я Людочке мешки подносить помогаю, -- сконфузился тот, -- совершенно необязательно на этом всеобщее внимание заострять, а мне все-таки налейте в чашку, и вам, Людмила Сергеевна, очень рекомендую.

-- Сами же и заостряете, -- сказала Ольга Андреевна.

Женщина она была волевая, одна из немногих в объединении, имевшая под началом научный сектор. Сектор занимался морозостойкими материалами, будучи в составе лаборатории упрочнения под началом Ложакина, и постоянно с ним сражался за бюджет и тематику. Поговаривали также, что происходила она из дворянской семьи, что еще больше усиливало противостояние.

-- Саша, иди порежь торт, -- сказала она.

-- Сейчас, сейчас, -- отозвался тот, выныривая из-за кульмана.

-- Ой, а зарос-то ты как, голубчик, да

-- всплеснул руками Афанасий Лукьянович, -- ты бы постригся, да, вот мой тебе совет, а то прямо хыппи, да, на ученого совсем не похож.

-- Как не похож?! -- Саша вытянулся по стойке смирно рядом с висящим на стене портретом Ньютона.

-- На советского, говорю, -- поправился Афанасий Лукьянович, -- на нашего, советского ученого, да.

-- Так ведь его же нет.

-- Кого?

-- Советского ученого.

-- Как нет? -- растерянно оглянулся по сторонам Афанасий Лукьянович.

-- Да так, нету. Я вам даже больше скажу, -- Саша понизил голос, -- и никогда не было.

-- Брось резвиться, Александр, -- улыбнулась Ольга Андреевна, -- что ты человека пугаешь.

-- Отчего же, наш уважаемый Афанасий Лукьянович выступил с интересным почином: сменять стереотипы, и я намерен его всеми силами поддержать.

-- Менять чего? -- Афанасий Лукьянович был не рад, что связался.

-- Стереотипы. Я согласен, но только коллективно, массово. Чтоб все, как один, а? Чтоб все меня поддержали. Поддержите?

-- Чего?

-- Начинание. Я иду и обриваюсь наголо, но при одном условии: если вы, Афанасий Лукьянович, отращиваете усы. Большие, красивые, пушистые усы. Как, идет?

-- Прекрати, Александр, -- засмеялась Ольга Андреевна, -- режь уже торт, наконец.

-- Давайте, я порежу, -- встрепенулся Малинин. Он взял большой никелированый нож с текстолитовой ручкой и начал кромсать нордовский шедевр кулинарного исскусства, -- черт, там наверное безе внутри.

Постепенно собрался народ, прослышав про торт, Лисицына разлила чай...

-- Что же это вы, есть сюда пришли? -- Ольга Андреевна отложила в сторону ложку, -- Давайте, давайте тост, пусть даже и под чай, ну-ка, Афанасий Лукъянович, как старейшина, пример подайте!

Афанасий Лукъянович взял стакан и поднялся.

-- Я Людочку знаю давно, да, и ничего плохого о ней сказать не могу. Вы уж, голубчики, поверьте, я просто так не скажу, да ... -- тут Афанасий Лукъянович осекся, вдруг вспомнив, как опозорила она его при всем честном народе...

Вошел он тогда к ним в комнату, ничего не подозревая, дамы на него накинулись:

-- Ну-ка, ну-ка, Афанасий Лукъянович, подвигайте-ка бровями, да не бойтесь, это мы интеллект проверяем, Людочка статью в "Крестьянке" нашла, о том что интеллект напрямую с количеством складок на лбу связан.

Он подвигал, ничего не подозревая, лаборатория притихла.

-- Ой, да ерунда это все, -- Людочка попыталась замять паузу, неловко повисшую в воздухе, -- идемте лучше кофе пить, бразильскoe, только что заказ принесли...

Выйдя от них, Афанасий Лукъянович зашел в туалет и подвигал у зеркала бровями. С горечью обнаружил он, что кожа на лбу его двигается в такт с бровями, ровная как стол, не образуя вообще ничего похожего на складки.

... -- Что же, это все? -- спросила Ольга Андреевна, -- ну тогда вперед, по коням! Отчего вы не садитесь, Афанасий Лукъянович?

-- Ааа, -- бесцветно произнес он в ответ, не отводя глаз от своей руки, сжимающей стакан. Стакан менялся на глазах: верх его плыл под пальцами, сужаясь, а низ расползался, наливаясь чаем, как спелая груша.

