— Не сомневаюсь, ты тоже.

Наступило молчание; Адам допил свое бренди.

— Как ни странно, нет, — бесцветным голосом произнес он. — Времени на женщин не остается. Вся моя жизнь — это работа.

Лаури бросила на него недоверчивый взгляд.

— С трудом верится.

— С правдой частенько так. — Улыбка его была невеселой. — Моя мать забеспокоилась. Раньше она жаловалась на бесконечную вереницу моих девиц — это ее слова, не мои. А теперь жалуется, что их вообще нет.

— Ни одной?

— Ни одной. Она все время твердит, что пора мне остепениться и обзавестись семьей. — Губы его искривились. — К счастью, она не знает, как близок я был однажды к осуществлению ее желания.

Лаури взяла свою сумку и шарфик.

— Ладно. Теперь ты узнал все, что хотел узнать…

— Не так быстро, — Адам резко протянул руку через столик, чтобы задержать ее. — Я знаю еще далеко не все, Лаури. Я хочу знать, куда ты уехала, почему не сообщила мне, где ты.

— Я сказала тебе куда, Адам. Я уехала к своим родственникам и попросила всех держать в тайне, где я, потому что не хотела видеть тебя. Вот и все. — Она поднялась с решительным видом. — А теперь мне надо идти.

Адам вскочил на ноги.

— Я бы подвез тебя, но последняя рюмка бренди была лишняя. Подожди здесь, я попрошу кого-нибудь вызвать такси.

Лаури чуть было не сказала, что до дому ей два шага, но вовремя спохватилась. Если она так скажет, Адам вызовется проводить ее.

Пока они стояли в фойе в ожидании такси, Лаури пыталась заговорить о чем-нибудь постороннем, чтобы как-то нарушить напряженное молчание.

— Спасибо за замечательный ужин, — наконец сказала она.

Адам насмешливо посмотрел ей в глаза.

— К еде ты и не притронулась. Снова молчание.

— Ты завтра уезжаешь? — из чистой вежливости спросила она, надеясь, что такси вот-вот прибудет.

— Пока не знаю. — Он пожал плечами. — Как повернутся дела.

К облегчению Лаури, эта пытка закончилась: приехало такси. С лучезарной улыбкой она протянула Адаму руку.

— Прощай. И еще раз извини за машину.

— Не велика цена за возможность встретиться с тобой, — Адам иронически улыбнулся и вместо того, чтобы пожать ее руку, поднес ее к губам и, к удивлению Лаури, остался на месте, не сделав ни малейшей попытки пойти следом, когда она вышла из отеля. Лаури даже опешила. Она была уверена, что он проводит ее до такси и поедет с ней, хотя бы для того, чтобы выведать, где ее дом.

После такого нервозного вечера и бессонной ночи Лаури чувствовала себя совсем разбитой, когда утром ее разбудил обычный настойчивый зов по селектору. Тем не менее, зевая, она вскочила с постели, облачилась в халат и побежала к дочурке, уже стоявшей в кроватке в своей спальне, тряся что есть силы прутья загородки с привязанной погремушкой.

— Ба-ба, ба-ба, — лепетала Розин и тут же бросила погремушку и протянула ручки к Лаури. — Мам-мам! — приветствовала она маму своей неотразимой улыбкой с прорезающимися зубками, и Лаури схватила ее, горячо расцеловала и стала одевать в приготовленную с вечера одежду. Облачив малышку в красный свитерок, бумажный комбинезончик с крупными красными и желтыми цветами, надев на ножки кроссовки в красную клеточку, Лаури отнесла Розин в кухню, усадила ее на высокий стульчик и сунула в нагреватель бутылочку с детским питанием, налив заодно чайник. Она приготовила чай с тостами, надела на девочку слюнявчик, насыпала в чашку хлопьев, залила молоком и села кормить ребенка, радуясь, что ритуал кормления совершается автоматически, сам собой. Розин с жадностью набросилась на свои хлопья, допила остатки молока и стала жевать тостики в виде солдатиков, а Лаури тем временем разделалась со своим собственным скудным завтраком.

Потом она усадила Розин на пол в гостиной, вручив ей мешок с игрушками и удостоверившись, что все замочки на шкафах закрыты, специальные крышечки на розетках на месте, установила решетку в дверном проеме между двумя комнатами и быстро прибралась в кухне; засунула грязное белье в стиральную машину, простерилизовала бутылочки, помыла посуду, не спуская глаз с дочурки, которая деловито вытаскивала из мешка игрушки, ползла с ними к решетке и складывала в кучу, затем ковыляла за новой партией.

