– Да ты что! Их же трое и они, похоже, очень хорошо подготовлены.

– А зачем тебе голова? Не нужно нападать сразу на всех, сделай так, чтобы они разошлись, и атакуй их поодиночке. Если получится, постарайся обойдись без мордобоя.

Подумав, я сказал:

– Если честно, что-то не хочется мне ни на кого нападать. По-моему, лучше просто смыться.

– Это, конечно, умный ход, – заметил Учитель, – но в данной ситуации тебе придется напасть на них. В случае чего я тебе помогу.

– Как ты мне поможешь?

– Увидишь. Обещаю, что помогу тебе, если ты не справишься. Воспринимай это как момент обучения.

Ли прошел мимо меня, продолжая неторопливо прогуливаться, а я остался сидеть в кустах, лихорадочно соображая, что же мне делать. Меня ужасала мысль ни с того ни с сего ввязаться в драку с тремя сильными противниками, и для начала я решил разведать обстановку. Я пошел по аллеям, стараясь держаться в тени деревьев и высматривая группу преследователей. На одном из перекрестков я их заметил. Корейцы стояли, словно в нерешительности, и, похоже, совещались, где нас искать. Я смотрел на них, почти отказавшись от мысли нападать, как вдруг один из них повернулся и пошел по аллее, а двое остались стоять на том же месте.

– Наверно, его послали искать нас, – подумал я.

Тут я вспомнил, что у меня в кармане лежит повязка дружинника. Я надел повязку, вышел из укрытия и уверенным шагом направился к компании.

Видимо, мое появление оказалось для них полной неожиданностью. Корейцы молча с удивлением уставились на меня.

– Что вы тут делаете? Предъявите документы, – жестко приказал я.

Парочка замерла в растерянности, и тут я вынул свисток и громко засвистел. Парни вздрогнули и бросились бежать со всех ног.

Из аллеи появился третий кореец. Он с вытянувшимся лицом наблюдал за бегством своих товарищей. Осмелев от первого успеха, я бросился к нему, но он тут же пустился наутек.

Я почувствовал огромное облегчение. Мне удалось справиться с заданием и избавиться от преследователей с наименьшими потерями для себя.

Я поспешил разыскать Ли и встретился с ним уже через несколько минут.

– Я напал на них, но они убежали, – сказал я.

– А я-то думал, что тебя надо выручать, – с усмешкой ответил он.

Я спрятал повязку ДНД, и мы пошли в город.

По дороге я пристал к Учителю с вопросами, кем могли быть эти люди, и что им от нас было нужно.

Ли сухо ответил, что нет смысла строить догадки, а нужно просто поймать и допросить одного из них, тогда все станет ясно.

Когда мы были уже недалеко от моего дома, поднимаясь по узенькой улочке от кинотеатра «Симферополь» в направлении магазина «Океан», я снова почувствовал слежку и среагировал мгновенно. Я схватил Ли за руку и буквально волоком затащил его в проходной двор, а оттуда в сквозной подъезд одного из домов. Мы выскочили на параллельную улицу и там разделились. Учитель затаился в каком-то дворе, а я вскочил на забор с примыкающим к нему сарайчиком и распластался на крыше сарая, сжимая в руках толстую палку, которую ухитрился прихватить во дворе.

Один из преследователей пробежал мимо меня. Я не стал нападать на него, ожидая, что появятся двое других. С крыши сарая я видел, как он заглянул в проулки, а потом побежал в сторону Центрального универмага и скрылся из вида.

Вскоре появились двое его приятелей.

Парочка посовещалась о чем-то, и они разошлись: один отправился наверх к Пролетарской улице, а другой начал ходить взад-вперед по улице, на которой находился сарай. Потом он подошел к забору, за которым я прятался, и присел на корточки, привалившись к нему спиной и оказавшись практически подо мной.

Я понял, что более удачного момента для нападения не представится, и пополз по крыше сарая, выбирая более удобную позицию для прыжка. Из-под моей ноги вылетел камешек и упал вниз. Парень, услышав шум, приподнялся, но тут я прыгнул на него и с размаху ударил его палкой. Он дико закричал и отскочил в сторону, я размахнулся и снова ударил, отведя его руки и целясь в шею. К моему удивлению, он, еще раз вскрикнув, упал и остался лежать без движения.

