— Вы можете воспользоваться телефоном в моей гостиной, — предложила она. — Это направо по коридору. Я оставила дверь открытой.

— Благодарю вас. — Лейла торопливо надела халат. — Извините, что причиняю беспокойство. Мне следовало позвонить Тому вчера вечером и сообщить ему, как обстоят дела.

— Не беспокойтесь. — Мириам улыбалась. — Я рассказала вашему брату, что Адель уже реагирует на окружающих, но думаю, он хочет услышать приятную новость от вас.

Однако девочка еще не была готова отпустить Лейлу. Адель последовала за ней по пятам в гостиную, радостно повторяя имя Тома. Она не понимала, как работает телефон, и с изумлением наблюдала, как Лейла говорит в трубку.

— Том, со мной Адель. Не смог бы ты поговорить с ней?

— Конечно. Но я бы хотел поговорить и с тобой, Лейла.

— Через минуту, — ответила она. — А сейчас здесь Адель.

Лейла приложила телефонную трубку к уху девочки, и глаза малышки расширились, когда она услышала голос Тома, обращающийся к ней. После короткого замешательства она произнесла несколько слов и пришла в восторг, услышав в ответ голос Тома. Затем Адель начала хихикать и передала трубку Лейле.

— Звучит обнадеживающе, — сказал Том. — Что думаешь ты?

— Все бы хорошо, но она не отходит от меня ни на шаг. Надеюсь, что сегодня мы продвинемся еще немного. Единокровные братья-близнецы Джима Фарли очаровали ее. Я очень рассчитываю на их помощь.

— А кто та женщина, которая взяла трубку?

— Мириам Фарли, мать близнецов. Она очень добра и заботлива.

— Она нравится тебе?

Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.

— Да. Хотя, наверное, Джим не разрешит ей проводить много времени с Аделью. Сестра Джима, умирая, назначила его опекуном своей дочери. — Лейла вздохнула. — Все так сложно, Том.

— Кольца внутри колец.

Лейла нахмурилась, почти физически ощутив укол тревоги при этом загадочном замечании.

— Что ты имеешь в виду?

— Правда, я еще не уверен.

От того, как он сказал это, дрожь предчувствия пробежала по ее спине.

— Это скорее запутанно, чем сложно.

Лейла слушала, затаив дыхание. Неужели Том каким-то образом почувствовал, что здесь поставлено на карту гораздо больше, чем возвращение Адели в семью.

— Я подумал сначала, что все дело в Джиме Фарли, — сказал он медленно. — Но теперь чувствую, что здесь замешаны женщина и ребенок.

— Какая женщина? — спросила Лейла, думая, что он имеет в виду Катрин, которая должна была занять место матери Адели.

— Та, что говорила со мной по телефону.

Мириам? Неужели эта женщина обманула ее? И Джим был прав, когда утверждал, что Адель нужна его мачехе как замена ее пропавшей дочери?

— Что она сказала тебе, Том?

— Ничего.

Затем мягким мечтательным голосом он продолжил:

— Я видел сон. Он начинался с тебя, Лейла, и ты была словно камень, брошенный в пруд. По водной поверхности разбежалась рябь, которая, набирая силу, превратилась в мощные волны, устремившиеся вниз и образовавшие реку, а та широко разлилась и впала в океан, перетекая теперь и в другие океаны. Такой огромный эффект от такого маленького камушка!

— Твой сон, Том, далек от реальности, — поспешно сказала Лейла, в то же время с отчаянием сознавая, как ее присутствие в этом доме повлияло на планы Джима относительно его брака с мисс Хардинг.

— Я бы хотел приехать и быть с тобой.

— В этом нет необходимости, Том. Я справлюсь сама, — настаивала Лейла, не признавая ничьего вмешательства в свои дела даже из самых лучших побуждений. Ей не хотелось делиться своими тайнами с кем бы то ни было, а особенно с Томом, который видел слишком много и слишком много понимал.

— Я знаю, сестренка, — сказал он мягко. — И все же я хотел бы приехать. Я чувствую, что мог бы помочь.

Лейла глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Ее основная забота — Адель, и Том мог ей помочь здесь. Такое предложение она, по совести говоря, не могла отвергнуть.

