— Говорят, у него какие-то сложности с женщинами, — сказал Максвел. — Не думаю, чтобы Карранса мог сейчас с успехом вести войну на два фронта.

— Значит, имейте в виду, — сказал Адлер, — как только вы решитесь, дело перейдет в ваши руки. — Поколебавшись, он добавил: — Можно было бы устроить так, чтобы вы обеспечивали нас грузовиками и техническим обслуживанием, а мы бы на время контракта взяли на себя ваших водителей. Им бы пошел на пользу наш курс подготовки персонала. Действительно, вы не узнаете их, когда они к вам вернутся, это я вам гарантирую.

Случай, происшедший уже на следующий день, заставил Максвела призадуматься над предложением Адлера. Может быть, в сотрудничестве с «Гезельшафтом» и есть выход из трудностей с шоферами.

В то время Максвел обслуживал строительство поселка для нефтяников, которое вели американцы в джунглях в сорока пяти километрах от города. Разборные домики подвозили по железной дороге на открытых платформах почти к самому поселку, но американцы решили нанять шестнадцать грузовиков Максвела для перевозки мебели и других вещей первой необходимости: холодильников, стиральных машин, всякой аппаратуры, которую рискованно отправлять транзитом по железной дороге.

Сложность возникла в восьми километрах от лагеря у моста на Рио-Гранде, подъезд к которому так узок, что железнодорожное полотно и автомобильная дорога подходят друг к другу совсем вплотную и буквально протискиваются вместе. Ширина этого длиннейшего в Латинской Америке моста позволяла ехать только в одном направлении. Светофоры, установленные по обоим его концам, редко когда работали, но даже если и случалось такое, па них особенно не обращали внимания, в результате там возникали постоянные заторы, вспыхивали скандалы из-за упрямых отказов уступить дорогу, иногда происходили и настоящие стычки; все это превращало переезд через реку в довольно опасное занятие.

Максвел знал по опыту, что, если предоставить шестнадцати грузовикам самостоятельно пересечь мост, то это займет несколько часов, поэтому он решил послать туда своего управляющего Адамса, чтобы тот организовал переправу, но из-за укуса какого-то насекомого Адамс слег, и Максвелу пришлось отправиться самому. Недалеко от моста находилась железнодорожная станция, и, решив заехать туда, чтобы выпить что-нибудь прохладительное, Максвел был удивлен, заметив состав с разборными домиками, который должен был пересечь мост еще полчаса назад. Станция, обычно заполненная местными жителями, приходившими сюда поглазеть на проезжающие поезда, была неузнаваемо пустынна, не было видно ни одного продавца с напитками. Максвел поехал дальше к мосту, но дорога вскоре оказалась забитой оставленными машинами. Пройдя сотню метров, он увидел один из своих грузовиков, но дверь была заперта, и шофера нигде не было видно. Он обратился к американцу, рабочему-нефтянику, который, невозмутимо жуя резинку, сидел одиноко в своем «джипе», застрявшем среди других машин.

— Из-за чего затор? — спросил его Максвел.

— Два парня затеяли дуэль на мосту.

Это объяснение нисколько не удивило Максвела. Дуэли были неотъемлемой частью местного колорита; тех, кто в них участвовал, казалось, снедало одно желание: как-нибудь пооригинальней и эксцентричней решить между собой спор; так, на прошлой неделе двое сцепились на том, кто же из них прыгнет в глубокий пруд, хотя оба не умели плавать, и в результате оба утонули. Поэтому столь простая причина задержки успокоила Максвела: вопрос чести обычно разрешался здесь довольно быстро, и движение на дороге скоро должно возобновиться.

