Однако на этот раз нам ничего не угрожало, я только что объехал все свои точки и был абсолютно уверен, что ничего экстраординарного не случилось. В сообщении Сергей просил позвонить как можно скорее по указанному им номеру телефона, судя по которому, несмотря на позднее время, он находился вне дома.

Чтобы выполнить его просьбу, мне пришлось выслушать из уст Эрнста нудную тираду на тему общественной безопасности, смысл которой сводился к тому, что телефон охранника не предназначен для того, чтобы по нему разговаривали всякие придурки, что этот номер никогда не должен быть занят и что связь охранника центрального рынка по своей значимости приравнивается к правительственной, а ему, Эрнсту, может сильно влететь, если в данный момент кто-то таинственный позвонит с какого-то загадочного пульта и услышит вместо бодрого голоса сторожа короткие гудки. Впрочем, разглагольствуя на эту тему, он все же позволил мне войти вслед за ним в его ветхую сторожку и даже указал на видавший виды телефон, весь обмотанный изолентой и, на мой взгляд, никак не способный обеспечить мало-мальски качественную и устойчивую связь, не говоря уж о правительственной.

Набрав номер, я, как и ожидал, услышал в трубке женский голос. Голос был слишком молодым для той категории женщин, с которыми привык проводить время, "отдыхать", как он говорил, мой напарник. Разобравшись, что к чему, голос почему-то хихикнул и в трубке заговорил Сергей.

- Привет, Дальтоник! - весело сказал он. - Если что, я уехал в Гагино пробивать воду. Кстати, мне на самом деле на днях нужно туда съездить. Скоро начнется сезон, а по последним сведениям, там установили импортную линию по разливу газировки. Если моя позвонит, будь правдоподобен.

На заднем плане раздался смех. Все было в порядке вещей. Такое случалось далеко не в первый раз и, надо думать, не в последний. Справедливости ради нужно сказать, что если бы он на самом деле уехал в Гагино или, в какое-нибудь там Подымалово, то никто, в том числе и я, не удивился бы. Иногда он исчезал на пару дней, звонил из какого-нибудь захолустья, потом возвращался с КАМАЗом муки, которую обменивал в городе на сигареты и выгодно продавал через наши точки. Вместо муки мог быть цемент или олифа, не важно, но товар никогда не залеживался. При этом прибыль всегда делилась между нами поровну и он никогда не заикался о своих особых заслугах и не просил большей доли.

- Дальтоник! Ты где? - судя по голосу, в нем было уже ни как не меньше двух кружек пива.

- Я здесь.

-Я звонил к тебе домой, где ты шляешся?

- Работаю, в отличие от тебя, - сказал я сухо. - Ты отдал деньги Игорю?

- Нет, я перебил стрелку на завтра. Сам понимаешь... Я сказал, что деньги будут только утром. Правда, он просил привезти сегодня сколько есть.

- Слушай, Серый, мне это не нравится.

- Да ладно, брось. Ты ведь все равно за рулем. Закинь. Сколько насобирал?

- Миллионов двадцать.

- Вот и ладушки. А я завтра оставшуюся двадцадку к нему завезу, часов в девять с утреца. Потом заеду к тебе, заберу ключи от каблучка, заявки и поеду за бакалеей и сигаретами. А ты будешь отсыпаться, все-таки суббота. Лады?

Я не стал возражать. Да и какой смысл, когда все уже решено за меня и другого выхода все равно нет.

- Хорошо, - сказал я. - Пока не забыл: перед тем как завозить сигареты в угловой киоск, перепиши номера акцизных марок. Есть подозрение, что Валька сидит на подставе

- В смысле?

- Кто-то возит ей товар из оптовых магазинов и она подставляет его в продажу вместо нашего, а по кассе не пробивает. Воровать не воруют, но навар наш съедают.

- Понял.

- Особое внимание обрати на "ЛМ". В последнее время они у Вальки не бегут, а пешком ходят.

- Лады. Был в павильоне. Армяне молодцы: закончили штукатурку. Тигран просил денег. Я не дал, сказал - треть после подключения электричества.

- Правильно... Ладно, пока. Я поехал.

- До завтра. Светке привет.

