Отравленные стрелы лесных братьев весьма заботили Валентина на протяжении следующих нескольких миль. Неожиданная и страшная смерть не привлекала его, а лес был густой и таинственный, с какой-то первобытной растительностью: папоротниковые деревья с серебряными споровыми ножнами, стеклянного вида конские хвосты в десять футов высотой, усаженные кучами грибов, бледных, с коричневыми впадинами. В таком странном месте могло случиться, что угодно, и, скорее всего, случится.

Но сок плода двика сильно облегчил напряжение. Виноркис разрезал громадный кусок на ломтики и передавал по кругу. Плод был исключительно сладким и зернистым, таял во рту, и какие-то алкалоиды, содержавшиеся в нем, проникали через кровь в мозг быстрее крепкого вина. Валентин почувствовал тепло и веселость. Он с трудом вернулся в пассажирскую кабину, одной рукой обняв Карабеллу, а другой Шанамира.

Впереди Залзан Кавол расслабился явно больше чем следовало бы, потому что шел рядом с фургоном веселым шагом, отбросив обычную суровую осторожность. Обычно замкнутый Слит стал напевать озорную песенку.

Фургон вдруг внезапно остановился, и так неожиданно, что Слит ткнулся вперед и чуть не упал на Валентина. Кусок плода шлепнулся Валентину в лицо. Смеясь и моргая, Валентин вытер лицо и увидел, что все собрались в передней части фургона и что-то разглядывают между сидящими на водительском месте скандарами.

– Что там? – спросил он…

– Птицеядная лиана, – печально сказал Виноркис. – Блокирует дорогу. Великанша сказала правду.

Идя от одного папоротникового дерева к другому под десятками углов, толстая крепкая красная лиана образовывала прочную и упругую сетку, толстую и широкую. Лес по краям дороги был здесь абсолютно непроходимый, а дорога перегорожена лианой. Фургон пройти не мог.

– А разрезать ее можно? – спросил Валентин.

Залзан Кавол сказал:

– Мы сделали бы это энергометами за пять минут. Но посмотри сюда.

– Лесные братья, – тихо сказала Карабелла.

Они были повсюду, толпились в лесу, свисали с каждого дерева, хотя держались на расстоянии ста ярдов от фургона. Вблизи они казались менее похожими на обезьян, а больше на дикарей разумной расы. Маленькие голые существа с голубовато-серой кожей и тонкими членами. Узкие вытянутые головы не имели волос, лбы скошены, удлиненные шеи тонки и хрупки. У всех, и мужчин и женщин свисали с бедра тростниковые трубки для метания стрел. Лесные братья указывали на фургон и переговаривались слегка шипящими и свистящими звуками.

– Что будем делать? – спросил Залзан Кавол у Делиамбера.

– Нанять женщину-воина.

– Никогда!

– В таком случае, – сказал вруон, – готовься сидеть в фургоне до конца дней, или вернемся в Долорн и поищем другую дорогу.

– Мы могли бы договориться с ними, – сказал скандар. – Иди туда, колдун. Поговори с ними хоть на обезьяньем языке, хоть на вруонском, хоть на каком – лишь бы сработало. Скажи им, что у нас важное дело в Мазадоне, что мы должны дать представление на похоронах герцога, и если они нас задержат, их строго накажут.

– Скажи им сам, – спокойно предложил Делиамбер.

– Я?

– Любой из нас, выйдя из фургона, рискует получить стрелу. Я уступаю эту честь тебе. Может, их пленят твои размеры и они будут приветствовать тебя как своего короля. А может, и нет.

Залзан Кавол сверкнул глазами.

– Ты отказываешься?

– Мертвый колдун, – сказал Делиамбер, – не поведет тебя далеко по этой планете. Я кое-что знаю об этих созданиях. Они непредсказуемы и весьма опасны. Ищи другого посла, Залзан Кавол. В нашем контракте не сказано, что я должен рисковать жизнью ради тебя.

Залзан Кавол негодующе фыркнул, но закрыл дверцу фургона.

Положение казалось безвыходным. Лесные братья стали спускаться с деревьев, но оставались на почтительном расстоянии от фургона. Некоторые прыгали и плясали на дороге и хрипло пели без слов и без мотива; это пение напоминало жужжание громадных насекомых.

