В этот момент Татьяна, наконец оправившаяся от шока, отчаянно закричала.

Автоматическим движением руки главарь вспорол ей глотку и сонную артерию. Татьянин крик захлебнулся, и ошеломленный паренек непроизвольно сделал шаг в ее сторону. В этот же момент нож, брошенный одним из бандитов с земли, вошел ему под ребра.

– Е…ть тебя в рот! - выругался главарь, отталкивая от себя тело девушки, безжизненно оседающее на землю. - Вот теперь точно рвем когти. Че развалились, вставайте! Шустрый, обыщи этого урода. Лысый, проверь бабью сумку. Да живее, живее!

Невдалеке взвыла полицейская сирена.

– Ну что ты будешь делать, сплошная невезуха! - пробормотал главарь, машинально стряхивая кровь с рукава свитера. - Все врассыпную, встречаемся у Зинки. Кто ментам попадется - я не отвечаю.

Он сошел с дорожки и растворился в окружающих тенях. Его товарищи, охая и постанывая, тоже бросились в стороны, под прикрытие спасительной темноты. Через пять секунд под фонарем остались лежать только два тела.

Словно еще одна сумеречная тень возникает машина Хранителя. Сирена, очень похожая на полицейскую, неслышно втягивается в крышу, тает перепонка двери. Хранитель наклоняется над трупом паренька, прижимает палец к виску.

– Еще жив, - вслух комментирует он. - Сильное внутреннее кровотечение, но пока можно спасти. Робин, как там девушка?

"Состояние клинической смерти. Смерть коры головного мозга в пределах четырех минут. Требуется срочная реанимация. Фарлет, ты решил?"

– Да, - тяжело вздыхает Хранитель. - Вытаскиваем парня. Жалко девчонку. Не закричала бы в последний момент… Может, ее - тоже? Случайность ведь…

"Сам понимаешь, что случайность ни при чем. Но у тебя еще есть время переменить решение. Три минуты до разрушения личности. Напоминаю, что ты сам намечал парня в Хранители. Я бы не рекомендовал жертвовать им… Две с половиной минуты."

– Ох, Робин, и без тебя знаю, что намечал. Просто никак не привыкну к такому выбору. Не впервые ведь, но всегда - как в первый раз…

"Две минуты до разрушения личности женщины. Состояние кандидата резко ухудшается. Рекомендую не отклоняться от заранее намеченного плана."

– То есть свалить выбор на тебя и успокоить тем самым совесть? - грустно усмехается Хранитель. - Спасибо хоть за это… Впрочем, ты прав. Реанимируй парня, пока не поздно.

"Хранитель Фарлет выбор сделал. Выбор принят" - беззвучная речь машины бесстрастна. - "Регистрирую смерть коры головного мозга пострадавшей. Запущено копирование долгосрочной памяти. Запущена скрытая реанимация кандидата."

Над телом паренька сгущается темное облако, накрывает его с головой.

"Фиксация крупных сосудов. Возврат крови в кровеносную систему. Коррекция ножевого канала. Введение адреналина…"

– Без протокола, Робин, и так тошно, - морщится Хранитель. - Вещдок сделал?

"Требуемый предмет синтезирован и находится в приемном боксе уже семь минут. Установить на местности?"

– Разумеется, - кивает Хранитель. Он думает о чем-то своем.

Легкий хлопок, и по земле катится мятый бумажный листок. Ветерок подхватывает его и, словно развлекаясь футболом, метко забрасывает между двумя полуприжатыми к земле ветками шиповника.

– Что у тебя там? - машинально интересуется Хранитель.

"Справка об освобождении на имя Перебойщикова Жака Петровича."

– Главарь, что ли? - Хранитель засовывает руки в карманы и медленно идет к машине. - Не забудь меченого сохранить, он еще понадобится.

"Я ничего не забываю," - кажется, в реплике проскальзывает сарказм. - "Хотелось бы только напомнить, что именно меченый - убийца кандидата. Если бы не он, мы могли бы спасти девушку."

– Зануда же ты, Робин, - качает головой Хранитель. - Не волнуйся, он у меня свое получит, мало не покажется. Как там?

"Две минуты до окончания процесса скрытой реанимации. Сорок секунд до конца копирования долгосрочной памяти потерпевшей. Вызов в полицию ушел, ожидаемое время прибытия - восемь минут."