Потом Лаури перенесла девочку в спальню, пока сама одевалась, готовясь к работе в магазине. Розин схватила со столика около кровати журналы, уселась на пол и стала рассматривать их, разрывая страницы, когда не удавалось их перевернуть, а Лаури тем временем натянула черные джерсовые брюки, свитер с высоким горлом и поверх желтую вельветовую жилетку, которую она подпоясала черным поясом. Перехватив волосы желтым шарфиком, она быстро и умело подкрасилась (этому искусству она научилась за последние месяцы) и еще раз сменила у Розин подгузник. Затем она перенесла малышку опять в гостиную и какое-то время играла с ней и читала, а потом просто сидела на диване, обняв девчушку, а та вздремнула полчасика, как обычно в это время.

Когда Лаури в десять спустилась в магазин, Фран Хоббс, ее напарница, уже была там, Дженни на своем месте в яслях на нижнем этаже, готовая к приему Розин и любых других детишек, а несколько рождественских покупательниц уже бродили по магазинчику, высматривая одежду и мебель. «Малыш» начал свой рабочий день.

В половине шестого вечера Лаури собралась закрываться. Поскольку Фран сегодня открывала и начала работать на час раньше утром, она и ушла раньше, оставив Лаури и Дженни заканчивать рабочий день. До Рождества оставалось всего две недели, и посетителей было много; Лаури весь день помогала мамашам выбирать нужное, подыскивала чуть начавшим ходить крохам обувку, время от времени спускалась вниз помочь Дженни в яслях; передохнуть ненадолго удалось, когда надо было покормить Розин да во время небольшого перерыва, так что к этому времени она чувствовала, что здорово устала. Обычно незадолго до закрытия она брала сюда Розин поиграть в одном из манежей, и сейчас, как всегда, малышка, счастливая, валялась на спине в обнимку со своим пушистым кроликом и махала крутящимся наверху уточкам, клоунам и диснеевским персонажам, а тем временем Лаури с Дженни наводили в магазинчике порядок перед закрытием.

— Ну вот, кажется, и все, — позевывая, заметила Дженни. — Все вроде на местах. Я закрываю?

— Да, пожалуйста! — с горячностью откликнулась Лаури. — Я ног под собой не чую… — пожаловалась она, и в это время звякнул дверной колокольчик, впуская запоздалого посетителя. Лаури готова была встретить его улыбкой и вдруг застыла, вся напрягшись, словно тигрица с тигренком. Посетителем был не кто иной, как Адам Хокридж, высокий, элегантный, в темном дорогом пальто; на густых каштановых прядях таяли снежинки.

— Добрый вечер, сэр, — вежливо обратилась к вошедшему Дженни, — чем могу быть полезна?

— Я не совсем покупатель, — улыбнулся он ей в ответ, — я пришел повидать мисс Морган.

Дженни бросила на Лаури недоуменный взгляд.

— Все в порядке, Дженни, — кивнула ей Лаури. — Можешь идти. Я закрою за тобой, а потом выпущу мистера Хокриджа. — Она с вежливой улыбкой повернулась к Адаму. — Я полагаю, вы зашли обсудить вчерашний инцидент. Убытки оказались больше, чем вы думали?

Дженни с облегчением вздохнула и сочувственно взглянула на Лаури из-за спины Адама, затем взяла свое пальто и вышла на улицу, где сыпал декабрьский снежок; в магазинчике повисла тишина и повеяло холодом, не меньшим, чем на улице.

Молясь, чтобы Розин лежала тихо как мышка, Лаури заправила за ухо прядь волос и с холодным любопытством смотрела на Адама.

— Я думала, ты уже уехал. Не успел закончить свои дела?

— С делами все в порядке, — заверил он ее, с нескрываемым интересом оглядывая магазинчик. — Что касается моих личных дел, то здесь не все так просто. Ты не ответила на многие вопросы, Лаури, так что, прежде чем завтра уехать, я решил забежать и немного поболтать. — Вдруг глаза его сузились: он увидел спящего ребенка. — Боже милостивый, кто-то из покупательниц забыл у тебя младенца?