У молодого человека по спине побежали мурашки. Он быстро прицелился.

Зверь увидел направленный на него ствол и припал к земле.

«Готовится прыгнуть», — сообразил Фрике.

Не медля ни секунды, парижанин выстрелил поочередно из обоих стволов.

Выстрелы почти слились, но гром от них не заглушил яростного рева раненого животного. Все его четыре лапы вытянулись, как распрямленные пружины, и охотник разглядел сквозь дым, как тигр подпрыгнул выше собственного роста и тяжело откинулся назад.

Для Фрике было делом одной минуты схватить под мышку маленького Ясу, все это время не выпускавшего убитую птицу, и отбежать подальше.

«Укрыть и спасти мальчугана, а там видно будет», — лихорадочно шевелил мозгами француз.

В несколько секунд он пробежал шагов тридцать и остановился, убедившись, что за ним нет погони. Потом вынул пустые гильзы, заменил их патронами с пулей и лишь тогда с облегчением вздохнул.

— Если котик еще жив, то этим я уложу его уж наверняка. Вот так неожиданная встреча! И ружье-то было заряжено всего лишь свинцовой дробью. Правда, ее в заряде семьдесят граммов, да еще двенадцать с половиной граммов пороха. Это немало. По-видимому, порох, свинец и пыжи угодили зверю между глаз. Любопытно взглянуть.

Юноша вернулся на прежнее место. Маленький бирманец не отставал. Глаза его сверкали, как черные алмазы; птица по-прежнему болталась за спиной, ударяя малыша по икрам. Француз без труда нашел след хищника по пятнам крови, размер которых означал, что рана обширна и глубока. Охотник прошел по кровавым отметинам около двухсот метров и наткнулся на лежащего зверя. Тот еще был жив, но конвульсивно подергивался. Подняться он уже не мог и только бессильно перебирал лапами. Агония проходила очень мучительно, тигр царапал когтями то почву, то твердую кору тека.

Фрике едва поверил собственным глазам.

— Королевский тигр, убитый дробью! Просто невероятно. Если расскажу друзьям, никто не поверит, и меня назовут хвастуном. А между тем это сущая правда. Ужасный зверь! Ростом не меньше Людоеда. Он задрал бы меня насмерть одним ударом лапы. Здесь поистине царство кошачьих. Впрочем, довольно болтать, я от волнения становлюсь похож на деревенскую трактирщицу.

Судороги наконец прекратились, бока тигра перестали подниматься, он только хрипел едва слышно.

Молодой человек сделал для надежности еще один выстрел. Тигр протяжно вздохнул, содрогнулся могучим телом и замер.

Яса, все время молча глядевший на происходившее, пронзительно закричал, крепко схватил Фрике за руку и залился слезами. Парижанин ласково успокоил его и принялся рассматривать рану животного.

Вся верхняя часть черепа оказалась раздробленной на мелкие кусочки, глаза — выбиты из впадин, носа не осталось, кожа с морды исчезла, открыв страшное месиво из костей, шерсти и крови. Свинцовая дробь через пролом в черепе проникла в мозговое вещество, но живучесть этих огромных кошек такова, что изуродованный зверь все-таки нашел силы протащиться двести метров.

Однако настало время подумать о возвращении. Прекрасную шкуру пришлось бросить — ее невозможно было перенести в шлюпку. Следовало поспешить, чтобы до наступления вечера возвратиться к стоянке.

Парижанин достал из кармана два сухаря для себя и мальчика: они принялись их грызть, не жалея зубов. Сухари были тверды и жестки, как кирпичи. Затем два друга отхлебнули кофе из козьего меха и приготовились в обратный путь.

Фрике торопливо ориентировался, держа на плече заряженное на всякий случаи ружье. Привязав себе за спиной ремнем от патронташа убитую птицу, он решительно зашагал в выбранном направлении, следя за тем, чтобы Яса не отставал.

… Тековый лес тянулся без конца. Француз, несмотря на всю свою выносливость, стал уставать.