Хранитель садится в водительское кресло, затягивая за собой дверь, задумчиво чертит пальцем на серой поверхности приборной панели.

Какое-то время машина неподвижно висит над землей, потом неслышно растворяется в сером тумане. Вдалеке нарастает вой полицейской сирены.

Паренек, скорчившийся на земле, с трудом разлепляет глаза, со стоном ощупывая рукоятку ножа, торчащую на два пальца ниже сердца.

За окном шел дождь.

Олег подошел к окну и устало оперся на подоконник. Туман стелился по земле, затягивая все вокруг мутной пеленой. Опять дождь, опять осень, опять слякоть… И почему бы нашим славным народным ученым не придумать метеогенераторы? Уже лет пять как трубят о выдающихся прорывах, премии получают. Солидные премии, даже того, что родное государство оставляет, хватает на приличную жизнь. Почти как у меня. Или у Пашки. Он задумчиво продефилировал от окна обратно к креслу. Кресло было черное, кожаное, вращающееся. Министерство получило такие совсем недавно, под лимиты развития. Олег задумчиво усмехнулся, в очередной раз представляя себе вытянутое лицо снабженца-конкурента из Соцбыта, давнего противника в баталиях по выбиванию всех и всяческих дефицитов. Впрочем, лично они никогда не встречались, так что в своих мыслях Олег позаимствовал ему лицо из голосерии "Их ищет полиция", которую он видел недавно на доске объявлений. Вот еще взяли моду в последнее время - на досках объявлений бандюг разных вешать. Профкому стенгазету присобачить некуда, а они туда же… Можно подумать, солидные министерские чиновники все враз кинутся на улицу уголовников отлавливать. Нет, полиции за это деньги платят, вот пусть они и пашут. Нас охраняют. А если не справляются, пусть пашут больше… Звякнул телефон.

– Шустрик? - раздался в трубке насмешливый голос. - Привет доставалам. Чем занимаешься?

Бирон прекрасно знал, что Олег не переносит эту кличку. Как в школе прилепили, так и не переносит. Ладно. Война так война.

– А-а, Бегемот! - фальшиво-приветливым тоном воскликнул Олег, поднеся микрофон трубки поближе ко рту, чтобы чуткая техника немного напрягла барабанные перепонки у собеседника. - Ну, здравствуй, дорогой! Гиппопотамчик ты наш, сколько лет, сколько зим! С чем на этот раз пожаловал?

Кличку Бегемот Павел не переносил еще больше, чем Олег - Шустрика. Если бы его так называли за толщину, он, скорее всего, не обращал бы внимания. Но его так назвали не за толщину - за выражение лица.

– С совещанием пожаловал, - голос в трубке стразу стал суше. Не любят гиппопотамы, когда зеркало подносят, ох как не любят! А незачем другим полезные качества в упрек ставить, шустрость - она качество полезное, никому не помешала бы. Только вот нету ее у некоторых, вот и завидуют. - Совещание в Старом доме, через полчаса. Пропуску не подлежит. От себя лично советую прибыть в темпе, - голос пресноводного травоядного немного смягчился. - Тут большие шишки имеют место быть. В чем дело - не говорят, но требуют срочного сбора. У нас все на ушах стоят.

Несмотря на пристрастие к глупым остротам и туповато-унылую физию, дураком Бирон не являлся. Отнюдь. Если уж речь заходила о служебных делах, шутки кончались сразу и бесповоротно. Так что если он говорил про стояние на ушах, то так и было. Ну, более или менее… Олег сразу подобрался.

– Пашка, в чем дело? - придерживаясь привычки извлекать выгоду из всякого положения, он мысленно прикидывал, чем ему защищаться от возможного нагоняя - есть за что, чего греха-то таить (так ведь не по злому умыслу и не корысти для, а по молодости, по горячности…), и как половчее выпятить собственные успехи (разумеется, достигнутые благодаря мудрому руководству). Там, где все на ушах, пыль стоит столбом, а уж мутная вода - его стихия. - Почему вдруг такая спешка? Плановое заседание через два дня…

– Не знаю, - отрезал закадычный однокашник на другом конце провода. - Мне список сунули, сказали, чтобы все приползли, в детали не вдавались, - судя по голосу, он что-то не договаривал. - Ладно, мне еще пятерых обзвонить надо. Появишься - тогда и объяснят. Конец связи.