Единственной отрадой были долгие лыжные прогулки по лесу... И вот... Парочка молодых людей... Ядвига не любила встречаться ни с кем, она не любила людей. Работа есть работа, это другое дело - она торговала на Можайском рынке всяким барахлом, на то и жили... Но во время отдыха она любила быть только одна...

Но ещё не видя лиц молодых людей, явно заблудившихся в лесах, она вдруг почувствовала странное необъяснимое желание поглядеть на них, а именно - на молодого человека. