Потянув руку, я открыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Раннее утро хранило свою звенящую тишину. Странно, я давно заметил, что даже если люди одинаково ведут себя в течение всего дня, все же сама атмосфера раннего утра или позднего вечера заметно приглушает все звуки и действует успокаивающе, что дает дополнительное преимущество при необходимости скрыть свои действия или самого себя. Я неслышно скользнул на раскрашенные поочередно черным и белым клетки пола и направился к галереям, связывающим жилые башни с главным зданием.

Молока не было. Проклятье! Я встал поздно, и бочка уже уехала. Я поплелся обратно, гремя пустым бидоном. Этот предмет, хоть и являлся теперь почти анахронизмом, вселял в меня светлые настроения и напоминал о детстве. Я тогда еще жил на юго-западе города, у нас был первый этаж, и часто по утрам мать отправляла меня за молоком. Я брал бидон, бежал на перекресток рядом с домом и становился в очередь с разными дядьками и тетками, чувствуя себя вполне взрослым и самостоятельным. Ну, как же! Сам хозяйничаю! Круто. Вот и теперь, размахивая алюминиевой посудиной, я влетел по лестнице прыжками до площадки и с удовольствием отметил, что сосед все-таки убрал проклятые мешки с мусором, распространяющие вонь по всей лестнице. Ладно еще, что запах кошек стойко держался в подъезде — я нормально отношусь к этому. Даже как-то по-домашнему себя чувствуешь. Но, смешиваясь с запахом сомнительных отбросов в полиэтиленовых пакетах, из него создавался неописуемый букет, напоминающий о забытых трупах, как минимум.

Я улыбнулся, тем самым сказав про себя «спасибо» судьбе за это облегчение. Ключ щелкнул в скважине, и я был уже дома. Свернув матрац, на котором я спал, в угол комнаты, я лег на пол и еще раз попытался восстановить в памяти происшествие в кафе. Но, увы, с каждым днем мгла забвения все больше вычеркивала кусок за куском обстоятельства и лица. Я уже с трудом пытался вспомнить, с чего вообще все это началось, и кто подал идею зайти туда. Ощущение потерянного счастья не проходило. Это единственное, что скребло мою душу настойчиво и глухо, невзирая на исчезающую память.

На кухне заблеял телефон. Я решил не отвечать. Но звонки настойчиво продолжались, и я, чертыхаясь, рывком поднялся с пола и метнулся к трубке.

— Ну? — выдал я недовольно вместо общепринятого «алло», чем надеялся сразу же укоротить время беседы.

— Хороший сегодня день, — ответил мне приятный женский голос.

— Кто это?

— Вопрос неуместен, или, вернее, неправилен.

— К дьяволу шутки, у меня плохое настроение.

— Уверена, что приподниму его тебе.

— Слушай, девочка…

— Не перебивай. Молчи и слушай. Через час на площади у метро «Нарвская» прямо под воротами я тебя жду. И не вздумай опоздать.

— Милая, я не привык…

— Привыкай. И, кстати, серое тебе к лицу.

Я хотел было влепить ей пару веских охлаждающих эпитетов, как вдруг заметил, что стою в серой майке, которую буквально только что надел. Совпадение?

— Ты что, умер?

— Нет… я слышу. — Я лихорадочно искал объяснения. Может она следит за мной через окно?

— Время уходит. Ты намерен развеяться?

И тут что-то опять во мне поползло наружу. Странное онемение родилось в животе и поползло во все стороны. Страх предательски вынырнул и был тут как тут. Но сейчас я был зол как собака, и это помогло мне не растеряться.

— Я приду.

Короткие гудки были мне ответом.

Весь разговор занял не более минуты, но я был поражен, насколько за эту минуту у меня все перевернулось. Только что я был подавлен и без сил, как вдруг вот уже я стою, весь трясясь от злости. У меня было чувство, что со мной обращались как с маленьким.

Целых полчаса я расхаживал по квартире, не находя себе места. Потом, накинув куртку прямо на майку, я вышел из дома и направился к метро. Я пришел на двадцать минут раньше, так как от моего дома до площади и так было минут пятнадцать ходу, а сейчас я почти бежал. Я сел на ступеньки под воротами и закурил. Курю я редко, только когда нервничаю. И хотя медицина утверждает, что сигареты никоим образом не могут успокаивать, я продолжаю придерживаться противоположного мнения.

