— В помаде.

— Что в ней?

— Феромоны.

— Какие еще феромоны?

— Ты делаешь мне больно.

— Заслужила.

— Нам нужна была твоя реакция.

— И как, понравилась?

— Более чем. Отпусти.

— С чего это?

— Камера. — Девушка указала в угол, на тумбочку и я заметил черную бусину объектива на дамской сумочке. — У тебя не так много времени, пока успокаивать не начали.

— Шею тебе сломать я успею.

— Да не надо ее ломать, идиот!

Дверь открылась, и на пороге вместо ожидаемой охраны оказался саларец. Впрочем, охрана тоже присутствовала, но уже за спиной бобра.

— Дейштвительно, не штоит, молодой человек.

— Э-э-э? — Честно, ничего умнее выдавить не смог. Похоже заработал когнитивный диссонанс.

— Ага, — ответил бобер. — Можете отпуштить девушку.

— Да она мне не мешает.

— Хоть хватку ошлабьте, задушите ведь.

— Это можно. — Блондинка жадно начала хватать воздух, стремительно теряя красноту от прилившей в лицо крови. — А еще можно было бы услышать объяснения.

— Тогда пожвольте предштавитьшя, Жупиш Фолей, глава отделения ЦРУ системы Маркаб.

— Да ладно! — Что за бред, он же не человек!

— Думаете, почему на эту должношть нажначили меня?

— Примерно в этом ключе.

— А мне легче жертвовать человечешкими жижнями.

— И вы так просто об этом говорите?

— Отпуштите мою помощницу, Эм. Поговорим. Мальчики, принешите чаю и печенья.

Я еще некоторое время поколебался, больше для виду, потому, как говорить придется, и только от меня зависит, в каком образе. Саларец пока приличия соблюдает. В общем, девушку я отпустил, чем она сию же минуту воспользовалась, выскочив из комнаты, как пробка из шампанского.

Саларец лаконичным жестом пригласил меня сесть.

— Можете одетьшя ешли это доштавляет вам неудобштва.

— А электроды?

— Молли, помоги миштеру Эму ш електродами.

Блондинка насторожено заглянула в комнату и медленно начала приближаться, пока я срывал доступные мне датчики. Спину я ей подставил не без опаски, но сумел не вздрогнуть при первом прикосновении, а дальше пошло легче.

— Таперь, дорогуша, рашкажи Эму нашу чашть истории.

— Почему не вы? — спросил я, натягивая рубашку.

— Ражве моя речь ваш не раждражает? Речевой аппарат шаларчев прекрашно пришпошоблен к торговле, но не к шерьежным ражговорам.

— Ладно, — разрешил я под звон выставляемых боевиком чашек. Непривычное зрелище, учитывая, что чашечки в лапах этого громилы выглядели игрушечными.

— Что вам известно о Трое?

— Посол форфитов. — Думаю вспоминать античный город сейчас не время.

— Не совсем. Он скорее наш коллега, нежели дипломат.

— Намечается заварушка с фортфитами?

— Они нашекомые! — фыркнул бобер прихлебывая чай. Я решил последовать его примеру и взялся за чашку. С жидкостью во рту у меня будет меньше желания открывать рот.

— Совершенно верно, — подтвердила Молли. — Наши социологи долго сходили с ума по этому поводу, а уж теорий настрочили… Пока один из них не нашел сопоставил детские ужастики из Салара со способностями фортфитов к модификации тела.

— Жнатный прокол вышел, — довольно поддакнул бобер.

— Сторонников агрессивной поведенческой модели насекомых хватало, так, что его идеи упали на благодатную почву и последующие исследования были хорошо профинансированы. В связи с этим были пересмотрены системы защиты Салара и проведены генетические иследования.

Нашлись следы штучного вмешательства. Причем обратимого в течении поколения-двух. — Не прекращая говорить, девушка полезла в сумочку за планшетом. — Например таз был расширен раза в полтора, увеличены передние зубы, изменено положение ключиц и так далее. Вот как выглядит модель саларца без изменений и с ними. — Молли передала планшет мне. Там рядом с мелким и потешным розовошерстым зверьком на меня смотрела довольно таки опасная физически-развитая особь инопланетного происхождения. Сходство с бобром по прежднему присутствовало, но этот крепыш был гораздо ближе к человеку, да и антрацитово-черная кожа лишь изредка была прикрыта таким же черным пухом.

