Помощница Копински Дина Розенбери рылась в сумочке, набитой счетами, записями, конвертами, газетными вырезками и косметикой. Там же находилась ее чековая книжка. Дина обычно ставила сумочку на пол возле стола, чтобы она всегда находилась под рукой, и Копински был твердо уверен, что там умещается все ее имущество.

Дина была не менее чем на шесть дюймов выше его, худая и длинноногая, с такими некоординированными движениями, что, казалось, это могло лечь в основу новой формы сценического искусства. Она, несомненно, была бы привлекательной, если б смогла хоть чуть-чуть подчеркнуть свою внешность, а также подобрать себе подходящую одежду. Острый подбородок, высокие скулы и прямой узкий нос, который был, возможно, немного длиннее, чем надо, делал лицо молодой женщины резко очерченным в фас и интересно угловатым в профиль. Волосы же ее, густые и темные, всегда были или чрезмерно туго стянуты в узел, или, наоборот, падали слишком буйно, когда она распускала их по плечам. Сегодня на ней оказалась темно-зеленая юбка, больше подходившая старушке (Дине же было всего лишь около тридцати пяти лет), лиловый свитер, который подошел бы молоденькой девчонке, и нелепый пиджак. Коричневые кожаные туфли хорошего качества соответствовали зимнему сезону в Нью-Йорке, но в то же время это был просто вызов любой моде, которой придерживаются женщины в возрасте до сорока пяти лет.

В конце концов Дина извлекла две квитанции из бесчисленных отделений своей сумочки и переложила их в карман пиджака.

– Хотела по пути на работу забрать два свитера из химчистки, но опоздала, - пояснила она. Любой посторонний наблюдатель мог бы подумать, что помощница детектива не слышала ни единого слова из того, что сказал ей Копински. Однако Дина продолжила практически без всякой паузы. - Сегодня четырнадцатое ноября, так?

– Да, насколько я знаю… если все окончательно не пошло кувырком, - ответил Копински. Он откинулся в кресле, положив ноги настол и разглядывая носки собственных башмаков. Весь фокус состоял в том, что ум его помощницы, как и ее тело, был настроен на то, чтобы делать несколько несовместимых дел сразу. И, как ни странно, она успешно справлялась с тем, что обычному человеку показалось бы совершенно невозможным.

– Я хочу сказать, что сегодня не первое апреля или что-то в этом роде, - сказала Дина, бросив сумочку на место. - Нас не разыгрывают? Это чья-то идиотская шутка?

– Идиотская, вот уж точно. Но этот идиот не шутил.

Дина отодвинула в сторону кипу папок и бумаг, чтобы освободить небольшое место среди груды документов, лежавших на ее столе. Страничка с заметками по новому делу появилась на свет как-то невзначай, хотя процесс поиска различных квитанций не прекращался ни на минуту. Местами строки записей были жирно подчеркнуты, а кое-где украшены вопросительными знаками, на полях виднелось множество обведенных кружками пометок.

– Что подразумевал этот немец, когда говорил о достаточно развитой технологии? - спросила Дина, проверяя записанный ею текст. - Наверное, у пришельцев есть аппарат, который высасывает время из нашей Вселенной как… как пылесос, и подает его в их вселенную, или что-то в этом роде? Но если это так, то что нам делать? Насколько я поняла, другие измерения никак не связаны с нашим материальным миром. Значит, их нельзя даже представить, не говоря уж о том, чтобы повлиять на них.

– Ну, если они могут влиять на то, что происходит у нас, - заметил Джо, - значит, и мы можем попробовать. - Он убрал ноги со стола и, заложив руки за голову, уставился в потолок. - Нам только не хватало, чтобы пришельцы у нас время воровали… Люди зарабатывают грыжи и сердечные приступы, спеша в аэропорт или на вокзал, нервничают, чтобы вовремя заполнить налоговые документы… Хотелось бы мне знать, что представляют собой эти пришельцы? Они что, смотрят фильмы, дочитывают начатые книги, играют в гольф и шары, навещают друзей, и у них еще остается полно свободного времени, чтобы сходить на рыбалку с внуками?… И все это за счет нашего времени? Черт, мне это совсем не нравится.

– Что вам не нравится? - переспросила Дина и продолжила без какого-либо перехода. - Да, я вот тоже все утро пытаюсь дозвониться, а номер занят. Я хочу сказать, не сию минуту занят, а все время.

Продолжая нажимать на кнопку повторного вызова, она приподняла телефонную трубку.

– Так, давайте начнем сначала, - предложил Копински. - Что вы делаете, когда подозреваете кражу? Вы это каким-то образом замечаете, да? Обнаруживаете сами или, может быть, устанавливаете наблюдение… - Лицо его вытянулось. - Н-да. Не подходит. С чего же вы все-таки начинаете?

– Ах, так?… И у них тоже. Так сколько же времени сейчас? - Дина что-то написала на листке бумаги. - О'кей. - Она положила телефонную трубку и посмотрела на Джо. - Понимаете, все зависит от повадок тех, за кем вы охотитесь. Но то, о чем говорил Граусс, ничего не дает. Единственное, что мы имеем, это проблемы со связью. - Она кивнула на листок бумаги и сменила тему разговора так же быстро, как артист на сцене меняет шляпу. - Дело не только в службе времени телефонных компаний. Часы центральной телефонной станции, куда я только что дозвонилась, показывают ровно 10:14. Люди все время звонят туда. Они говорят, что на их часах более раннее время. Поэтому линия все время занята.

Копински взглянул на свои старые механические часы. Стрелки! показывали 10:53. Электронные часы, которые он установил по восточному поясному времени в 7:25, когда разговаривал утром с Куином, отставали теперь на три минуты и показывали 10:50. Из любопытства он позвонил дежурному и спросил, работает ли еще канал NBC. Он работал. Какое время передали по этому каналу? 10:22. Итак, центральная телефонная станция на восемь минут отставала от NBC что равнялось 31 минуте отставания от восточного поясного времени (если электронные часы Копински все еще показывали восточное поясное время), а с того момента, как он сверял их утром, цифровые часы на три минуты отстали от механических. Он зафиксировал цифры, но не стал мучить себя мыслями о том, что бы это могло значить.

– Итак, если Эллис говорит, что дело срочное, - предложила Дина. - Нам необходимо привлечь помощников.