-- Я же говорил! -- закричал Малинин, вдруг заметив что все остальные стаканы начали претерпевать такие же метаморфозы, превращаясь в заполненных чаем медуз, -- в раковину их швыряйте, в раковину!

Поднялся веселый гам, пришлось заварить еще одну порцию чая, и разлить ее на этот раз в чашки. Саша взял в руку один из потерявших лицо стаканов. На дне его, растянутая и искаженная, все еще читалась надпись: "Disposable. Cold beverages only". В разгар суеты дверь распахнулась и крейсерской походкой вошел Ложакин.

-- Ну, Андревна, -- начал он громогласно, -- готовь поллитра, пришел и на твою улицу праздник! Я только что от генерального, от министерства обороны заказ получен. Умопомрачительный! Политбюро интересуется твоим композитом МЗСП-014Б. Фонды отпущены! Необозримые! Для изготовления опытной партии материала супер экструдер уже выслан. Фирмы Дюпон! А пока нужно молниеносно проверить перерабатываемость материала в изделие.

-- Не части, Ложакин, остынь, торта возьми -- осадила его Ольга Андреевна, -- теперь по порядку: сколько надо материала, что за изделие, и где будем изготовлять?

Ложакин продолжал подскакивать, однако торта взял: -- Изделие сверхсекретное! Изготовлять будем в ящике минобороны в городе Щигры Курской области. A надо мешка три.

-- Трех так с ходу не будет, а мешка два наскребем.

-- Вот и ладно, -- неожиданно согласился Ложакин, два мешка Александр Ильич и один допрет...

-- Я-то тут причем, я весь во вращении, -- Саша попытался ускользнуть за кульман.

-- Так ты что же, Ляксандр, хочешь всю тяжесть на женские плечи взвалить? -- Ложакин выпрямился и сделал благородное лицо, обмаравшись при этом в шоколаде. -- Фуэте временно отставить, командировку оформить стремительно! И допуск! Tакси заказан!

-- Допуск то зачем?

-- Затем, что объект сверхсекретный. Шевелись!

-- Допуск я оформить не могу.

-- Обоснуй!

-- Допуск я, Геннадий Алексеевич, оформить не могу, поскольку секретности не имею.

-- Как не имеешь?! Даже третьей формы?

-- Даже третьей... Придется вам самому как нибудь справляться.

Ложакин обмяк. Он сел, скребя затылок:

-- Чего же делать то, на форму, даже на третью, месяц уйдет, не меньше, Митрий в "Дубке", у меня корова вот-вот родит, отлучение исключается... А! хрен с ним с допуском! Тебе туда входить не обязательно. Сдашь сырье, получишь изделие и назад. Генеральный велел изделие привезти, запакованным.

21.

Монтировка звизгнула краем о последний гвозь, доска отвисла в сторону. Под ней ровными рядами плотно жались один к другому полиэтиленовые пузыри.

-- Что это, -- забеспокоился начальник цеха, -- новый вид упаковки?

-- Совершенно верно, -- ответил старший переводчик отдела международных связей Анатолий Максаков, посоветовавшись с голландцем,

-- bubble wrap, точного перевода пока не имеет.

Жестом капельдинера он сдвинул в сторону пузырчатую занавесь, обнажив загрузочную воронку с надписью "Dupont".

-- Будем довскрывать западногерманскую технику? -- деловито осведомился Палыч, поднимая фомку.

-- Оставь пока, -- сказал референт министра, -- пока внутрь не установите.

22.

Чего мы, братцы, повидали

Не снилось Сальватору Дали.

За окном вагона двигалась назад природа средне-русской полосы. Местный дизельный поезд подходил к станции Щигры Курской области. Саша сидел на приподнятом сидении в первом купе. Занять его пришлось потому что с этими мешками ни в какое другое втиснуться не удалось, народ возражал. Мешки лежали теперь в проходе, набитые плотно, до тугой цилиндричности, и при каждом ускорении поезда наезжали на ноги, неотвратимо как прибой. Убрать их было некуда, оба багажных ящика под сидениями были

засыпаны каменным углем.

На удивленный вопрос -- Зачем здесь уголь, ведь локомотив далеко, и вообще использует солярку, -- проводник лаконично отрезал: -- Для титану.