Несмотря на то, что она говорила своим привычным мурлыкающим голосом, сарказм в ее глазах был столь бесстыдным, что Лайнел рывком освободился от ее рук. Она оказалась еще более беспринципной, чем он думал.

— Для меня ничего из этого не будет достаточным, — заверил он ее. — Если то, о чем вы писали в первом письме правда, если вы, действительно, явились в Оксфорд с каким-то предложением для нас, то можете возвращаться туда, откуда пришли прямо сейчас, чтобы…

— Лайнел, по-моему, здесь решаю я, — напомнил профессор, и Лайнелу ничего не оставалось, кроме как умолкнуть. — По правде сказать, я несколько заинтригован, — признал он, вновь обращаясь к девушке. — В ваших письмах вы сообщаете, что у вас есть кое-что, что может быть полезным как для «Сонных шпилей», так и для вас. Смею предположить, что ваш патрон, с его страстью к сверхъестественному, обнаружил что-то интересное?

— Ну, можно и так сказать, — улыбнулась мисс Стирлинг. — Впрочем, это не самое подходящее место для обсуждения подобных тем, учитывая всю многосложность данного дела. Лучше отложить подробности на потом.

Как только она произнесла последние слова, в Дом орхидей заглянул один из сторожей Ботанического сада и сообщил, что уже почти шесть часов, и сад скоро закроется, так что компании пришлось направиться к выходу. Снаружи их встретил освежающий ветерок, который они с благодарностью вдохнули, и направились по дорожке к центральному пруду, где несколько малышей в сопровождении нянь пускали кораблики, построенные из спичечных коробков.

— Мне бы очень хотелось, чтобы присутствовала миссис Сандерс, и не только потому, что мне приятно снова ее увидеть, — произнесла мисс Стирлинг, остановившись у воды. — Я уверена, что она по-прежнему обладает даром психометрии, не так ли?

— Разумеется, — подтвердил Оливер. — Таким же сильным, как и раньше, более того, за прошедшие два года она научилась лучше его контролировать. Теперь Эйлиш не испытывает трудностей с аурой окружающих предметов, она научилась выбирать какую именно информацию хочет прочитать.

— Рада это слышать. Я всегда считала ее очаровательной малышкой, и лучшее, что могло с ней произойти, это начать все с чистого листа на новом месте, с кем-то, кто будет заботиться о ней так, как это делаете вы. Думаете, мы можем собраться уже на этой неделе?

— Разумеется, — ответил ей профессор. — Почему бы вам не зайти завтра в Кодуэлл Касл на чашечку чая и не рассказать нам в чем суть?

— С удовольствием, профессор. Зайду в то же время, что и сегодня, если вы не против. Для меня это будет возможностью окунуться в прошлое, тем более, что из прошлого запоминаются лишь приятные моменты… — И, не переставая улыбаться, достала из складок шали нечто, должно быть, сорванное в оранжерее: миниатюрный вид орхидеи, который, несомненно, стоил целое состояние. — Впрочем, должна вам признаться, что возлагаю большие надежды на будущее, — добавила она, подходя к Лайнелу и вставляя орхидею ему в петлицу. — Особенно, когда это будущее выстраивается на взаимном доверии.

И с улыбкой, неугасающей даже под яростным взглядом Лайнела, она попрощалась с тремя друзьями и исчезла среди цветов, ни один из которых не мог соперничать с ней на звание самого ядовитого.

Лайнел не мог припомнить худшей ночи за последние несколько лет. Каждый раз, когда он пытался сомкнуть глаз, каждый раз когда он пытался подумать о чем-то ином, ворочаясь в сбитых простынях, снова и снова вспоминал как в душной атмосфере Дома орхидей явилась эта проклятая женщина, словно демон, созданный с единственной целью: заставить его страдать. Ее присутствие в Оксфорде не сулило им ничего хорошего, думал Лайнел, взбивая подушку, пытаясь устроиться поудобнее. Мисс Стирлинг несла с собой нечто столь ужасное, что иногда он задумывался: а не убраться ли ему из города до тех пор, пока здесь находится она.