Кроме того, вполне вероятно, Катрин удалось убедить Джима, что прошлой ночью он был не в своем уме. Поставить под угрозу давно планируемый брак из-за преходящего физического влечения, пусть и очень сильного, разве это не безумие? И если вдруг ее предположение окажется верным, можно себе представить, как отчаянно ей захочется иметь рядом кого-нибудь из своей семьи, к кому она могла бы обратиться за поддержкой и на кого могла бы положиться. Преданный Том лучше, чем кто-либо, выполнил бы в такой ситуации роль буфера между Лейлой и семейством Фарли.

— Хорошо, — решила она. — Я улажу все к твоему приезду. Когда ты будешь здесь?

— Сейчас выезжаю. Прибуду завтра после полудня.

— Береги себя.

— Ты тоже, сестренка. Он сказал это с чувством.

Положив телефонную трубку, Лейла мысленно еще раз восстановила то, что сказал Том. По-видимому, он еще не считал Джима Фарли источником беспокойства, намекая в своей туманной манере на что-то, имеющее отношение к женщине и ребенку.

Лейла подумала, что в центре того, что чувствовал Том, должна быть Адель. Ведь она сама оказалась здесь лишь в силу близости к маленькой девочке, которая хотела общаться с ней и зависела от нее.

Материнский инстинкт вновь заговорил в Лейле, и она, крепко обнимая, подняла ребенка на руки. Адели может потребоваться защита от враждующих кланов в этом доме, и ей, Лейле, не стоит торопиться выходить из игры. Она будет рядом с девочкой, по крайней мере, пока не приедет Том.

Мириам все еще находилась в спальне, когда они вернулись. Она быстро поставила плюшевого медведя на одну из полочек и повернулась к ним с сияющей улыбкой.

— Может быть, вы хотите позавтракать здесь? Не составит труда принести завтрак в комнату.

Что позволило бы ей побыть подольше с Аделью, тотчас подумала Лейла.

— Господин Фарли и мисс Хардинг уже спустились в столовую? — спросила она, внутренне сжавшись при мысли, что ей предстоит снова увидеть Катрин, но твердо решив поступать так, как этого требуют интересы Адели.

Улыбка Мириам мгновенно пропала, сменившись гримасой.

— Я не видела никого из них сегодня утром. И не знаю, где они.

Лейла подумала, что Джим и Катрин, наверное, выясняли отношения этой ночью. А может быть, они не только разговаривали, но и завершили ночную сцену чем-то более существенным. Она почувствовала, что ей становятся плохо.

— Я думаю, будет лучше, если мы спустимся к завтраку, — сказала Лейла решительно, желая узнать, что же случилось не только в интересах будущего девочки, но и в своих собственных.

— Тогда я скажу Грете, чтобы она вас ждала, — согласилась Мириам, оставляя их одеваться к завтраку, а сама пошла договариваться с поваром.

У Адели теперь появилась масса новых платьев. Кто-то, вероятно Мириам, купил полный комплект одежды для трехлетней девочки. Малышка ждала, пока Лейла облачится в легкие голубые брюки и белую блузку с глубоким вырезом, отделанную гирляндой из алых и голубых цветов по линии выреза. Что касается Адели, то она отвергла симпатичные платьица и остановила свой выбор на розовых панталончиках, которые Лейле пришлось немного укоротить, и белой кофточке, усеянной алыми и бледно-желтыми маргаритками.

В восторге от своей новой одежды девочка радостно прыгала по ступенькам рядом со своей воспитательницей, пока они спускались вниз по лестнице, горя желанием исследовать этот новый мир теперь, когда она чувствовала себя более уверенной.

Дом был построен с большим размахом. В огромных комнатах с высокими, не менее двенадцати футов, потолками великолепно смотрелись старинная барочная мебель с затейливой резьбой и разнообразные мраморные камины. Повсюду было что-нибудь притягивающее и радующее глаз — статуэтка, часы, картина, ваза с прекрасно подобранными цветами, вещицы из коллекций, собираемых многими поколениями коллекционеров.

Столовой служила светлая комната с длинными и одновременно широкими окнами, впускающими утренний солнечный свет и открывающими вид на цитрусовый сад и парк. В центре стоял большой стол дубового дерева, окруженный деревянными стульями с резьбой в колониальном стиле, а у камина — большая медная чаша с только что сорванными маргаритками. Темно-желтого цвета шторы гармонировали с салфетками на столе. Комната располагала к отдыху и трапезе.