Это были еще не все сюрпризы этого бесконечного дня. В моей комнате на кровати сидел отец. Я очень удивилась. Так он меня не встречал уже много лет, с тех пор, как я поступила в колледж. Ночное бдение означало то, что папа хочет серьезно поговорить со мной наедине. Что случилось? Или братцы разболтали об моем эксперименте? Да не должны были, им это не выгодно.

— Таша, — сказал отец, положив мне на плечо свою тяжелую руку профессионального каменщика, — я хотел тебя попросить, чтобы ты больше не возвращалась домой так поздно.

— Папа, но я же не с гулянок возвращаюсь, а с работы! — удивилась я.

— Я знаю, ты у меня девочка серьезная, даже слишком. Но попробуй перенести всю работу на более раннее время, чтобы возвращаться засветло.

— У меня не получится, — покачала я головой. — Днем мне после учебы нужно бывать либо в библиотеке, либо в лаборатории. Я просто не буду успевать.

— Хорошо, — вздохнул отец. — Уволься. Мы с матерью постараемся обеспечить твои нужды деньгами.

— Папа, но ты и так тяжело работаешь! — заволновалась я. — Что происходит?

— В городе стали пропадать молодые девушки, — сказал отец, отводя глаза.

— Я знаю, — растерялась я, — и что?

— Дочь, я прошу тебя, — печально сказал папа.

— Папа, — сказала я и обняла его, — со мной ничего не случится. Я не так уж и поздно возвращаюсь домой, но буду стараться возвращаться еще раньше. Я не хочу взваливать на вас с мамой еще и свои траты.

— Я так и думал, — вздохнул отец. — И поэтому принял кое-какие меры. Ты не будешь против, если тебя с работы будет провожать один приличный молодой человек?

— Папа! Мне сейчас не до личной жизни! — разозлилась я. — Вы с мамой уже не в первый раз подсовываете мне приличных молодых людей! Мне надоело! Я едва-едва успеваю учиться, куда мне еще что-то?

— Нет, нет, он будет тебя просто провожать! — горячо заговорил папа. — Тарас мне многим обязан и он обещал, что будет тебя только охранять. Пожалуйста, дочка! Ради моего спокойствия.

Я посмотрела в печальные глаза отца. Странно, но я только сейчас заметила, как сильно он поседел. Сколько времени, занятая очень сложной учебой, вечно уставшая, я не смотрела на своих родителей вот так внимательно? Сейчас, сидя на моей кровати, он почему-то уже не выглядел как несокрушимая скала, за которой я всегда могла спрятаться. Он выглядел… просто моим уставшим папкой. Волна нежности сдавила мое сердце. В конце концов, от меня не убудет, а папе будет спокойнее. Близких надо беречь.

— Хорошо, папа, — ласково сказала я. — Пусть меня провожает твой Тарас.

Модель миров, или О фонаре

Прошел месяц. Осень, полноценно вступившая в свои права, за ночь подмораживала лужи. Мой эксперимент прошел весьма успешно, а испытуемые прижились при лечебнице, безропотно глотая все, чем их потчевали аптекари, начиная порошками первокурсников, заканчивая экспериментальными снадобьями преподавателей. Попутно мужчины за еду занимались всевозможным мелким ремонтом; подряжались работать и грузчиками и наглядными пособиями. Оказалось, что они — из разоренной Прорывом деревушки. Мужчины выжили только потому, что на тот момент ездили куда-то на сезонные работы. Вернулись — а от дома и родных только пепел остался. Несчастье их так сломило, что подавшись в город, бывшие крестьяне запили и почти полностью опустились. Так что мне от лица городского управляющего даже выписали небольшую премию за возвращение этих людей к нормальной жизни. Своим братьям я о премии решила не упоминать.

Маг, так сильно желавший со мной подружиться, больше не появлялся. То ли его так испугало предложение помыть полы, то ли понял, что он не такой уж и обновленец, чтобы дружить с обычным, ничем не примечательным человеком.

