Но папа — бледный, встревоженный — поспешил дальше.

И Вилл почувствовал, как сердце обрывается и тонет в холодном дрожащем студне в груди.

Бам!

Мальчики вздрогнули.

Комочек розовой жвачки шлепнулся прямо на ворох старой бумаги у ног Джима.

Пятилетний мальчуган присел на корточки на решетке, ища растерянным взглядом пропажу.

«Брысь!» — подумал Вилл.

Мальчик опустился на колени, упираясь руками в железо.

«Уходи же!» — подумал Вилл.

Его вдруг охватило безумное желание — взять эту жвачку и сунуть ее прямо в рот мальчугану.

Один из барабанов выбил гулкую дробь, и наступила тишина.

Джим и Вилл уставились друг на друга.

«Процессия остановилась!» — подумали оба.

Мальчуган просунул руку сквозь решетку.

Наверху, на улице, мистер Мрак, Человек с картинками, обвел глазами череду уродцев и клеток, переливающиеся на солнце трубы, медные удавы-валторны. Он кивнул.

Шествие распалось.

Уродцы рассыпались по тротуарам, смешиваясь с толпой, раздавая рекламные листки, и пламенные кристаллы их глаз метали во все стороны быстрые, жалящие по-змеиному взгляды.

Тень мальчугана холодила щеки Вилла.

«Парад окончен, — подумал он, — теперь начинается поиск».

— Мам, смотри! — Мальчуган показывал вниз, в просветы решетки. — Там!

В кабачке Неда, полквартала от табачной лавки, Чарлз Хэлоуэй, утомленный бессонницей, усиленными размышлениями, бесконечным хождением, допил вторую чашку кофе и уже хотел расплатиться, когда его насторожила тишина, внезапно объявшая улицу. Он скорее почувствовал, чем увидел легкое замешательство, которое возникло, когда кортеж растворился в толпе на тротуарах. Сам не ведая почему, Чарлз Хэлоуэй сунул деньги обратно в карман.

— Подогреешь еще кофейку, Нед?

Нед уже наливал ему кофе, когда дверь распахнулась, кто-то вошел и небрежно распластал на стойке правую руку.

Чарлз Хэлоуэй уставился на нее.

В ответ рука уставилась на него.

На каждом пальце было вытатуировано по глазу.

— Мам! Там внизу! Посмотри! — кричал мальчуган, показывая на решетку.

Все новые тени проходили, задерживались.

Среди них — тень Скелета.

Худой и длинный, как сухое дерево зимой, одни кости-ходули и череп, ходячее пугало, — Скелет, мистер Череп, разложил ксилофонные бруски своей тени на укрытых внизу предметах, на холодном мусоре и на вздрагивающих теплых телах двух мальчиков.

«Уйди! — подумал Вилл. — Уходи!»

Пухлые пальцы мальчугана жестикулировали между прутьями решетки.

«Уйди».

Мистер Череп удалился.

«Слава богу», — подумал Вилл и тут же ахнул:

— Нет, нет!

Потому что так же неожиданно приблизился, ковыляя, Карлик — звенящие бубенчики по краям грязной рубашки, жабья тень подле ног, глаза — точно осколки коричневого шарика; то светящиеся безумием, то навеки погруженные в скорбную пучину сумасшествия, они искали что-то без надежды когда-либо найти, то ли двух пропавших мальчиков, то ли собственное утраченное «я»; две половинки маленького сплющенного человечка сражались между собой, заставляя глаза метаться туда, сюда, вверх, вниз, кругом, один глаз — в разыскании прошлого, другой — в поисках сиюминутного.

— Мама! — не унимался мальчуган.

Карлик остановился, глядя на человечка ростом не больше него самого. Глаза их встретились.

Вилл отпрянул, готовый врасти в бетон. Почувствовал, что Джим делает почти то же, не двигаясь физически, но хороня в темноте свою мысль, свое сознание от происходящего наверху.

— Пошли, малыш! — Женский голос.

Мальчика подняли рывком с колен и увели.

Поздно.

Потому что взгляд Карлика устремился вниз.

И в глазах его можно было рассмотреть потерянные осколки и случайные кусочки человека по фамилии Фьюри, который продавал громоотводы неведомо сколько дней, неведомо сколько лет назад в чудесные, долгие, мирные, безопасные времена до того, как родилось это страшилище.

