Людмила Петрушевская

Скамейка-премия

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КСЮША.

БАХ.

АЛЬМА ЯНОВНА.

Комната. К с ю ш а сидит на кровати, Б а х на стуле.

К с ю ш а. Давай скорей, а то она придет и ляжет.

Б а х. Лагунова уже прилетела.

К с ю ш а. Кочубякин в кабинете.

Б а х. Какая-то непутевая старуха.

К с ю ш а. Какое тебе дело. Давай.

Б а х. Кочубякин в кабинете. А она когда приехала? Утром?

К с ю ш а. Какая может быть разница?

Б а х. Надо знать все.

К с ю ш а. Она прилетела утренним самолетом.

Б а х. Здесь нет аэродрома, голая тайга.

К с ю ш а. На вертолете, не все ли равно. Вертолеты везде ходят.

Б а х. Ну, вот. Кочубякин встретил ее в кабинете, встал от стола.

К с ю ш а. Слушай, откуда тут кабинет?

Б а х. Ну, в вагончике.

К с ю ш а. Там тесно.

Б а х. Она, учти, красивая.

К с ю ш а. И замерзла.

Б а х. Значит: "Ух, какая красивая к нам прилетела!"

К с ю ш а. И "Не надо ли чаю. Bepa! Чаю!"

Б а х. Какая еще Вера?

К с ю ш а. Забыл? (Протягивает ему листок).

Б а х. А где она сидит?

К с ю ш а. Тут же. Стол в стол.

Б а х. Нет. К нему приходят, а она должна доложить.

К с ю ш а. Это и будет смешно. "Лев Николаевич, к вам пришли!" А он тут же сидит. Или "Лев Николаевич занят". А он в это время...

Б а х. Откуда Лев Николаевич?

К с ю ш а. Читай. (Протягивает листок).

Бах. Зачем?

К с ю ш а. Перебрали. Иван Сергеевич, Федор Михайлович, Михаил Юрьевич. Чтобы потом шутили. Называли "Наш-то Лермонтов чего учудил".

Б а х. Это-то я помню.

К с ю ш а. Ну вот. Ну что, начали? А то бабка ляжет спать, тогда неудобно.

Б а х. Она какая-то, по-моему, необычная.

К с ю ш а. Что ты за нее взялся! Каждый отдыхает как может. Слушай, ты вчера, я вижу, хорошо погостил у сестричек, все из головы выкинул.

Б а х. Обыкновенно, ты что.

К. с ю ш а. Я теперь все должна восстанавливать. Слушай. Я не знаю, ты это воспринимаешь, по-моему, как будто я тебя заставила. Ты же сам захотел. Я бросила мужа, бросила детей, ради чего, спрашивается? Что я, начальник тебе, подгонять, чтобы ты вошел во вкус? Лучше я буду одна.

Б а х. Зачем? Зачем?

К с ю ш а. Лялечку там без меня простудили.

Б а х. Да, я вспомнил.

К с ю ш а. Разойдемся лучше по-мирному, пока еще не поздно. Потом уже будет жальчей.

Б а х. Ну вот. Кобылякин говорит: "Вера, чаю". А она снимает с печки чайник и говорит: "Пусть Шишкин еще нарубит воды".

К с ю ш а. Молодец, Бах! (Пишет).

Б а х. А Лагунова спрашивает: "Почему нарубит?"

К с ю ш а. А потому что вода в бочке замерзла, а я не буду за свою зарплату ледорубом, отвечает секретарша Верочка. (Пишет).

Б а х. Ей сколько лет?

К с ю ш а (протягивает листок). У тебя склероз.

Б а х (читает). Верочке шестьдесят пять лет? Ты что?

К с ю ш а. Как шестьдесят пять? Слушай, а ты забыл, мы хотели посмешней. (Смотрит в листок). Не Кобылякин, а Кочубякин. Ты что вчера пил?

Б а х. Какую-то кислятину.

К с ю ш а. Напрасно я с тобой не пошла, я бы тебе не разрешила.

Б а х. Сестры помнят меня с Нинкой по прошлому году и с Ванечкой.

К с ю ш а. Конечно, не объяснять же. У них хорошая память, Они очень чуткие. Мы с Олегом у них были в позапрошлом году и с животом. Они сразу заметили, предложили сесть. Слушай, давай-давай-давай. А то Альма придет. Вот мне не повезло. Других целый день нет дома, а эта лежит и курит, читает какую-то дрянь в четырех томах. Ночью глубокой вчера смылась, я встала в четыре, ее уже нет. Проснулась в девять, она пришла вся мокрая, вешала свое полотенце. Вот, гляди! Том второй, третий и четвертый. Бах. А нельзя с ней поговорить? Так и так.

К с ю ш а. Ты что? Я суеверная.

