— Молодой человек! — позвал саларец и я осторожно выглянул из-за стеллажа. — Быштрее идите шюда. — После этого бобер раздал огурцам указания. Язык я не понял, но этого и не требовалось.

На зеленых рожах было множество мелких пупырышек, что заканчивались белыми точечками. Ну вылитые огурцы. Один из них сделал шаг вперед, и я невольно вынул левую руку из кармана. Пупырышки на его лице зашевелились, выпуская иглы. Огурец менялся. Обвислые плечи расширились, а ростом он наоборот стал пониже. Когда он поднял левую и пальцы на ней стали истончаться на манер моего «протеза», я окончательно понял замысел саларца.

— Комбинезон снимать?

— Обойдемшя.

Огурцы коротко переглянулись и начали хлопать ртами как рыбы. Вскоре они пришли к единому решению и еще двое начали раздуваться. Не виртуозно менять пропорции, а именно раздуваться, как шарик. При этом иголки повылазили из пупырышек сантиметров на три-четыре. Остановились парни на размерах борцов сумо, после чего копировавший меня без слов вышел вон, а за ним в дверь пролезли амбалы.

— А теперь чай! — радостно объявил бобер и, подхватив керамический чайничек из-за прилавка, направился к диванчику. Последний огурец последовал за нами.

Из небольшого шкафчика саларец достал несколько посудин. Мне досталась большая чашка. Себе он взял небольшую фарфоровую, а огурцу вообще рюмку поставил. Потом хозяин на минутку исчез за одним из прилавков. Пока он не видел, огурец быстро накатил себе рюмку и махнул ее залпом, выпучив и без того огромные глаза. Следующее движение — занюхивание рукавом, будто перенесло меня домой. До того оно знакомым было… Нет, сам я определенно так не делал, но видел точно.

Саларец вернулся с печеньками. Хотя это мне достались печеньки, себе бобер к чаю притащил какие-то засахаренные стебли, а перед огурцом, к моему огромному удивлению, он поставил тарелку с вяленой рыбой. Культурный шок у меня прошел не скоро. Бобер болтал на отвлеченные темы, а огурец явно накидывался по полной программе. Где-то после пятой рюмки он перестал закусывать рыбкой, а движения стали как у пропитого хрона с полулитры бормотухи.

— Ему вообще это можно пить?

— Нет конечно!

— Зачем же вы ему наливаете?

— Не у меня, так у другого нажретшя, — пожал плечами бобер. — Ладно, пора жа дело.

Бобер вновь отлучился и притащил костюмчик внешне напоминающий одеяния огурцов. Правда, после того, как я его одел, саларец показал мне скрытые достоинства. Оказалось, костюм тоже был технологической примочкой завязанной на комм. Определенное приложение управляло моими «формами». Микрокомпрессор легко накачивал резиновые подушки, превращая меня в такого же борца сумо, как это делали огурцы. Правда у них это была естественная способность. Я немного поиграл ползунками, оставив себе дутые плечи, бицепсы и ноги, а вот пузо спустил. Саларец не возражал. Пока я игрался, он провел короткий инструктаж.

Бобер взял с полки какую-то ритуальную палку и начал тыкать ею уснувшего огурца. Неожиданно тот дернулся и мгновенно покрылся иголками сантиметров по пять. Бобру пришлось еще постучать палкой по иголках, чтобы привести его в чувство. После этого он сделал единственный жест — указал на дверь. Огурец поднялся и, цепляя углы каждой попавшейся на его пути стойки или прилавка, направился к выходу.

— Всего хорошего, молодой человек, — попрощался саларец.

Нацепив широкополую шляпу, я поспешил за огурцом. Подражать его пьяной походке получалось без особых усилий. Я еще не привык к новым габаритам своего тела, поэтому и так цеплял все, возле чего проходил.

От своего огурца я отклеился на «трущобном» уровне. Трущобы на станции разительно отличались от планетарных. Несмотря на плотность населения, превышающую любые адекватные нормы и отсутствие движущихся дорожек, космические бомжи жили в чистоте под густым ароматом антисептиков. При минимуме охраны на этот уровень приходился максимум боевиков биоконтроля. Ребята в упор не видели наркоманов, проституток, даже убийц, но за подозрительную сыпь могли укатать в изолятор на пару месяцев, не особо церемонясь с методами. Эпидемия в космосе — страшное дело. Потому при биоконтроле лишний раз чихать не стоило.