«О мистер Фьюри, — подумал Вилл, — что они с вами сделали. Бросили вас под копер для забивки свай, сплющили в стальном прессе, выжимая крики и слезы, запирали в коробке с чертиком, пока от вас ничего не осталось, мистер Фьюри… ничего, только этот…»

Карлик. И лицо Карлика было теперь не столько человеческим, сколько чем-то механическим, вроде фотоаппарата.

Глаза-затворы незряче закрылись, потом открылись, вперясь в темноту. Чик. Две линзы плавно расширились-сжались, делая моментальный снимок решетки.

А также того, что под решеткой?

«Он глядит на прутья, — спросил себя Вилл, — или в просветы между ними?»

Долгие секунды сплющенная, изуродованная глиняная кукла Карлик стояла во весь свой скорченный рост над решеткой. Ее фотоглаза были выпучены — продолжали снимать?

По-настоящему они не видели Вилла и Джима, только впитывали контуры, цвета, размеры, которые откладывались впрок в коробочке черепа. Позднее — когда именно? — безумная, крохотная, утратившая память голова исчезнувшего странствующего продавца громоотводов проявит изображение. Можно будет реально увидеть все лежащее под решеткой. А затем? Разоблачение! Кара! Уничтожение!

Чик-трак-щелк.

Мимо, смеясь, пробегали дети.

Бегущее веселье подхватило, увлекло за собой Карлика-дитя. Опомнившись, он поспешно отскочил в сторону и отправился искать что-то — сам не зная что.

За облаками солнце разливало свой свет по всему небу.

Два мальчика, закупоренные в расписанной световыми полосками яме, с тихим свистом выдохнули воздух сквозь стиснутые зубы.

Джим крепко-крепко сжал руку Вилла.

Оба напряглись в ожидании следующих глаз, которые на ходу прощупают железную решетку.

Сине-красно-зеленые наколотые глаза, все пять, соскользнули с поверхности стойки.

Чарлз Хэлоуэй, попивая свою третью чашку кофе, повернулся на крутящемся стуле.

Человек с картинками смотрел на него.

Чарлз Хэлоуэй кивнул.

Человек с картинками продолжал смотреть, не кивая и не моргая, и библиотекарь, преодолев желание отвернуться, насколько мог спокойно уставился на бесцеремонного чужака.

— Что будете пить? — спросил хозяин кабачка.

— Ничего. — Мистер Мрак не сводил глаз с отца Вилла. — Я разыскиваю двух мальчиков.

«Не ты один». Чарлз Хэлоуэй встал, расплатился, направился к выходу.

— Спасибо, Нед.

Проходя мимо человека с татуировкой, он увидел, что тот поднял руки, показывая ладони Неду.

— Мальчиков? — сказал Нед. — Сколько лет?

Дверь хлопнула.

Мистер Мрак проводил взглядом идущего за окном Чарлза Хэлоуэя.

Нед говорил что-то.

Но Человек с картинками не слушал.

Выйдя из кабачка, отец Вилла двинулся было к библиотеке, остановился, двинулся к зданию суда, остановился, выжидая, что в конце концов изберет внутренний голос, пощупал карман, не обнаружил там табака и взял курс на «Юнайтед Сигар Стор».

Глянув вверх, Джим увидел знакомые ноги, бледное лицо, волосы цвета соли с перцем.

— Вилл! Твой отец! Позови его. Он нам поможет!

У Вилла пропал голос.

— Я позову!

Вилл ударил Джима по руке, затряс головой: «Нет!»

«Почему?» — спросило лицо Джима.

«Потому», — ответили губы Вилла.

Потому что… он снова глянул вверх… отец казался ему еще меньше, чем ночью, когда Вилл смотрел на него с лесенки на стене. Еще один проходящий мимо мальчик — зачем он им? Они нуждаются не в мальчике, а в генерале, и не простом, а самом главном! Он попытался рассмотреть лицо отца у окошка табачной лавки, узнать, выглядит ли оно старше, решительнее, тверже, чем выглядело ночью, окрашенное молочной лунной акварелью. Но ему было видно лишь нервно вздрагивающие пальцы, шевелящиеся губы, словно отец не решался обратиться к мистеру Тетли со своей нуждой…

— Одну… как бы это сказать… одну сигару за двадцать пять центов.