Но он не мог оставить одних Оливера и Александра. Не мог, пока его Немезида[31] собиралась использовать свои темные силы, чтобы переманить на свою сторону его друзей и добиться от них желаемого. Лайнел знал, что мисс Стирлинг чуждо сострадание, не в ее характере отступать перед отказом, каким бы убедительным он ни был, и не важно кто именно посмеет ей противостоять.

На следующий день, прометавшись по комнате, словно запертый в клетке лев, почти целое утро, Лайнел открыл ящик стола, и, поколебавшись пару секунд, вытащил оттуда тот самый пистолет, который брал с собой в Египет два года назад. В тот раз он ему не сильно помог, но теперь Лайнел гораздо лучше знал своего противника и знал, что от нее ждать. Он решил, что на этот раз не позволит застать себя врасплох из-за того, что потерял бдительность. Лайнел спрятал пистолет под пиджак, надел широкополую шляпу и направился в сторону дома Куиллсов с выражением лица выходящего на арену гладиатора.

К его разочарованию, никто из обитателей Кодуэлл Касл не разделял его опасений в отношении грядущего вечера. Оливер и Эйлиш находились в гостиной: Оливер сидел, облокотившись на подлокотник кресла, в котором Эйлиш и разглядывала разноцветные бумажные прямоугольники.

― Я не уверена, ― говорила она, перебирая бумажки одну за другой. ― Если полог и балдахин будут голубыми, то вряд ли подойдет какой-либо из этих вариантов. Надо будет завтра взглянуть на каталоги «Morris&Co»[32] .

― Вы тут о чем? ― спросил Лайнел, передавая проводившей его в гостиную миссис Хокинс шляпу и пиджак.

― Эйлиш выбирает цвет стен для нашей спальни, ― объяснил ему приятель. ― Есть пара интересных вариантов, но все же не совсем то, что мы хотели. Придется поискать еще…

― А еще ты и сама можешь разработать дизайн, ― добавила вошедшая в комнату Вероника. Она на ходу снимала фартук, заляпанный краской, которая просочилась на белую блузку и синюю юбку с высокой талией. Волосы были собраны в небрежный пучок, закрепленный кисточкой. ― Разве ты не учишься на художника? Зачем ограничивать свой выбор чужими идеями вместо того, чтобы создать что-то свое?

Она бросила на один из диванов фартук, а миссис Хокинс в ужасе подхватила его, пока тот не испачкал обивку.

― Я не настолько изобретательна, как ты, ― ответила Эйлиш, возвращаясь к первому образцу. ― Впрочем, автор этого варианта ― тоже. Это всего лишь подражание раннему Моррису.

― Ну надо же, да ты стала настоящим экспертом в области крашеной бумаги, ― высказался Лайнел.

― Неправда, ― Эйлиш подняла руку, показывая, что на ней нет перчаток. ― Люди, как правило, чувствуют себя виноватыми, когда крадут, как бы они ни пытались обмануть самих себя. И это чувство вины оставляет след на их творениях.

Ждать гостью пришлось недолго. Буквально через несколько минут раздался стук в дверь, послышались шаги миссис Хокинс и голос только что спустившегося по лестнице Александра, приветствующий мисс Стирлинг. Когда она вошла в гостиную, Лайнел почувствовал почувствовал внутри укол горечи. Девушка вновь выглядела так, словно сошла со страниц модного журнала: на ней был костюм-двойка в серо-черную полоску с камеей на высоком, под горло, воротнике, и еще более невероятная, чем накануне, шляпа. Она радостно щебетала с Александром о том, каким прелестным показался ей Оксфорд, но когда Эйлиш привстала, чтобы поздороваться, то та с радостным криком подбежала к ней и заключила девушку в крепкие объятия.

― Моя дорогая миссис Сандерс! Я так хотела снова вас увидеть! Вы потрясающе выглядите! Судя по всему, мистер Сандерс ведет себя хорошо… ― Они расцеловали друг друга в щеки, после чего мисс Стирлинг обратила внимание на округлившийся живот. ― Ой, как здорово! Я так за вас рада!

― До сих пор мне жаловаться не приходилось, ― улыбнулась Эйлиш. ― Посмотрим, что будет, когда родится малыш. Интуиция нам подсказывает, что это будет девочка. Ее отец так этим воодушевлен, что я уже начинаю ревновать.