Положив трубку, я тепло попрощался с Эрнстом, крепко пожал ему руку и похлопал по плечу, но ответных чувств в нем не вызвал. Мужик был явно не в духе. Закрывая за мной ворота, он все еще бубнил себе под нос, поддерживая свою речь расплывчатыми жестами.

По пути я объяснил Свете, что мой рабочий день не закончился, что мне придется ехать в офис к Угланову и предложил завести ее к маме, а на обратном пути забрать.

- А кто тебе сказал, что сегодня я ночую у тебя? - поинтересовалась она.

- А разве нет?

- Да, - она усмехнулась и поежилась.

- Вот видишь, я - телепат.

- Только забирать меня не надо. Я дойду сама. Пока ты будешь ездить, я приготовлю ужин.

Я высадил ее во дворе, в котором она выросла и вышла замуж. Здесь она выгуливала своего, только что появившегося на свет, сынишку. В этом же дворе она впервые получила от пьяного мужа по физиономии на глазах у соседей, с интересом выглядывавших в окна и наблюдавших за развитием событий. А когда это повторилось еще раз, она у всех на виду выбросила его вещи в лужу около подъезда и приготовилась защищаться. И тогда все, кто находился в это время в пределах видимости - и дяди в трико с пузырями на коленях, и толстые тети с бельевыми веревками, и даже учитель со второго этажа, - встали на ее защиту, изгнав паршивца из дома и из ее сердца.

Она раз пять рассказывала мне эту историю, каждый раз восхищаясь своим двориком. Но я видел перед собой только две старые облезлые двухэтажки, кривую березу, фанерный столик для игры в домино и не находил в этой унылой картине никакой прелести.

Электронные часы, которые Серега намертво приклеил "моментом" к приборной доске, показывали половину десятого, они, конечно, врали, но не намного, минут на десять. Правда, я уже забыл в какую сторону.

Торопиться смысла не было. Игорь всегда задерживался в офисе допоздна. Я в который раз за сегодняшний день миновал мост, выехал на "Индустриальную" и, дождавшись зеленого сигнала светофора, свернул в маленький переулок без названия, упиравшийся в бетонный забор бывшей автобазы. Во дворе стояло двухэтажное здание, на втором этаже которого горело два окна, с силуэтами бумажных снежинок, оставшихся еще с празднования Нового года. Справа в темноте едва различим ангар, в котором, собственно, и хранилась водка. Перед домом на площадке стояло несколько машин, три легковых, два ЗИЛа без колес и автокран на шасси МАЗа, тоже в нерабочем состоянии. Считалось, что эту импровизированную автостоянку охраняет сторож со склада алкогольной продукции, но, судя по тому, с какой скоростью приходили в упадок бесхозные грузовики, охрана не была эффективной.

Вначале я припарковался в один ряд с легковушками, принадлежащими Игорю и людям, находившимся с ним в офисе, но, попытавшись выйти, попал ногой в глубокую лужу. Выругавшись, я сдал назад и оставил машину в дальнем, самом темном углу двора, прижавшись дверью фургона к забору.

В большой узкой комнате, арендуемой Углановым под офис и выставочный зал, находилось три человека; охранник с мужественным лицом и помповым ружьем, Игорь и еще невысокий парень в спортивном костюме, которого я не знал. Когда я вошел, они на секунду прервали негромкую беседу, поздоровались и тут же продолжили разговор, не обращая на меня никакого внимания. При этом незнакомец бросил в мою сторону быстрый колющий взгляд, глаза в глаза, от которого меня передернуло. Я сел за свободный стол, вытащил деньги и начал из трех пачек складывать одну.

- Запомни мои слова, - продолжил незнакомец, обращаясь к Игорю. Через две недели твой оборот удвоится. Сейчас склады ликероводочных заводов области переполнены. Каждый из них должен государству по двадцать пять тридцать миллиардов, никто у них водку не берет, а если и берет, то не рассчитывается. Хотя водка - то хорошая. Понятно, почему?

- Потому что все сидят на привозной - московской, дагестанской и астраханской. Она - дешевле, - ответил Игорь.

- Правильно. С понедельника ситуация изменится. Привозное говно станет дороже. У ворот ликерок опять вырастут очереди, а что будет твориться у тебя - вообще предположить трудно. Ты ведь торгуешь дешевле заводской цены?