Денис с Галочкой завернули в маленькое заведение, где можно было выпить сока. С мороженым, но от мороженого Галочка стоически отказалась вторично.

За соседним столиком сидел седовласый, но вовсе не старый красавец – на вид едва за тридцать! Галочка взглянула – и почувствовала, что готова сию же минуту забыть даже Рема.

Седовласый красавец сидел в одиночестве и тоже сосал сок через соломинку. Острым взглядом Галочка разглядела у него на пальце обручальное кольцо, но это её не остудило: она пока ещё искала любви, а не надежного замужества.

В столь скромное заведение Сергея Пустынцева завела конспирация. В последнее время ему казалось, что за ним следят, но не станут же искать одного из крупнейших импортеров фруктов в этом кафе, где тусуются одни подростки. Нужно было поговорить с одним человеком, и вместо привычного своего клуба он назначил встречу здесь.

Этот самый назначенный человек, тоже отлично знающий топографию всех элитных клубов города, никак не мог найти невзрачную мороженицу и потому опаздывал.

Пустынцев заметил парочку за соседним столиком, и девочка ему понравилась. Привыкнув претворять свои желания в действия, он тотчас улыбнулся соседям, кивнул – и пересел.

Для конспирации тоже лучше – не торчать в одиночестве.

– Извините за навязчивость. Что-то мой компаньон затерялся, а я терпеть не могу сидеть один.

Денис посмотрел хмуро: ещё один поклонник клеится к Галочке! Зато она радостно улыбнулась:

– Конечно. Если мы сойдем – вместо компаньона.

Она подчеркнула голосом мужской род последнего слова.

– Замечательно сойдете. Можно вам предложить что-нибудь к соку?

– Мне нельзя. Денис тоже уговаривал. Я держу режим, – похвасталась Галочка, чтобы незнакомец сильнее ею заинтересовался.

– Фигурное катание? – тотчас догадался Пустынцев.

– Какой вы проницательный!

Не нравился этот тип Денису, совсем не нравился.

– Тогда, может, чего-нибудь бескалорийного? Ну хоть ананаса за неимением лучшего?

Солнечный ананас действительно торчал в витрине. Вероятно, самим же Пустынцевым и доставленный на холодные невские берега.

– А что может быть лучше? – подначила Галочка.

– Ну, бывают фрукты совсем экзотические. Их до сих пор наш рынок не освоил: манго, папайя. Но есть места, где манго заказать можно!

Галочку уводили прямо на глазах!

Денис уже сегодня натерпелся: сначала Левона вытерпел, теперь ещё и этого нужно сносить с улыбкой! От злости с ним случилось короткое отключение, а когда включился обратно, повернул к навязчивому незнакомцу горящее лицо:

– Знаете, раз вы так добры и щедры, я вам тоже скажу: будьте осторожны сегодня вечером, в вас могут слегка выстрелить в подъезде.

– Да ну тебя, чего ты? – обозлилась Галочка.

Зато Пустынцев посмотрел внимательно, поскольку выстрел в подъезде давно уже стал для него профессиональным риском.

А мгновенный румянец и нездоровый блеск в глазах этого слишком златокудрого нервного молодого человека сделали внезапное пророчество очень убедительным.

– Спасибо. Вы пришли сюда специально, чтобы мне объявить об этом?

– Да не слушайте его, это я сюда завела!

– Нет, ну все-таки, откуда такие сведения?

– Просто у меня бывают предчувствия.

До сих пор с Денисом случались только удивительные совпадения, когда книги открывались на нужной странице, когда включал радио в тот момент, когда передавали ожидаемую им футбольную новость – на настоящее предчувствие это ещё не тянуло, хотя и выглядело многообещающе. Но после припадка, вынырнув из глубин самого себя, он всегда говорит уверенно.

Вообще-то тема «не грохнуть ли Пустыря?» уже обсуждалась в близких Пустынцеву кругах, однако на ближайший вечер никаких акций назначено не было. Так что предчувствие Дениса оказалось совершенно беспочвенным, но откуда Пустынцеву знать об этом?!

– Ну что ж, предчувствие – полезное чувство, – постарался он небрежно улыбнуться. – Полезнее, чем послечувствие. Спасибо. Так как насчёт манго?

