— Я понимаю, как тяжело это для тебя. Хотя даже представить не могу, что с тобой сейчас происходит, — говорит девушка мягким и утешительным тоном, и в какой-то момент я хочу её обнять.

Словно объятья всё исправят. Но я не могу, поэтому не стану. Это было бы эгоистично и может быть неправильно истолковано, потому что, когда она смотрит на меня...

— Я ничего о тебе не знаю! — после того, как слова вылетают из моего рта, я понимаю, как жестоко они звучат, но, как бы то ни было, не могу удержаться, чтобы не сказать то, что у меня на уме.

Её взгляд прикован ко мне, и вместо того, чтобы отвести взгляд, я смотрю ей в глаза. Это не сложно, они притягивающие, соблазнительные. И более того, они словно открытые окна, я могу видеть её душу. И хоть у неё на лице лёгкая улыбка, я вижу её боль, страдание и надежду. Это самое ужасное из всего, потому что её надежда погубит меня. Она не знает и не любит меня, значит, её надежда не на меня, а на Кэла.

— Но когда ты смотришь на меня, то возникает такое чувство, будто ты знаешь обо мне всё, — говорю я.

Лорен слегка вздыхает. Нервная энергия внутри меня, кажется, исчезает. Я перевожу взгляд с неё на свои руки. Руки, которые делали разные вещи... У меня и так куча проблем с одной жизнью. Что же мне делать с той, о которой я вообще ничего не знаю? С той... которая на самом деле мне не принадлежит?

— Когда твои родители рассказали мне о тебе... — её голос тихий, чуть громче шёпота. — Это было самое тяжёлое, что я когда-либо испытывала, самое тяжёлое, что мне когда-либо приходилось слышать.

Её карие глаза тускнеют, их застилают слёзы.

— Мне было больно, и я была сбита с толку. Я даже не поверила им... Не хотела верить. Мне до сих пор больно. Я до сих пор сбита с толку. И не знаю, что делать. Не знаю, что сказать... — она замолкает, её голос прерывается. Лорен смотрит на свои ноги и продолжает, — ... тебе, — она делает паузу, и я чувствую, что моё сердце вот-вот остановится. — Я не могу пойти на компромисс с человеком, которого даже не знаю, — Лорен пожимает плечами и улыбается, даже, несмотря на слёзы.

Затем она поднимает на меня глаза, и улыбка исчезает с её лица.

— Когда ты смотришь на меня... будто я обуза... проблема, ты не представляешь, как это больно, — говорит девушка дрожащим голосом, а я чувствую себя самой большой сволочью на свете.

Я никогда в жизни так сильно не хотел иметь возможность сказать что-то правильное, чтобы всё наладить, но, что бы я ни произнёс, это наверняка только ухудшит ситуацию.

— Я не виню тебя в этом, — добавляет она быстро.

А должна.

— Я не могу... Но ты должен понять, что у тебя всё от Кэла... — Лорен замолкает и усмехается сквозь слёзы. — У тебя... У тебя его улыбка, его голос, его глаза... Когда я смотрю на тебя... я не могу не видеть его. И это больно – знать, что это не ты украл моё сердце, когда впервые мне улыбнулся, не тот, кто отвёз меня на первом свидании на банджи-прыжки. Что ты не тот, кто говорил мне, что я единственная женщина, которую ты когда-либо любил. Но ты... ты не он, и ты любишь другую.

Впервые я слышу, как кто-то говорит об этом парне, не используя такие слова, как «сволочь», «мудак» или «проблема», в одном предложении. Впервые меня осеняет, что она действительно что-то с ним пережила, у них была совместная жизнь...

— Так что, для меня это тоже всё нелегко, — продолжает девушка, усмехаясь, когда вытирает слёзы со щеки.

— Даже зная всё это, я не понимаю, как должна справиться со всем этим, — объясняет она. — Я понятия не имею, что мне с этим делать... если это вообще возможно, но я готова попытаться ради этой маленькой девочки на фотографии. Я бы сделала для неё всё, даже отказалась бы от человека, которого любила...

И тут я понял: она каким-то образом смирилась с этим, и мне показалось, что с моей души свалился камень.

Но потом она начинает плакать. Лорен пытается быть сильной, а у меня такое чувство, будто тот, кто сбросил камень с моей души, прикрепил его к её сердцу.