Б а х. У меня, как назло, вечером хорошо работает это дело. (Стучит себя по голове). И ночью.

К с ю ш а. Она ложится в восемь вечера, встает в четыре утра.

Б а х. Я не нанимался работать по утрам. Я сова. Все жаворонки преступники.

К с ю ш а. Днем она с девяти до шести лежит и курит. На обед не желает. Я ей теперь приношу, как дура. Один раз я ей принесла... Она так благодарила! Я подумала, она заболела, что-то бормотала про нос... Потом, гляжу в четыре утра ее нет. Ничего себе, думаю, нос. Опять приношу обед. Она опять бормочет: "Бог вас наградит, деточка, за больную женщину". Ты бы видел ее! Больная женщина! А я живу как в дыму, она курит целыми пачками. Я тут без тебя пыталась работать. Что мы в Москве набросали.

Б а х. Я тоже не мог один работать. Ты меня чем-то вдохновляешь как слушатель. Пока Нина с Ванечкой уехали к моим, Лизку взяла теща, мы дожны закончить.

К с ю ш а. Конечно! От этого зависит вся твоя жизнь. Ты это понимаешь? Ты молодец, что нашел эту брошюру. Это же первое обобщение по стране! Я спрашиваю, никто не слышал, какой-такой сякинский эксперимент.

Б а х. У тебя нет куска хлеба? Хорошо, что я не поехал с Ниной. Я у своих очень жирею. Сплю и ем. Здесь не ем ничего.

К с ю ш а. Хочешь, я тебе тоже буду приносить? Здесь кормят невкусно, но зато дают много каш.

Б а х. Нет, старуха, я должен сохранять форму. Мы с Ниной едем на слет через две недели, я там буду выступать.

К с ю ш а. Через две недели я уже буду дома.

Б а х. В позапрошлом году мне дали бронзовую медаль за песню "Голубые палатки".

К с ю ш а. Слова и музыка Баха. Смеялись?

Б а х. У меня уже давно свое имя. Ладно. Давай работать. Я сегодня вечером иду в Библейскую долину.

К с ю ш а. Сестры ведут?

Б а х. Они самые.

К с ю ш а. Они в тебя влюбились?

Б а х. Я сам в них влюблен. Семьдесят девять лет, а какая энергия! Старшая еще на базаре торгует.

К с ю ш а. Вероника?

Б а х. Я их путаю пока что.

К с ю ш а. Работаем. (Смотрит в листок). Лагунова. Смеется. Ух и замерзла я!

Б а х. Шелудякин. У нас здесь, между прочим, вечная мерзлота.

К с ю ш а. Кочубякин! Бах, на тебе список действующих лиц. Смеются. (Пишет.)

Б а х. Лагунова. Вот как раз я и приехала узнать о методе... (смотрит в листок) инженера Баратынского. Зачем Баратынского?

К с ю ш а. Ты сам предложил, помнишь? Для смеха.

Б а х. Какая-то еврейская фамилия.

К с ю ш а. О методе Бондарева.

Б а х (зачеркивает и переписывает фамилию в списке). Я предложил, потому что был такой поэт, я на его стихи написал песню: слова Баратынского, музыка Баха. В Можайске на слете получил диплом и медаль второй степени. Спеть?

К с ю ш а. Я пишу. О методе Бондарева.

Б а х. Колю... (Смотрит в листок.) Кочубякин. Смеясь. А я как раз подписал приказ об увольнении инженера Бондарева по собственному желанию.

Ксюша пишет. Входит А л ь м а Я н о в н а, тихо вешает полотенце.

К с ю ш а. Я именно ради этого и ехала сюда за тридевять земель, бросила срочную работу и больного ребенка.

Б а х. Ради чего этого?

К с ю ш а. Ради увольнения инженера Бондарева.

Б а х. А я вас не приглашал сюда.

К с ю ш а (пишет). Вас зовут Лев Николаевич?

Б а х. Лева. Просто Лева. Слушай, ты красивая баба, зачем он нужен тебе, возьми лучше меня. Я умею любить.

К с ю ш-а (пишет). Решается судьба, а вы... Три точки.

Б а х. Пишите, пишите, все равно ничего не изменишь. Поезд тронулся, господа присяжные заседатели, Ильф и Петров. Мой любимый авторский дуэт. Ну, слушай, красивая баба, что же нам с тобой делать?

К с ю ш а (пишет). Я ехала так далеко, а в чем дело? Почему он уволился?

Б а х. Да он женат, чего ты за ним бегаешь?

К с ю ш а. Же-нат. Гениально. (Пишет.)

Б а х. Женат, и очень невидный из себя. Давайте запрем дверь? Уже конец рабочего дня. Ночевать-то все равно негде, я вам постелю на полу. Я очень старательный мужчина. Любое дело довожу до рогов и копыт. Как говорил Ильф и Петров.