Сидя, я попытался проанализировать ситуацию. Выводы были неутешительны. Я, как лопух, сорвался на свидание, черт знает с кем, не имея представления, зачем мне это вообще нужно. Что-то подсказывало мне, что это не розыгрыш. Тон собеседницы был явно не праздным, да и на шутки знакомых девчонок это было не похоже.

Размышляя таким образом, я вдруг почувствовал, что нечто странное стало происходить вокруг. Нет, не то, чтобы явно, но… случайно пробегавшая собака стала старательно озираться (вы когда-нибудь видели подобное поведение у собак?), стоявшие неподалеку люди, только что мирно беседовавшие, вдруг стали кричать друг на друга. Звуки вокруг как бы набирали громкость и интенсивность. Все сразу. Трамвай, мирно ползущий по кольцу, вдруг рванул вперед. Голуби, беззаботно клевавшие мусор, шумно захлопали крыльями и взлетели. И тут я услышал шаги. Нет… я их почувствовал. Кто-то приближался. Я знал это, хотя и не видел идущего. Но прошло не более десяти секунд, как я заметил человека, выходящего из подземного перехода, что расположен посреди площади.

Легкая быстрая походка и изящность сразу выдавали женщину в этом прохожем. И я видел, хотя и не напрямую, но безусловно с помощью глаз, как все вокруг старалось от нее держаться подальше. Даже клочки бумаги ветер разносил перед ней, освобождая дорогу. До нее оставалось метров двадцать, когда я поднялся. Она издалека протянула руку ладонью вниз, показывая, чтобы я оставался на месте, и хотя лица не было видно из-под капюшона черного пальто, я чувствовал, что она нервничает. В это время я неожиданно понял, что я оглушен. Звук ее шагов, родившийся издалека в моей голове, заслонил все звуки и вызвал странное дрожание в моем зрении. И тут я все вспомнил! Кафе… человека в пальто… слово «клиент»… Реальность вокруг как будто отступила от меня, став глухой и неброской.

— Здравствуй — негромко, но дружелюбно сказала она.

— Ну, привет — теперь я мог разглядеть ее. Красивая. Светло-зеленые глаза с чуть раскосым разрезом. Не модель, но все же. Что-то восточное в лице. На вид лет тридцать, и видно, что повидать пришлось много. Шрам под левой скулой и над левой бровью, не настолько яркие, чтобы обезобразить лицо, но придающие внушительный вид. Да, она могла бы стать фотомоделью, если бы не отсутствие какой-либо женственности на лице.

— Вот и ты. Надо же, он не обманул.

— Яснее — занимая деловую позицию, начал я, и еще раз поразился сходству ее внешности с человеком из кафе.

— Заказ.

— В плане?

— Открыть коридор.

— ??!

— Я понимаю, что моя просьба для тебя звучит странно, но это до поры до времени.

— Какие коридоры? Я не сторож. — попытался усмехнуться я.

— Как знать, Локи.

Яркая вспышка озарила голову изнутри, и я увидел давно забытую картинку, которая мне так часто снилась в детстве: балкон на огромной высоте, на нем стоит человек в неопределенного цвета накидке, а перед ним два существа розово-оранжевого цвета, сильно смахивающие на лисиц, если бы только они не стояли как люди. И я, смотрящий не все это снизу вверх, стоя в дверях. «Пойди, погуляй пока» — говорит человек, жестом отсылая меня, — у меня важные гости».

И тут я еще вспомнил это имя. Локи. Но откуда оно?

— Откуда ты знаешь это имя? — спросил я, вернувшись из мгновенного провала. Голова ощутимо загудела.

— Твое имя?

— Мое?!

— Ну, конечно. Не волнуйся. Сейчас, с каждым упоминанием твоего имени, к тебе будет возвращаться память.

— Память о чем? О моем детстве? И вообще, что ты знаешь о моих снах? Я ведь никому не рассказывал. Мне кажется, я слышал это имя во сне.

— В каком сне?

— Ну, мне раньше часто снился замок. Там было много комнат с разными безделушками