Но мальчуган словно ничего не слышал и проворно сошел в пересохшее русло ручья, берущего начало в джунглях. Он знаками пригласил своего нового друга и покровителя идти следом.

— Верни этого маленького безумца! — взъерепенился Фрике. -… Ну, ладно. Скажи, что я, так и быть, возьму его с собой, но только пусть он держится рядом. Тигр, чего доброго, уже спрятался где-нибудь в тростнике и готов броситься на нас.

Поверив обещанию, Яса остановился, затем вернулся назад и пристроился позади чужеземца. Глазенки на его выразительном личике горели.

Путники шли быстрым шагом и через четверть часа достигли рокового места, где кровожадный хищник обычно подкарауливал свои жертвы.

Француз никак не мог объяснить себе, почему жители деревни упорно ходили за водой именно к этому источнику. Впрочем, воды на здешнем плоскогорье было не слишком много.

Источник оказался самым обычным. Вокруг на сырой глинистой почве отпечаталось множество следов. Молодой человек стал разглядывать их, стараясь отыскать нужный. Это было не особенно трудно, тем более что сирота указал, где в момент трагедии находилась его мать.

«Да, вероятно, это произошло здесь, — размышлял Фрике. — Именно отсюда проклятый зверь бросился на мать Ясы и вонзил в нее огромные когти мощных передних лап, ибо здесь ясно различимы следы только задних».

Незадолго до этого местные жители пытались выжечь густые заросли вокруг ключа, в которых свирепый тигр терзал свои жертвы. Но ветер направил огонь только в одну сторону, и пламя как бы выбрило в высокой «тигровой граве» полосу, подобную хвосту кометы.

Охотник отметил, что тигру вполне пригодилась бы эта прогалина. Вероятно, именно по ней он должен был убегать после схватки. Туземцы только облегчили отступление хищнику — ведь уходить с добычей по выжженной полосе гораздо легче, чем пробираться через густой и высокий тростник.

Догадка Фрике подтвердилась. Метрах в двадцати от источника в золе, образовавшейся от сгоревшей травы, ясно просматривались следы Людоеда. Передние лапы отпечатались гораздо отчетливее задних — значит, зверь тащил в зубах тяжелую добычу.

Следов борьбы не осталось. Очевидно, несчастная женщина погибла сразу, как только ей в шею вонзились ужасные клыки — у представителей кошачьих хватка мертвая.

Похоже, через сто метров тигр остановился и положил добычу на землю, чтобы перехватить ее поудобнее. На белесоватом пепле бурело большое пятно засохшей крови. Над этим зловещим местом противно жужжали зеленые мухи.

Француз и его спутники шли по следу зверя километра два. Затем дорогу им пересек высохший ручей. Там кончалась выжженная полоса. Пересохшее русло остановило разбушевавшийся огонь, словно песчаная траншея.

Людоед, судя по всему, бежал по нему еще с километр, не испытывая ни малейшей усталости — следы располагались равномерно и отпечатались не очень глубоко.

Но вот почва резко изменилась: ручей дошел до высохшего болота, покрытого обильной растительностью. Чего здесь только не было! Туиnote 9, тамариндыnote 10, бамбук, дерево резиновое, камедное, тековоеnote 11, арековая пальмаnote 12, nux vomica, латанииnote 13 и фикусы… возвышались над зарослями всевозможных кустарников, карликовых лимонных деревьев и высокой густой травы.

Сквозь эту чащу пробирались поодиночке. Фрике держал в правой руке винтовку, левой раздвигал ветви, усыпанные колючками, исцарапав кожу до крови. Рубить же их было нельзя, чтобы не спугнуть тигра.

На сучках стали попадаться зацепившиеся лоскутики одежды. Не вызывало сомнений, что именно через эти заросли хищник проволакивал свою добычу.

Вдруг юноша уловил странный шум.