Ирфон Кавол сказал:

– Дать по ним из энергометов и разбросать их. Сеть сжечь недолго. А затем…

– А затем они пойдут за ними через лес и забросают нас стрелами, как только мы высунем нос, – возразил Залзан Кавол. – Нет. Их тут, наверное, тысячи они нас видят, а мы их нет. Силой мы ничего с ними не сделаем.

Скандар угрюмо съел последний кусок плода. Несколько минут он сидел молча, хмурился, время от времени грозил кулаками маленьким людям, блокировавшим дорогу. Наконец он с горечью сказал:

– До Мазадона еще несколько дней пути, а та женщина-воин сказала, что работы нам там нет. Может, поедем в Бургакс или даже в Тагобар, колдун? Пройдут недели, прежде чем мы заработаем пару крон. А здесь мы сидим, пойманные в ловушку маленькими обезьянами с отравленными стрелами. Валентин!

– Да? – вздрогнув, отозвался Валентин.

– Я хочу, чтобы ты выскользнул из фургона через заднее окно и вернулся к той женщине-воину. Предложи ей три реала, чтобы она вывела нас отсюда.

– Ты это серьезно? – спросил Валентин.

Карабелла, чуть задыхаясь, сказала:

– Нет! Вместо него пойду я!

– Это еще что? – раздраженно спросил Залзан Кавол.

– Валентин… он… легко заблудится, он рассеян… он не найдет…

– Вздор, – сказал скандар, нетерпеливо махнув рукой. – Дорога прямая. Валентин силен и проворен. И это опасное дело. Твой талант слишком ценен, чтобы рисковать им, Карабелла. Пойдет Валентин.

– Не ходи, – прошептал Шанамир.

Валентин заколебался. Ему не слишком нравилась идея оставить относительную безопасность фургона и идти пешком одному по лесу, кишащему опасными существами. Но кто-то же должен это сделать. Не медлительные, тяжеловесные скандары, не косолапый хьорт. Для Залзана Кавола Валентин был самым малоценным членом труппы; наверное, так оно и есть. Скорее всего, он малоценен даже для себя. И он сказал.

– Женщина-воин предложила нам цену в пять реалов.

– Предложи ей три.

– А если она откажется? Она же сказала, что торговаться ниже ее достоинства.

– Три, – повторил Залзан Кавол. – Пять реалов – огромная сумма. Заплатить три – и то достаточно глупо.

– Ты хочешь, чтобы я бежал несколько миль по опасному лесу и предложил человеку неподходящую цену за работу, которая нам необходима?

– Ты отказываешься?

– Нашел дурака, – сказал Валентин. Если уж и рисковать жизнью, то ради достижения цели. Дай мне пять реалов для этой женщины.

– Приведи ее сюда, – сказал Залзан Кавол, я с ней поторгуюсь.

– Приведи ее сам, – сказал Валентин напряженный и бледный, качая головой. Слит взглядом советовал Валентину держаться своей позиции. Шанамир, раскрасневшись и дрожа, казалось, готов был взорваться от злости. Валентин подумал, что на этот раз он слишком сильно задел вспыльчивый характер скандара.

Мех Залзана Кавола топорщился, спазмы ярости сжимали могучие мышцы. Он, похоже, с великим трудом сдерживал себя. Без сомнения, демонстрация независимости Валентина довела скандара почти до точки кипения, но в его глазах была искра расчета, словно он взвешивал открытый вызов Валентина и необходимость иметь Валентина у себя на службе. Может быть он даже спрашивал себя не глупо ли сейчас экономить?

После долгого молчания Залзан Кавол с шипением вздохнул и хмуро полез за кошельком. Он мрачно отсчитал пять блестящих монет по одному реалу.

– Вот, – проворчал он. – И торопись.

– Пойду быстро, как смогу.

– Бежать трудно, – сказал Залзан Кавол. – Может, выйдешь на дорогу и спросишь лесных братьев, нельзя ли выпрячь одного из наших животных. Поедешь с комфортом.

– Лучше побегу, – сказал Валентин и начал открывать заднее окно.

Плечи его зудели в ожидании удара стрелы, когда он вылез. Но удара не последовало, и скоро он уже легко бежал по дороге. Лес, который выглядел так зловеще из фургона, сейчас казался менее страшным, растительность незнакомая, но вроде не угрожающая. Его длинные ноги двигались размеренно, а сердце работало без жалоб. Бег расслаблял, почти гипнотизировал и успокаивал, как жонглирование.