Наверное, от меня ждали хоть како-то реплики, но я предпочел дождаться продолжения.

— Саларцы довольно быстро поняли, что мы их раскусили и предоставили нам архивные данние времен до заселения Салара.

— Да, — подтвердил бобер, — Шалар нам не родная планета.

— Саларцы бежали из родной системы от захватчиков.

— Фортфиты?

— Именно. В нашем реестре Окани — числится родной системой фортфитов и третьей метрополией Объединенных колоний. Эта пустынная планета с суровым климатом — прародина саларцев. Но она не всегда была такой. Вот. — Блондинка несколько раз мазнула пальцем по экрану и вновь передала мне планшет.

— И для кого готовили сей пропагандистский материал? — ничем другим увиденное на экране назвать не можно было. Прям реклама стирального порошка в стиле до и после. Вот картинки местами поменяны. До была голубая, как земля планета, а после стала цвета загаженного детского белья. Картины цветущих джунглей, густых лесов и зеркальных озер подавались вместе с изображением непонятных, поросших сиреневым мхом пустошей, сплошных кустарников и болотных водоемов. — Терраформация как она есть. Боюсь, наши ландшафты выглядят для насекомых столь же отталкивающе.

— Вы что же их защищаете? — удивилась блондинка.

— Разве они сделали что-то чего бы не сделали наши предки или мы сами?

Блондинку я явно озадачил, а вот бобра ситуация похоже развеселила.

— Молли, не ведишь, продолжай.

— Ам-м-м… Наши ксеносоциологи пришли к выводу что единственной поведенческой моделью фортфитов может быть только агрессивная экспансия. Такое понятие как нормы морали у насекомых напрочь отсутствует. — Я только хмыкнул, вспомнив пока что единственного знакомого мне хитинового мудака. Хотя… Вот когда он о брате рассказывал, вроде как эмоции проскользнули… Стоп, эмоции — не мораль. Вроде как… Так, слушаем, не отвлекаемся, — Поведение насекомых контролируется исключительно связкой жесткой логики и врожденных рефлексов. Нижестоящей особи никогда и в голову не придет ослушаться вышестоящую. Это в равной мере работает как с рабочими особями, так и с разумными. Последние разведданные говорят о том, что число военных особей неуклонно растет и уже сравнялось с численностью жителей Солнечной федерации. Нам только остается удивляться, почему они не атакуют.

— Ну это как-раз понятно, — в который раз за разговор хмыкнул я и наткнулся на совершенно серьезный взгляд саларца.

— Не поделитешь?

— Проблемы с командным составом. У них разумные — ну просто-таки очень большая редкость.

— Я уж думал вы что-то новое шообщите, — проворчал бобер.

— Ну, извините.

— Знать бы чем это обушловлено…

— Тем что разумными лупится в основном только первая кладка, в которой не больше пяти яиц. Вон у Троя только одна сестра разумная. — Вот тут я их удивил. У блондинки глаза сделались по пять копеек, а у саларца с добрые блюдца. Так, чего этот насекомый мне еще тер? Побудем полезными для разведки, авось зачтется. — Вроде как с последующих кладок тоже разумные могут выйти, только не вылупится. Трой назвал это прорывом. Вроде как у него был такой брат, жутко сообразительный, но прорваться не успел. Трой им пожертвовал ради собственного спасения.

— Еще что-то вшпомнить можете? — сказал саларец после затянувшейся паузы.

— Не-а, — я отрицательно мотнул головой и сделал глоток. — Давайте к сути.

— Суть в том, что насекомые не отказались от экспансии, они просто вывели ее на качественно новый уровень, — сказала блондинка, а Бойд добавил.

— Во многом, благодаря методам гуманоидов.

— Так, стоп… — наконец меня осенило. Феромоны, мать его так и эдак! И чего было сразу так и не сказать! — Значит, Рита находится под контролем Троя, а он приказал взять под контроль и меня!

— Не верно, — обломал меня саларец. — Риту Орито никто не контролирует. Фортфиты продают ей феромоны в обмен на некоторые мелкие и нежаконные, но ш первого вжгляда шовершенно пуштячные ушлуги. Как например пропушк одного человека во внутреннее кольцо федерачии беж тщательного медичиншкого обшледования.