— Я… я сожалею. Пожалуйста, не плачь.

Лорен поворачивается ко мне и делает глубокий вдох. Она смотрит на меня так, как будто пытается увидеть нового человека. Слёзы до сих пор льются из её глаз. Я шарю по карманам, нахожу салфетку и предлагаю её девушке. Она берёт её и вытирает глаза.

— Я знаю, что ты не виноват. И знаю, что ты хочешь верить в то, что это не твои проблемы, но это так, и они и мои тоже... Но это не проблемы Кэйлен. Я готова поверить, что ты не Кэл, что ты не мой муж. Могу научиться этому. Но я не могу избавить тебя от обязанности быть отцом Кэйлен. Ты являешься её частью, — говорит Лорен дрожащим, но решительным голосом, и её взгляд даёт мне понять, что она настроена серьёзно. — В этом я точно уверена. Это всё, что я могу сказать тебе, — говорит она со вздохом и садится на диван.

Ничего себе, что с этой девушкой? Она кажется хрупкой, но, несомненно, сильной. Как, чёрт подери, такому парню, как он, удалось заставить подобную девушку влюбиться в него? Я подхожу к дивану и сажусь на то же место, что и раньше, обязательно соблюдая дистанцию в несколько сантиметров между нами. Я смотрю на Лорен и вспоминаю сообщение Кэла.

— Мои родители говорили, что он... Они описывают его как... — я пытаюсь придумать, как описать его, не оскорбив её, но идей не появляется.

— О, я знаю, твой отец не постеснялся высказать мне всё, что он думает о Кэле, — отвечает Лорен.

«Старый добрый папа».

— А он...? Он был...? — спрашиваю я нерешительно.

Я никогда не испытывал ненависти к кому-либо, но могу представить, что именно это я испытываю по отношению к нему за то, что он сделал с моей жизнью и моими отношениями. От его пренебрежения убеждениями и ценностями, которыми моя семья учила меня дорожить, меня бросает в дрожь. Этот монстр, он внутри меня.

— Таким человеком, как описывают его твои родители, со мною Кэл не был. Не пойми меня неправильно, он мог быть высокомерным, невыносимым и насмешливым... очень, — вздыхает она.

Высокомерный, невыносимый и насмешливый – это моё первое впечатление о нём.

— Но он был намного больше, чем это, — продолжает Лорен. — Он мог быть добрым... заботливым... защитником, — добавляет она, и я чувствую, как поднимаются мои брови.

Не представляю, как человек, разрушивший мою жизнь, мог быть добрым, заботливым или защитником, но внешне я стараюсь не показывать своего недоверия.

— Он очень умный, уверенный и умеет убеждать. Он мог уговорить кого угодно сделать то, что он хотел. Он был красивый, невероятно сексуальный...

Пытаюсь скрыть улыбку, появляющуюся на моём лице. Я понимаю, что формально она не имела в виду меня, но единственное, что объединяет нас с Кэлом – это одно и то же лицо…

Встреча с Лорен прошла даже лучше, чем ожидалось. Хотя не знаю, чего именно я ожидал. Но всё могло бы быть и хуже. Гораздо хуже. Слишком странно думать о том, как часть меня прожила целую жизнь с другим человеком. Я так и не смог этого понять.

По крайней мере, она кажется милой. Наша встреча продлилась недолго, но всё прошло лучше, чем в нашу первую встречу. Впрочем, хуже, чем тогда, быть просто не могло. Я проникся к ней уважением. Ей удалось держать себя в руках, если не считать слёз, но я не могу винить её за это. Не могу даже представить себя на её месте. На своём месте я уже облажался. Хотя чувствую себя лучше. Будто вся тяжесть, что была во мне, пропала. Я понимаю, что всё далеко не постоянно, но осознание того, что Лорен не вопящая психопатка и поняла меня – или как минимум попыталась узнать меня таким, какой я есть – очень помогло.

Моей первой мыслью было позвонить Дженне и рассказать ей, что не будет какого-то неловкого любовного треугольника, и что мы с Лорен больше обеспокоены ролью родителей для этой маленькой девочки. Но знаю, что она всё ещё рассержена. Нельзя винить её за это.