- Хорошо, может, так будет и лучше, - мгновенно отреагировало переводное устройство. - Но мы все равно должны вас обследовать, чтобы создать для вас самые оптимальные условия теперь и в дальнейшем. Это не займет много времени и не вызовет неприятных ощущений. Идите за мной, - и тот, что стоял вторым слева, выдвинулся из напряженного строя.

Булочкин неуверенно поднялся на ноги, растерянно глядя вокруг.

- Не бойтесь сделать что-то не так. Не бойтесь и сейчас, и в дальнейшем: вы просто не успеете это сделать, - раздалось из переводного устройства того, который выдвинулся из строя. - Идите за мной. Остальные будут готовить корабль к броску через пространство.

Едва отзвучало последнее из захлебывающихся от спешки слов, как пятеро из шести исчезли; Булочкин успел лишь заметить краями глаз бледно-зеленое мелькание, и потом, ступая за своим проводником как сомнамбула, он видел это мелькание то справа, то слева, то перед собой и лишь иногда, когда кто-то из инопланетян надолго - по своим меркам - замирал - на миг зыбко обозначающуюся фигурку.

Обследование, во время которого Булочкин видел лишь то же зеленоватое мелькание и необъяснимую обстановку вокруг, действительно прошло безболезненно, хотя он ощущал множество мгновенных прикосновений, то мгновенное тепло, то холод, то скованность, а потом все тот же астронавт (а может, это был уже другой, он не мог знать) повел его в сиреневый цилиндр...

Булочкин положил палец на кнопку "СИГНАЛ ВЫЗОВА".

Часы с календарем на его запястье показывали, что проспал он больше суток. Что произошло за это время на корабле? Для него - это триста шестьдесят пятая часть года - не так уж мало, - а сколько лет отсчитали за это время биологические часы _их_, из созвездия Орион?

Пути назад уже не было. Он это ясно понимал. Еще был путь к отступлению, когда сидел в кресле посредине низкого круглого зала перед строем пришельцев, слушая их приветственную речь, пояснения и заманчивое предложение его усовершенствовать, но теперь путь назад был отрезан. Они уже затратили годы своей жизни на то, чтобы исполнить его желание, его мечту, они насиловали себя, подлаживаясь к его темпу времени, и вот теперь, после всего этого сказать: "Простите, я передумал. Все было только блажь. Везите меня обратно, я уже соскучился по дому, по Земле... да и в рюкзаке у меня остались два пива и вобла..." Полет к Земле - ведь это же еще годы их жизни, а потом снова полет к далекому созвездию Орион?..

"Теперь у тебя уже нет выбора, - сказал себе Булочкин. - Теперь ты не сможешь ничего изменить".

Он с полминуты смотрел на крупную надпись под кнопкой, а потом придавил кнопку пальцем.

Цилиндр стал разворачиваться, и через несколько секунд Булочкин оказался лежащим на ровной прямоугольной площадке. Сначала он увидел высокий потолок над собой. Это было переплетение чего-то, вроде многогранных труб и трубок всех цветов и оттенков, которые слабо светились, пульсируя в едва уловимых ритмах. Он засмотрелся на них, пораженный их видом и еще чем-то непонятным, что смутно и тревожаще чувствовалось, но не улавливалось сознанием, затем с трудом оторвался от этого зрелища, приподнялся, опершись на ладони, и посмотрел перед собой и по сторонам.

На расстоянии метров пяти от площадки, на которой он теперь полулежал, высился амфитеатр из рядов креслиц, в которых сидели, а точнее - дрожали, переливались, теряли на время очертания и пропадали вовсе не менее ста орионян - как уже мысленно называл их он - совершенно одинаково одетых, с одинаково неотличимыми друг от друга желто-зеленоватыми лицами. Их глаза мерцали, как взбалтываемая ртуть, но Булочкин знал, что все они смотрят на него. Он резко сел, растерянно и испуганно озираясь.

- Приветствуем тебя. Человек, представитель цивилизации Земли! заторопился откуда-то сверху громкий голос. Булочкин ошарашенно вздрогнул и торопливо поджал ноги. Он чувствовал себя в нелепейшем, глупейшем положении, совершенно не зная, как себя вести, каким сделать следующий жест. Он понимал, что сидеть дальше - лишь усугублять идиотизм ситуации, но что же делать? Вставать? Да, нужно вставать.

Булочкин вскочил на ноги, одергивая штормовку, растерянно озираясь по сторонам; он сунул руки в карманы джинсов, спохватившись, вытащил их оттуда и снова принялся теребить полы штормовки.

Он ничего не понимал. Помещение, в котором находился, было чересчур велико для корабля. Экипаж корабля состоял всего из шести орионян... Неужели остальные просто прятались или занимались работой и он не замечал их? Но что значит новая приветственная речь, по напыщенности превосходящая предыдущие? Может, то был просто прием, а теперь ему решили устроить прием торжественный и как представителю цивилизации Земли, и как - теперь уже члену экипажа?

Булочкин напряженно вслушивался в слова приветствия и вдруг понял все: он уже не на корабле, звездолет, на котором летел, достиг цели, он уже в одном из центров цивилизации созвездия Орион! Сидящие перед ним - это некоторые из руководителей центра, а то, что сейчас происходит, будет затем транслироваться на все другие подобные центры и объекты цивилизации: встречу сожмут до нескольких сотых секунд по его времени, и тогда она станет доступной для передачи и восприятия.

Булочкин, словно бы со стороны, увидел себя, растерянно стоящего на сиреневой площадке под объективами - или чем там еще? - местного телевидения, под долгими - по их времени - взглядами представителей цивилизации созвездия Орион, и почувствовал, что все тело покрывается испариной. Не такой рисовалась ему торжественная встреча. Вообще-то, представлял он ее очень смутно, но только не такой. До него лишь теперь начала по-настоящему доходить вся нелепость его положения. Дело было даже не в том, что начало встречи застало его лежащим и завороженно пялящимся в потолок. Так, возможно, и предусматривалось сценарием: раскрывается капсула (кстати, что за капсула, зачем его помещали в нее?) - и взглядам предстает житель далекой Земли собственной персоной, во плоти и крови, в типичном одеянии и с типичной внешностью. Страшно не то, что он растерянно озирался и до сих пор не знает, куда деть руки...