Ребенок в панике, живущий в теле взрослого, очень изобретателен и использует все возможные способы манипуляций. Мы манипулируем посредством денег, любви, секса, ума, силы, возраста, чувства вины, углубленности в себя, признания или заботы. Мы манипулируем, обижаясь, резко отсекая контакт или притворяясь, что нам все равно или ничего не нужно. Мы учились манипулировать с самого раннего детства Мы оценивали ситуацию и вычисляли, как сыграть, чтобы добиться желаемого. Мы усвоили блестящий механизм выживания, и он нам очень пригодился.

В манипуляции, как и во всех стратегиях, есть совершенно определенная энергия. Она обманчива, расчетлива и нечестна. В ситуации «Наживки» мы используем умственные ресурсы, чтобы контролировать другого посредством обмана К несчастью, наше манипулятивное поведение становится бессознательным, и мы не распознаем его. Другие видят и чувствуют нашу склонность манипулировать и отстраняются, чтобы защитить себя. Наш Ребенок чувствует себя еще более брошенным и испуганным. И, помня, что в детстве честность и прямота не помогали, он находит еще больше причин для того, чтобы быть политиком.

Пример: Мина – сильная и привлекательная итальянка тридцати с лишним лет; она любящая и властная. Она привлекает мужчин, ищущих мать, и «усыновляет» их до полного удушения. Конечно же, она думает, что ее материнская энергия – невинная и отдающая, и не видит за ней склонности к манипуляции.

Сэм – состоятельный застройщик, который обеспечивает всем любимую женщину, которая, конечно, ошеломлена его щедростью и лишь смутно подозревает, что становится от него зависимой. Подспудно она чувствует обиду и протест, Сэм же думает, что просто выражает любовь.

«Кинжал» – это стратегия мести. Когда нам причиняют боль, мы можем отреагировать на это сразу.

Но чаще мы слишком шокированы, смяты и унижены, чтобы отозваться тут же. И поэтому мы надеваем маску, которая демонстрирует, что нам все равно, и откладываем обиду «на хранение». Внутри мы не успокоимся, пока не вернем боль назад, потому что рана нашему самоуважению – это самый глубокий вид ран. Я никогда не осознавал масштабов, в которых удерживаю внутри затаенные обиды. Я всегда отметал от себя унижения и притворялся, что меня ничто не беспокоит. И лишь погрузившись в эту работу глубже, я увидел, что и в детстве, и во взрослой жизни перенес столько унижений, что словно онемел и потерял к ним чувствительность. Внутри мои затаенные обиды бурлили и кипели, просачиваясь наружу только в форме негативных суждений, сплетен или сарказма. Я был слишком закован, чтобы выражать обиды прямо. Моей любимой тактикой мести всегда было резко отсечь контакт и стать очень занятым; я умел это делать с коварной холодностью и убийственным равнодушием.

Месть может иметь мощное влияние на все отношения до тех пор, пока мы не осознаем боль внутри. Сами того не понимая, мы можем мстить близким за обиды детства. Человек, который провоцирует в нас обиду, принимает на себя огонь за все наши закопанные и затаенные обиды прошлого. Мы хотим причинить боль другому в ответ на боль, которую чувствуем внутри. Это редко бывает рациональным. Мы можем делать это прямо, например, путем наказания, внезапного отчуждения, унижения или сарказма. Мы можем делать это косвенно, организовывая что-то такое, что ранит другого. Испытав болезненную обиду, едва оправившись от шока и подавленности, мы тут же начинаем планировать, как уровнять счет. На это могут потребоваться годы, но наш раненый Ребенок злопамятен, как змей.

Неосознанность стратегий причиняет нам много страданий. Чем более мы прибегаем к «Молоту», «Наживке» или «Кинжалу», тем сильнее становится наше убеждение, что это единственный способ выжить, а быть открытым и уязвимым смертельно опасно. Люди реагируют на наши стратегии. Недоверие, которое мы носим с собой с детства, создает то самое предательство, которого мы так боимся. Тогда наше верование, что открытость и уязвимость провоцируют предательство, становится еще сильнее.

– Что угодно, только, пожалуйста, не уходи сейчас; ты говорил, что будешь со мной дольше; тебе еще не нужно на работу; еще один час; я прошу не так много – лишь еще немного твоего внимания!

Именно так мы действуем, когда увязаем в стыде и унижении и начинаем умолять. Мы приходим в отчаяние, отказываемся от всяких дальнейших попыток сохранить достоинство, и нашим единственным желанием остается получение любви. Энергия прошения унизительна и заставляет нас сжиматься. Чем больше мы просим подаяния, тем хуже себя чувствуем. Мольба мотивируется таким чувством паники и утраты, что мы вообще больше не способны ни на что. У некоторых из нас вошло в привычку «нищенствовать», потому что мы все время ожидаем, что будем отвергнуты. К несчастью, это убеждение само себя упрочивает, создавая именно тот отклик, которого мы боимся. Опасаясь быть отвергнутыми, мы низводим себя до «прошения подаяния», и именно из-за этого другой отталкивает нас.

«Опрокинутая чаша для подаяния» – это энергия отчуждения, отступления в отчаянии. Мы потеряли всю энергию, стремясь изменить другого. Мы чувствуем всю безнадежность ситуации и уходим в свою «пещеру» – в это знакомое, безопасное, но изолированное пространство внутри. Мы заваливаем вход большим камнем и чувствуем, что нам одиноко. Большинству из нас это место знакомо – именно туда мы отступаем, если все стратегии терпят поражение. Я заметил, что в моем отчуждении всегда скрывается глубокий гнев на существование и желание, чтобы все было по-другому.

Большую часть детства мы были наполнены чувствами безнадежности и отчуждения. Неудивительно, что мы к ним возвращаемся. Но, как и с другими стратегиями, это верование становится самоосуществляющимся пророчеством Вместо того чтобы оставаться вовлеченным в отношения или в жизнь, чувствовать и выражать боль, мы резко отсекаем контакт и отступаем. Пространство внутреннего убежища кажется одиноким, но безопасным и знакомым. Отчуждение ничего в действительности не решает. Мы не можем жить без любви. Если мы сдаемся, это приводит нас к глубокой депрессии или цинизму. Большинство из нас некоторое время пребывает в отчуждении, но, поскольку наша потребность в любви непреодолима, в конце концов мы выходим из пещеры и совершаем следующую попытку. Она продолжается, пока мы снова не обнаруживаем, что не получаем того, что хотим. Тогда мы снова прибегаем к стратегиям. Они не работают. Мы отступаем в пещеру. Довольно безрадостный порядок. И все же мы все делаем именно это. Как выбраться из этого порочного круга?

Мы должны войти вовнутрь и чувствовать страх и боль, которых избегаем посредством стратегий.