— Никогда бы не подумал, что забреду так далеко, — рассуждал он вслух по своей всегдашней привычке. — Господин Андре опять-таки оказался прав. Уж не сбился ли я с дороги? Все эти деревья так похожи одно на другое, а по солнцу ориентироваться бесполезно — за лесом его совсем не видно. Инстинкта, как у дикарей, у меня тоже нет, — я парижанин, и мой нос лишен первобытной чуткости. Ну, Фрике! Леса на Борнео прошел насквозь, а здесь запутался, как дурачок, гоняясь за калао! Даже компаса с собой нет, забыл захватить. Хорош! Хоть бы догадался делать зарубки на этих однообразных громадных кольях, именуемых тековыми деревьями! Ты оказался глупее, чем Мальчик с пальчик из детской сказки.

Юноша посмотрел на часы и не поверил своим глазам: в пути он уже три часа. Тигра убил в половине второго. Стало быть, скоро место стоянки шлюпки, если совсем не сбился с дороги. Он взглянул на Ясу. Тот бодро семенил своими маленькими ножками, не выказывая усталости. Охотник улыбнулся ему.

А лес все тянулся и тянулся. Фрике серьезно призадумался.

Вдруг он радостно объявил:

— Наконец-то! Мы скоро будем дома! Вот эту группу деревьев я уже видел раньше, я узнаю ее. Да, это так. Мы тут уже были.

Парижанин пошел увереннее, но шагов через пятьдесят остановился как вкопанный… перед трупом убитого тигра.

Приведите совершенно здорового умом и телом человека на какую-нибудь большую ровную площадку, завяжите глаза и предложите пройти пятьсот шагов по прямой.

Ему известно, что на пути нет ни малейшего препятствия и можно смело двигаться вперед.

И вот — пошел.

Идет спокойно, но уже через тридцать шагов уклоняется от прямой линии. Через сто — отходит от нее еще дальше. Он идет влево явно по кривой, отсчитывает пятьсот шагов, останавливается, снимает повязку, ищет глазами поставленную цель и с изумлением убеждается, что стоит к ней спиной, описав почти правильный полукруг от точки отправления.

Опыт можно производить и на большом расстоянии — два, три, четыре километра, можно экспериментировать с разными людьми. Но всякий раз человек с завязанными глазами будет кружить слева направо по довольно ограниченной площади.

Путник, заблудившийся в тумане, непроизвольно проделывает то же самое вертится в одном и том же месте. Редкому охотнику не случалось плутать по болоту, выискивая в туманный ноябрьский день бекасов. Потерпевшие крушение матросы, если они не имеют компаса, а туман закрывает солнце и звезды, мотаются по волнам, описывая все те же фатальные круги, покуда лодку не подхватит течение или не появятся на небе звезды.

Беглые сибирские каторжники, захваченные метелью, тоже кружат, кружат и роковым образом неизменно возвращаются по собственным следам на прежнее место.

Этот феномен можно объяснять как угодно, но факт остается фактом: человек, не имеющий компаса или не видящий небесных светил, не способен придерживаться нужного направления и, будь это в лесу, море, снежной степи или песчаной пустыне, начнет обязательно ходить по кругу слева направо и кончит тем, что запутается в собственных следах. Но особенно коварен тропический лес. Плох тот охотник или путешественник, который углубится в эти дебри, не ознакомившись подробно с местностью, не сориентировавшись тщательно, не оставив на своем пути каких-нибудь знаков. Горе ему, если он забудет, что девственный лес для европейца — день без солнца, ночь без звезд, море без компаса.

За такое упущение и пришлось расплачиваться нашему парижанину. Он сам себя поставил в критическое положение. А между тем стоило бы только, проходя лесом, оставлять на деревьях зарубки и срезать ветки с одной и той же стороны — с правой или с левой (общее правило велит делать отметки с правой стороны с тем, чтобы на обратном пути находить их с левой, — опасность заблудиться ему бы не грозила.

Фрике путешествовал по девственным лесам Борнео и Экваториальной Африки и прекрасно знал, как нужно себя вести. Небрежность он допустил на сей раз лишь потому, что не думал заходить так далеко.