На этом уровне я задержался недолго. Побродил меж узких коридоров с низкими потолками, заглянул в пару наливаек, но останавливаться и уж тем более заказывать что-то не стал. Шляпу и куртку я оставил в указанном месте. Спустил штаны… Не в смысле снял, а стравил воздух, скинув лишний объем и отправился обратно к лифтам. Использовал комм как пропуск в платные — там никогда не бывало толпы, да и доступ на верхние уровни только с них. А мне как раз туда.

Я сошел на седьмом — предпоследнем уровне. Он был чуть дешевле восьмого и настолько же менее престижен. Тем не менее, мой вид здесь стал поводом мелкого разбирательства. Охранник держался подчеркнуто вежливо, но правую руку держал поближе к рукояти бластера, или что у него там в кобуре.

— Сэр, — сказал он и замолчал. Вот, мол, как хочешь, так и понимай.

— Привет, — сказал я и продолжил свой путь. Не прокатило. Охранник в открытую преградил мне дорогу.

— Будьте добры предъявить удостоверение личности.

— Нет, — Честно признался я. Вот по этому поводу я к мистеру Нолу и направляюсь. Он взялся за мое дело.

— Джуди, — сказал охранник и, дождавшись ответа из гарнитуры, продолжил, — К мистеру Нолу посетитель. Ага. К которому Нолу? — переспросил охранник.

— К Дариану, из Лондон Ллойд.

— Ваше имя?

— Эм.

— Полное имя.

— Если бы я знал. Амнезия у меня. — Я даже руки для убедительности развел, но он мне не проверил. Тем не менее, таинственная Джуди отдала соответствующие указание, и охранник неохотно сошел с моего пути.

— Спасибо, — сказал я и, не снимая дежурной улыбки, шагнул на движущуюся дорожку. Коридоры здесь были раза в четыре шире трущобных, а потолки раза в три выше. Движущиеся дорожки были совсем уж узенькими и плыли с какой-то неторопливой размеренность, словно давая возможность насладится видом невысоких, но чертовски красивых деревьев по центру обычного тротуара. Не хило живут буржуи… Нет, точно, пора завязывать с осмысливанием каждого нового вспомненного мной слова. А с деревьями — это да. Людям просто необходимо видеть зелень, так же как и смотреть в иллюминаторы. Без этого никак, иначе «Шиза, ты посетила меня!». Но для этого существуют сады! А вот так разбазаривать полезную площадь!?

Я так задумался, что едва не пропустил перекресток. Дорожка в этом месте ныряла под пол и у меня были все шансы поцеловать холодные плиты пола носом. Но я вовремя отвлекся и, сделав пару шагов, вновь стал на вынырнувшую из-под пола дорожку. Как они тут не жиреют от такой физической активности?

Додумать пустую мысль мне не дала табличка, обозначающая нужный мне блок. Пришлось сойти с дорожки. В блоке движущихся дорожек не было, но здесь был целый мать его фонтан! Похоже, блок относился к семейным, поскольку в фонтане без всякой задней мысли плескался синеволосый карапуз. Стайка молодых мамаш чирикала возле лавочек, а еще несколько малышей копались в песочнице. Не, я точно с ума сошел. Какие нафиг песочницы на космической станции!

Впрочем, и эту мысль я не стал развивать. Уж очень не понравились мне взгляды мамаш. Похоже, они во мне маньяка увидели. Кто со страхом, а кто и с надеждой. Я поспешил прошмыгнуть в нужный коридор и начал отсчитывать двери. Расстояние между ними было добрых метров двадцать, а то и все тридцать.

Нужная мне дверь нашлась в самом конце коридора с большим во всю стену иллюминатором. В другое время, я бы обязательно полюбовался на чудную россыпь звезд над огромным спутником планеты, но не сейчас. Пропуск в телефоне сработал и на этот раз. Дверь открылась и впустила меня в… апартаменты. Назвать это помещение каютой, язык не поворачивался.

— Заходи, располагайся.

Дариан был без пиджака, галстука, и с расстегнутой верхней пуговицей рубашки. Высокий пивной бокал в руке делал его похожим на менеджера среднего звена, а не на хозяина роскошных хором.