– Мы и так пьем сок, – оттягивала решение Галочка.

– Сок – это десятая вода. А бывает сочный фрукт. И косточка внутри такая огромная, как пачка сигарет.

– Такая же квадратная? – прыснула Галочка.

В это время появился ожидаемый Пустынцевым человек.

– А-а, извините, мне придётся поговорить.

– Ну а мы пойдем, – вдруг решительно поднялся Денис.

Что-то с ним происходило: раньше он не решился бы решать за Галочку.

Происходило – предчувствие силы и успеха. Он только что, переборов обычную застенчивость, отважился огорошить незнакомца пророчеством – и взрослый, повидимому, богатый человек отнесся всерьез, даже испугался. И такое признание сразу придало Денису уверенности в себе.

Вот и Галочка, улыбнувшись незнакомцу, послушно пошла за ним.

Пошла, чтобы накинуться на улице:

– Чего ты разболтался? Какие выстрелы? Какое предчувствие?

– Обыкновенное. Ты что, не знала, что бывают предчувствия?

– Бывают, но не у тебя же!

Денис разозлился:

– Почему – не у меня?

И Галочка смутилась:

– Нет, ну вообще. То – какая-нибудь Ванга колдует. А то – сидели за столиком и вдруг нате вам: предчувствие!

– А так и бывает, к твоему сведению.

Галочка сделалась притихшей и покорной. И если бы Денис допровожался до самого лифта, она бы позволила ему сегодня целовать себя в подъезде. Но он не догадался, распростился на улице, дурачок.

Но хотя Денис и не развил успех, не удостоился поцелуев в подъезде, все равно что-то случилось с ним. Хотя внешне почти ничего не произошло. Словно какой-то внутренний выключатель щелкнул. Ничуть он не хуже этого хваленого Левона! Да и голливудского красавца из новейших русских может запугать, оказывается!

А припадок – припадок, который прежде был для него постыдным признаком болезни, особенно постыдным и мучительным именно при Галочке, в глазах которой он всегда хотел казаться совершенно здоровым, совершенно сильным, совершенно мужественным – припадок сделался знаком избранности, недоступной тупому в своем так называемом здоровьи быдлу!

Он – выше всяких левонов и прочих соискателей галочкиных милостей. И не ему перед ней расстилаться. Сама ещё за ним побегает!

Пустынцев до пор сих ходил без телохранителей. И «Ауди» свой гонял сам. Но тут заехал в свою контору, взял охранника, тезку Серегу, и подъехав к дому, приказал:

– Сходи-ка до моей двери и назад.

Пустынцев любил свой дом и свою квартиру. Он переселился сюда только два года назад – и сразу отделился от окружающей грязной жизни; настолько отделился, что даже цветы в кадках стояли на просторных площадках перед квартирами.

Данью окружающей отечественной природе являлись только несколько неизбежных слов, нацарапанных на лакированных стенках лифта. Но запаха никакого не обонялось – ни в кабине, ни вообще в подъезде – фантастика да и только!

Парадная была, естественно, с кодом, но один проницательный бродяга сегодня пристроился к почтальонше, и та выдала ему секретные цифры. И теперь бродяга благоденствовал с приятелем, распивая пиво в теплом и недоступном для ментов пространстве. Богатые жильцы и жилицы ездили прямым сообщением в лифте, не смущаясь настенным фольклором, и тем самым не замечали потертых фигур, приткнувшихся на пешей нехоженной лестнице. Но Серега профессионально прошелся именно по лестнице – и почти перешагнул через двух подозрительных личностей на полэтажа ниже квартиры шефа. О чём и доложил.

– Значит, парень сказал правду, – вслух подумал Пустынцев, хотя до сих пор думал всегда молча. – Интересно, пророк или раскаявшийся киллер? Вроде, молод для киллера. Но с другой стороны – акселлерация.

Пустынцев переночевал у приятеля. Сделать это было тем более удобно, что год назад Пустынцев развелся, откупился от жены, как честный джентльмен, двухкомнатной квартирой и был теперь свободен, благо детей у них не завелось. А обручальное кольцо продолжал носить, чтобы не слишком атаковали его искательницы богатых мужей.