В то время как он медленно шагал по направлению к мосту, его неожиданно подхватила толпа спешивших на дуэль зрителей из ближайшей деревни Пайлон; все они были в приподнятом, праздничном настроении. Как-никак представился случай пошутить, посмеяться, повстречать знакомых и погладить украдкой кругленькие бока. День стоял замечательный, мягкий, солнечный; свет щедро заливал все вокруг, и прекрасное стальное плетение моста сияло, как кудрявое облако, высоко над рекой. Максвела несло вместе с толпой к въезду па мост: дух веселья, царивший среди окружающих, передался и ему. Из возбужденных разговоров он понял, что причина дуэли вовсе не женщина, а предстоящая национальная велогонка, решался спор, какая из команд будет победительницей. Озадачило Максвела то, что, как только он увидел и подозвал к себе знаком одного из своих шоферов, тот бросился прочь и исчез. Чутье подсказало Максвелу, что его самого каким-то образом затрагивает происходящее на мосту.

Он пробился сквозь толпу вперед, но путь преградила натянутая веревка, которую охранял представитель сельской полиции.

В нескольких сотнях метров на совершенно пустом мосту два грузовика таранили друг друга носами: один из них, новехонький «даф», принадлежал ему, другой был «додж», которого Максвел никогда раньше не видел. «Додж» массивней, чем «даф», но по чихающему звуку его мотора можно было догадаться, что с ним что-то неладно, и подвижный «даф» теснил его, подталкивая к краю, откуда он мог вот-вот сверзиться в реку с тридцатиметровой высоты.

Максвел уже слышал о таких дуэлях на машинах, и ему говорили, что шоферы обычно отключают тормоза, чтобы легче провести турнир. Зрелище не показалось Максвелу ни захватывающим, ни даже устрашающим. Шла медленная работа, и было нудно, как во время неудачного боя быков, конец которого, всем ясный и давно уже предрешенный, никак не наступает. «Даф» спокойно подталкивал «доджа» к краю, а толпа встречала каждый отвоеванный кусочек пространства свистом и криками.

Однако ничего нельзя было поделать. Происходило своего рода жертвоприношение, ритуал, необходимый для удовлетворения какого-то древнего инстинкта, восполнявшего эмоциональную неразвитость здешних жителей; это была своего рода отдушина, которая признавалась далее полицией. То, что происходило сейчас на мосту под ее наблюдением, затем официально будет признано несчастным случаем, и многострадальной страховой компании придется с этим смириться и платить.

У Максвела не было особого желания стать свидетелем надвигающейся развязки, но она наступила совершенно неожиданно. Одно колесо «доджа» зависло над краем, но шофер оставался сидеть совершенно прямо, не делая ни малейшей попытки спастись. Последний толчок, грузовик дрогнул, закачался, под свист и крик толпы опрокинулся и исчез под мостом.

Полицейский отвязал один конец веревки и опустил ее, затем махнул выстроившимся машинам, чтобы ехали. «Так продолжаться не может, — сказал себе Максвел. — Надо что-то делать».

Было около полуночи, когда у входной двери Максвела раздался звонок. Слуга, Мануэль, уже лег спать, поэтому Максвел пошел открывать дверь сам. Там оказался заместитель министра Гай Перес, его обычно добродушное лицо выглядело при свете наружного фонаря каким-то зловещим. Ночная мгла за его спиной была мягкой, как плюш, и ее наполняло верещание сверчков и лягушек. Ослепительно белые зубы Переса сверкнули маленьким полумесяцем.

— Джеймз, я хотел бы попросить вас о большом одолжении, — сказал он.

— Пожалуйста, входите.

Перес медленно переступил порог. Он встряхивался, как вылезший из воды пес, будто хотел сбросить с себя тепло, приставшее к нему этой жаркой ночью.

— Там в машине девушка, — сказал он. У него был мягкий густой тембр голоса, присущий англичанам из высших слоев и приобретенный им самим явно не без усилий.

В голове у Максвела промелькнуло игривое предположение, что у заместителя министра какое-то ночное приключение и тот собирается попросить у него комнату.

— Ну так приведите ее сюда.

Перес предостерегающе приложил палец к губам.

— Позвольте мне кое-что объяснить вам. Это довольно щекотливое дело. Я должен помочь в беде одной леди. Это родственница Абеля Каррансы. Она жила у них несколько лет, а теперь ей указали на дверь.

— Наверно, простое недоразумение, — сказал Максвел. — Но простите. Продолжайте.