Славомир Мрожек

ПРОИСШЕСТВИЕ

Я сидел в кафе, старом и пустом, и пил чай, когда заметил, что через столик идет то, что можно было бы назвать гномом. Очень маленький экземпляр, в сером пиджаке, с портфелем. Я был так ошеломлен, что в первую минуту растерялся. Наконец, сообразив, что пришелец, который, не обращая на меня никакого внимания, направлялся к противоположному краю столика, вот-вот скроется за папиросной коробкой, я крикнул:

- Алло!

Он остановился и посмотрел на меня без всякого удивления. Видимо, существование людей такого размера, как я, было для него делом давно уже очевидным и документально подтвержденным.

- Алло! - повторил я неуверенно. - Значит... хм... вы существуете?

Он пожал плечами. Я понял свою бестактность.

- Да, ну, конечно, разумеется, - добавил я быстро. И, желая как-нибудь вывернуться, добавил:

- Что слышно?

Вопрос он принял как ни в чем не бывало, ответив:

- По-старому.

- Так, так, - подхватил я лукаво, на всякий случай. - Ясно.

Но в глубине души я не мог избавиться от чувства неловкости, возбуждения, которое охватило меня в первую минуту, когда я его увидел. День был обычный, я понемногу старел, являлся гражданином страны небольшой, но и не самой маленькой, зарабатывал на жизнь, но без всякой перспективы на какую-то большую удачу. Поэтому теперь, когда мне вышел случай постичь глубокий смысл жизни, я не хотел упустить его. Взяв себя в руки, я начал учтиво:

- По-старому. Однако, знаете, мне иногда кажется, что вся эта повседневность, все эти будни, это только предлог, поверхность, под которой зашифрован иной смысл - более широкий, более глубокий. Что вообще есть какой-то смысл. В самом деле, слишком близкий контакт с деталями не позволяет нам ощутить целое, но это ведь можно почувствовать.

Он смотрел на меня равнодушно.

- Простите, - сказал он, - мы простые гномы, что мы можем об этом знать?

- Так, согласен, - настаивал я. - Но не мучает ли вас предчувствие, беспокойство, что все в своей основе иное, чем мы думаем, не говоря уже о том, что нас окружает больше явлений, чем мы замечаем? Что наши мелкие, обычные наблюдения - "это не то"? Разве никогда у вас не было желания пробиться сквозь эту мглу, которая заслоняет от нас настоящее поле зрения, чтобы проверить, что за нею находится? Вы меня простите, что я так назойлив, но мне так редко приходится разговаривать с кем-нибудь из людей вашего типа...

- О, ничего, - ответил он с формальной вежливостью. - А что касается того, что вы говорите, то человек слишком замотан, чтобы забивать себе голову такими вещами. Нужно жить, вы ведь сами знаете.

Но я не мог все-таки этому поверить. Ни за что на свете я не отказался бы от этого разговора, который - хотя бы благодаря ситуации, положению партнеров - давал мне такую возможность познания, даже - в известной степени эмпирического:

- Видите ли, - продолжал я, взяв его деликатно ногтями за пуговицу, - мне часто приходит в голову, что все-таки тайны надо разгадывать. Здесь я обращаюсь к искусству. Я чувствую, что искусство является границей - я не в состоянии, однако, сказать: границей между чем и чем? О, представьте, что одно "что-то" - это я, а второе "что-то" - это вы. В таком случае, где искусство?

- Извините, я необразованный, - сказал он, тщетно пытаясь освободить свою пуговицу. Я был раз в пятьдесят больше его. - Может быть, вы и правы, но знаете, столько есть различных направлений. Единственное, что остается человеку, это принимать жизнь просто.

- Как же так - просто?! - воскликнул я. Ведь передо мной был некто, кто одним фактом своего существования был для меня громадным шагом вперед. Я должен был этим воспользоваться. - А как бы вы, например, - чтобы уж не размениваться на мелочи - ответили на вопрос: что такое жизнь?

- Сударь, - ласково уговаривал он. - Я уже сказал, что мы простые гномы, откуда нам все это знать? Вот, жизнь проходит, идет день за днем, каждый из них надо как-то прожить. Ведь вы человек взрослый.

- Именно: жизнь проходит! Никогда не поверю, что проходит так, сама по себе, ведь должны быть какие-то тонкости, второе дно, золотые зерна, не правда ли?

- Пан, посмотрите на меня, - сказал гном менее нетерпеливо, чем этого можно было ожидать. - Разве я как-то так выгляжу, что вы у меня об этом спрашиваете? Разве я ксендз или профессор? Загадки жизни хороши в книжках, но не для нас, обыкновенных гномов, которым с неба ничего не упадет.

- Значит, вы не скажете, вы не хотите сказать! - волна моего возбуждения, столь понятная в этой ситуации, спала. Я понял, что что-то теряю. Отпустил пуговицу. Я был разочарован и подавлен.

- Вы думаете, что это я из злорадства? - огорчился гном. - Но даю вам слово, что если я иногда и подумаю о чем-то вроде этого, то так трудно к чему-нибудь прийти, потому что мы ограничены реальной действительностью с точно очерченными границами. Вот ведь в чем дело. Не забивайте себе голову всякими сверхъестественными вещами.

- Честное слово? - спросил я, несколько успокоенный.

- Честное слово. А сейчас, прошу извинения, я должен идти: жизнь. До свиданья.

- До свиданья.

Он закончил свое путешествие через стол и исчез в складках дивана.