Тарас, крупный, широкоплечий парень, с каждым днем нравился мне все больше. Может быть, потому, что он был, как для мужчины, довольно низкорослым, и я был ниже его всего на полголовы. Может быть, потому что не пытался выйти за рамки обычных провожаний и разговоров на все темы. А может быть он мне нравился из-за его рук с широкими, мозолистыми ладонями, похожими на небольшие лопаты. Иногда, дожидаясь меня, он собирал красивый букетик из опавших листьев лапотника — больших пятиконечных звезд всех цветов радуги. Эти листочки в его руках смотрелись совсем миниатюрными, а когда я брала их в руки, то вдруг становилось ясно, что они больше моих ладошек.

Однажды вечером шумная возня в комнате братьев очень мешала мне сосредоточиться на решении задачи.

— Сколько можно драться, ведь взрослые уже люди… — начала я гневную речь, распахивая к ним дверь. Однако увиденная картина заставила меня поперхнуться остатком фразы.

— Драться? — возопил Флор, который держал на поднятых руках огромную конструкцию странного вида. Лицо его было красным от напряжения. — Это не драка, сестра, это форменное издевательство!

— Это наука, бестолочь, — отрезал Федор, который взгромоздился на две поставленные одна на одну табуретки и что-то крепил к верху конструкции. — Раз уж ты заглянула, Ташка, держи… Нет, ты сильно мелкая. Становить вон, на табуретку, и держи миры за правый край.

— Миры? — переспросила я, покорно пододвигая табурет к указанному месту. Когда Федор увлечен наукой, то остановить его не сможет ничто, даже явление Таракана во всей рыжей красе.

— Миры, — подтвердил Федор. — Это модель взаимодействия миров, я взял дополнительное задание в школе. Флор, опусти немного левую руку.

— Хорошо, — кисло ответил братец. — Берись, Ташка, когда тебе еще представится такая возможность — держать в руках несколько миров. Почувствуй себя богиней.

Я залезла на табурет и взялась за конструкцию. Она была очень тяжелой и просто удивительно, как Флор в одиночку ее удерживал.

— Итак, наш мир соприкасается с несколькими мирами, — раздался сверху поучительный голос Федора.

— Я знаю, — сказала я.

— Тш-ш, это он речь репетирует, — сообщил Флор.

— Все миры наполнены магической или духовной энергией, — продолжал Федор. — Если в каком-то мире такой энергии переизбыток, то мир расширяется, начинает теснить границы соседнего…

— Сейчас будет самое интересное, — тоскливо простонал Флор.

Конструкция над нашими головами заскрипела и задергалась. Я на всякий случай закрыла глаза.

— И, наконец, граница того мира, в котором магической энергии на данный момент меньше всего, прорывается и…

Раздался грохот, на меня посыпались обломки, один из них больно ударил меня по затылку и я упала с табурета на что-то жесткое.

Открыв глаза, я увидела, что Флор протягивает мне руку. Поднявшись с пола с его помощью, я почесала ушибленный бок, готовясь накричать на Федора. Горе-конструктор рассматривал валяющиеся обломки с задумчивым видом, совершенно не заботясь о добровольных помощниках.

— Тебе повезло, она сейчас просто развалилась, — сказал Флор, вынимая из моих волос какой-то винтик. — Первый раз вообще взорвалась.

Только сейчас я обратила внимание, что его лицо и руки исцарапаны, а волосы обгорели.

— Федор, ы что творишь! — возмутилась я, но он не обратил на меня никакого внимания.

— Я запрещаю делать такие опыты у нас в доме! — рявкнула я.

— Успокойся, сестра, — сказал брат покровительственно. — Когда-нибудь ты будешь гордиться родством с великим ученым.

— Если этот великий ученый нас до того времени не угробит, — пробурчал Флор.

— Вы все о каких-то мелочах, а я никак не могу отрепетировать свою речь! — вздохнул Федор. — Я еще не рассказал о последствиях Прорыва, о том, как в наш мир попадает чужеродная флора и фауна, как маги с ней борятся, как отвеивают нужное и полезное для нашего мира… А для конструкции нужно взять материал пожестче, и, в то же время, поэластичнее… или сделать так… или так…

Он уже не обращал на нас внимания, что-то бормоча себе под нос и перекладывая детальки с места на место. Флор закатил глаза.