На Днепре, в Крыму и т. д. роль частника в водном транспорте была не меньше. По телеграмме в «Правде» из Одессы от 26 мая 1927 г. Совторгфлот установил, что в настоящее время частный морской тоннаж на Чёрном и Азовском морях составляет уже 19% по отношению к тоннажу Совторгфлота.

Я остановился подробнее на создании частного автомобильного и водного транспорта распродажей подешёвке «неликвидных фондов» в виду специального значения этого вида продаж. Здесь создавалось звено, вовсе отсутствовавшее в частнокапиталистическом и вообще в частном хозяйстве до тех пор. Но сама практика дешёвого сбыта в частные руки так называемых «неликвидных фондов» гораздо шире и весьма разнообразна. Рудметаллторг — организация, которую в настоящее время обследует НК РКИ, — должна заниматься, между прочим, выяснением и реализацией лома, т. е. металлических частей старых, негодных паровозов, военных судов и т. п. и громадных запасов металла в деле и не в деле («снарядные стаканы» и т. п.)‚ валяющегося на некоторых заводах. Из этого металлического лома и старья наши государственные заводы, переплавляя его, должны приготовлять новый металл. Оказывается, однако, что разбор и судьба этого лома определялась иногда Рудметаллторгом весьма странно. Он продавал как лом пригодную медную паровозную арматуру — продавал частному обществу «Универснаб». Продавалось с железных дорог по 4 рубля за пуд прутковое железо и тысячи пудов инструментальной стали, особенно ценной, так как из неё делаются инструменты. Судотрест так же «выгодно» продал 70 тыс. пудов железного лома и 9 тыс. пудов стружки. Северная железная дорога продаёт по 40 копеек за пуд как лом годное сортовое железо, причём

и продаётся в качестве лома по 40 копеек за пуд, и т. д.

Пятым способом первоначального накопления буржуазного капитала в первый период нэпа было развитие так называемой «хищнической аренды» государственных промышленных заведений частными предпринимателями. В 1921 г. было разрешено сдавать в аренду бездействующие государственные предприятия, был образован так называемый арендный фонд. По всему СССР цена его, по оценке ЦСУ, составляет примерно 250 млн. руб. Это цена тех фабрик, предприятий и заводов, которые были предназначены к сдаче в аренду. Мы находили возможным сдать, ибо они у нас стояли. Каковы были в первый период нэпа условия этой сдачи? Теперь уж можно подвести некоторые итоги, есть возможность судить, что из этого вышло.

Те арендные договоры, которые заключены в последнее время, скажем, в 1925/26 г., сравнительно приличны, они обеспечивают, что те предприятия, которые мы сдаём в аренду, не будут разрушаться и что вместе с этими предприятиями мы не передаём частному арендатору ещё крупного добавочного имущества в виде запасов, лежащих на сдаваемых в аренду заводах и бесплатно передаваемых арендатору. Но как раз в 1925/26 г. очень мало предприятий сдавалось в аренду, потому что подавляющая часть их была сдана в аренду в первые годы нэпа. А в первые годы нэпа в большинстве случаев предприятия сдавались с большими запасами, на них лежавшими. За эти запасы ничего не бралось. Эти запасы вывозились из предприятий, продавались арендаторами, которые много на них наживали. Вовторых, предприятия сдавались тогда на невыгодных условиях для государства, не обеспечивавших даже, что будет получаться хотя бы нормальный процент на вложенный в них капитал, не говоря уже об амортизации. Недавно, например, вышел отчёт по арендному фонду МСНХ, выпущенный арендным управлением МСНХ. Из него видно, что по арендному фонду МСНХ (Москвы и Московской губернии), который составляет около 85 миллионов рублей, — это одна треть всего арендного фонда всего Союза‚ — за 1924/25 г. получено арендной платы только 1 992 000 руб.‚ т. е. два с половиной процента. Это меньше даже самого минимального нормального процента на капитал, это совершенно не даёт амортизации. Происходит проедание основного капитала сданных в аренду государственных предприятий в пользу частных арендаторов. Наконец, ничтожно мал ремонт на арендованных предприятиях. Не выполняется даже то, что было обусловлено в арендных договорах.