Он осторожно обернулся, знаком приказав своим помощникам, шедшим сзади, остановиться. Те держались стойко, хотя у негра все тело покрылось серыми пятнами, а у индуса зубы постукивали наподобие кастаньетnote 14.

Парижанин двинулся вперед один.

Вскоре он почувствовал запах гнилого мяса, который в знойно-сыром воздухе был особенно отвратительным. Несмотря на ужасающее зловоние, охотник смело пошел к месту, откуда исходил смрад, и очутился в результате на полянке, окруженной стеной кустарника и осененной сверху непроницаемым сводом громадных деревьев. Только значительное волевое усилие позволило молодому человеку подавить крик удивления и ужаса.

Повсюду на сырой земле были разбросаны человеческие останки. Одни были обглоданы дочиста, на других еще сохранились куски гниющего мяса, и это казалось особенно жутким. Опомнившись, Фрике насчитал не менее тридцати скелетов, на костях которых поблескивали золотые и серебряные браслеты, серьги, ожерелья, виднелись клочья одежды и пряди волос. Француз с содроганием понял, что вышел к «столовой» Людоеда.

Но куда же подевался хозяин этого заведения, совершавший здесь свои гнусные пиршества? Несколько минут назад в тишине явственно различался хруст костей, разгрызаемых мощными челюстями. А теперь — никого!

Зловоние стояло нестерпимое, и юноша собрался уходить, как вдруг те же звуки вновь послышались совсем неподалеку.

Затем раздалось глухое сдержанное рычанье.

Наш герой крепко сжал в руке винтовку, пристально всмотрелся в заросли и тихо проговорил:

— Людоед тут.

Многие бывалые охотники, описывая свои приключения и повадки диких зверей, заботятся не столько о правде, сколько о том, чтобы слушатели внимали им разинув рты. Они любят преувеличивать свирепость жителей лесов и часто рассказывают много лишнего и надуманного, не боясь разоблачений.

Ведь кто их опровергнет? Не сами же звери. Так что не любо — не слушай…

Ну а на самом деле, наибольшая угроза на охоте — это возможность схватить тропическую лихорадку, ревматизм или воспаление легких.

Представим себе, что лев, тигр или пантера учуяли, увидели или услышали врага. У кошачьих слух тонкий, глаза видят ночью, как днем, чутье гоже прекрасное. Так вот, если они не успели скрыться, можно смело целиться: четвероногие и не подумают атаковать сами, чтобы не провоцировать ответное нападение.

Стоит охотнику тихонько свистнуть и хищник сейчас же пускается наутек. Если человек опустит ружье и не сделает выстрела, «свирепый» зверь убежит, никого не тронув.

Никогда он не нападет на человека первым, исключение составляют разве что самки, охраняющие детенышей.

А вот раненое животное становится агрессивным и защищается отчаянно; надобно либо сразу его убить, либо вовсе не стрелять. Впрочем, даже подранок не всегда бросается на человека, а старается убежать.

Жюль Жерар, известный охотник и писатель, получивший прозвище «истребитель львов», не стеснялся рассказывать небылицы, будто дикие звери нападают на человека первыми.

Мы не оспариваем заслуг и подвигов Жерара — «истребителя львов». Заметим лишь, что этот титул все же не следовало бы указывать на визитных карточках. Жерар стал первым французом, охотившимся на этих хищников. О своих приключениях он мог бы рассказывать одну правду, ничего не приукрашивая. Тем не менее, многое из написанного им было опровергнуто людьми, знавшими его еще при жизни.

И все же нет. Решительно — нет. Ни лев, ни тигр, ни пантера первыми не нападают на человека, если он не нанес им раны. Никогда охотник не бывал убит, не являясь зачинщиком схватки. Послать пулю в зверя нетрудно. Трудно найти его самого, убегающего и скрывающегося от человека. Ведь на поиски животного уходит ночей пятнадцать, а иногда и двадцать, и тридцать.