Я стоял над распростертым телом, сжимая в руках палку, и думал, стоит ли ударить еще раз для страховки или уже достаточно. Мне показалось, что парень зашевелился, я поднял палку, и вдруг она вылетела у меня из рук от резкого удара. Я отскочил в сторону и увидел Учителя, возникшего словно из ниоткуда.

– Я думал, что ты ждешь меня во дворе, – с облегчением произнес я.

Ли схватил парня за руки и сказал:

– Берись за ноги, отволочем его во двор, там будем допрашивать.

Мы бегом оттащили бесчувственного корейца во двор и положили его на землю. Учитель несколько мгновений смотрел на него, словно пребывая в нерешительности, а затем сказал:

– Здесь его допрашивать нельзя – крики могут услышать. Надо убраться подальше. На улицу выходить мы не можем, придется уходить по крышам.

Ли быстро снял с парня его одежду, крепко связал этой одеждой его руки и ноги и засунул ему в рот его же собственные носки. Все происходящее казалось мне нереальным, как будто я сплю и вижу сон.

– Быстрее, – скомандовал Учитель и с кошачьей ловкостью буквально взлетел на крышу небольшого домика.

Мы перебирались по крышам, стараясь производить как можно меньше шума, но это было трудно. Старые крытые железом или черепицей крыши трещали, хрустели и звенели под ногами. Из дворов нас облаивали собаки. Потом мы спустились с крыш и понесли пленника через какие-то дворы.

Я был слишком возбужден, чтобы хорошо соображать, но еще на крыше понял, что парень только притворяется, что он без сознания. Когда мы его роняли, его тело слегка напрягалось, чтобы смягчить удар.

Я сказал:

– Мне кажется, он приходит в себя, может быть, его еще раз долбануть?

– Не надо, – покачал головой Ли, – я нажал ему на нужную точку, и он не причинит нам хлопот.

Такая уверенность Учителя мне показалась немного странной, но я не стал возражать.

В конце концов Ли выбрал безлюдное место и приказал мне остановиться и положить пленника на землю.

– Сейчас мы будем его допрашивать, – сказал он.

Учитель приподнял парня за плечи, посадил спиной к стене и ногтем надавил на точку у него под носом. Парень застонал и открыл глаза. Ли вынул носки у него изо рта и, предупредив, что прикончит его, если тот попытается закричать, начал задавать вопросы, выясняя, кто он, откуда и кто его послал следить за нами.

Пленник молчал, злобно глядя на Учителя, и время от времени с выражением крайнего презрения сплевывал на землю.

Ли повернулся ко мне.

– Ты должен заставить его говорить. По-моему, пора применить пытку, – сказал он.

Я улыбнулся и ответил:

– Это твой человек.

– Почему ты так решил?

– Это очевидно. Ты предлагаешь мне пытать его, вместо того, чтобы делать это самому. Два раза ты не позволил мне ударить его, а теперь ждешь от меня каких-то действий. Если тебе очень хочется – давай я долбану его головой о стену.

– Будем считать, что ты выдержал это испытание, – улыбнулся Учитель. – Ты угадал. Это действительно мой человек.

Он быстро развязал пленника, одновременно укоряя его за то, что тот был недостаточно ловок. Парень оделся, молча поклонился Ли и ушел.

– Зачем ты это сделал? – спросил я. – Ведь парень мог здорово пострадать!

– Не волнуйся, он достаточно крепок, чтобы выдержать твои удары, – ответил Учитель. – Ты нуждался в подобном уроке, поскольку только в критической ситуации человек способен сломать свои внутренние барьеры.

– Какие барьеры?

– Во-первых, ты преодолел страх перед схваткой с неведомым и сильным противником. Победив в этой схватке, ты приобрел уверенность в себе. Но, что гораздо важнее, ты сумел разрушить в себе стереотип законопослушного гражданина. Обычный человек часто даже в смертельно опасной для него ситуации не может преодолеть себя и начать действовать против закона, против общепринятых норм морали или религиозных догм. Внутренний неконтролируемый страх нарушить какие-то запреты лишает его самостоятельности и делает слабым и пассивным. Такой человек будет ждать помощи от милиции, полиции, закона или Бога. Он будет думать о том, что на свете существует высшая справедливость, что добро должно победить зло, и надеяться на что угодно, но только не на себя. Именно поэтому он упустит возможность дать восторжествовать справедливости.