Таким образом итог аренды первого периода нэпа таков, что происходит почти бесплатное расхищение государственных ресурсов, перекачивание из государственного кармана в частнокапиталистический.

Приведу пару примеров, что происходило под видом аренды предприятия по материалам судебных процессов, сведённым т. Кондурушкиным.

В Ленинграде Отдел коммунального хозяйства сдал в аренду двум предпринимателям, Шустрову и Епифанову, целую улицу. В Ленинграде есть Горсткина улица, и вот эта улица со всеми лавками, со всеми складами, со всем, что там есть, целиком была сдана в аренду двум хозяевам. Горсткина улица до революции была средоточием оптовой торговли мясом и овощами — это был центр снабжения ими Ленинграда. Эти два предприимчивых человека, Шустров и Епифанов, получили за два года чистого дохода 800 тыс. руб.

В том же Ленинграде один из лучших домов, бывший Елисеева, известного ресторатора, дом № 56 по проспекту 25 Октября, шесть лет был почти в безвозмездной аренде, потому что актёр Ксендзовский «смазывал» заведующего Комотхозом за хорошие арендные условия. Один иск к арендаторам был затем предъявлен на два миллиона рублей, каковые следовало бы с них получить. Теперь уж не взыщешь.

Есть у нас два завода, один называется «Молния», другой — «Бетта». Это лучшие заводы по выработке гальванических элементов во всём государстве. Они и до революции не имели себе в этом отношении конкурента. До революции ими управлял некий Гезерих, который был совладельцем заводов, а с 1921 г. он их взял в аренду. Причём он взял их в аренду на условии, чтобы имущество было оценено по спискам самого Гезериха, который он составил менее чем в одну десятую действительной стоимости, как это было установлено затем на суде. Это дало возможность Гезериху продавать изделия заводов на 30% ниже прейскуранта государственных заводов с той же продукцией. Между прочим, было довольно распространённым явлением, что продукция арендованных заводов по своей дешевизне била на рынке продукцию наших госзаводов, потому что наши государственные заводы полностью оплачивали расходы производства, а арендованные заводы часто сдавались на таких условиях, когда им материалы и запасы надолго предоставлялись почти бесплатно.

Охтенский цех Петрозавода был взят в аренду с запасами, которые не были учтены. Взявшие его в аренду инженеры продали в свою пользу неучтённое, как бы подаренное им имущество: 89 тыс. пудов снарядных станков, ножовки, свёрла, напильники, медная стружка, двухтавровые балки и т. д. Всё это продавалось различным госорганам и госзаводам. На суде адвокат этих арендаторов говорил:

Но только государство заплатило своим арендаторам за то, что само дало им бесплатно.

По поводу всей этой арендной практики надо сказать следующее. Мы не запрещаем и не стремимся к запрещению частной промышленности в тех отраслях, где считаем, что работа её может быть для нас полезной. Я ниже ещё остановлюсь на том, в каких отраслях мы считаем её в настоящее время допустимой. Но при этом желаем, чтобы частные промышленники вкладывали в дело их собственные средства, а не просто путём хищнической аренды перекачивали государственные средства в свои карманы. Поэтому условия арендных договоров должны быть проверены — тех арендных договоров, которые были заключены в первый период нэпа. Они должны быть изменены в том смысле, чтобы имели коммерчески оправдываемый характер. Вместе с тем должна более широко, чем до сих пор, проводиться передача этих арендованных предприятий союзам кооперации (не ниже губернских или окружных) вместо оставления их в руках хищнической части арендаторов. Наши законы позволяют пересмотреть и отменить всякий договор, как только выясняется его общественная нецелесообразность.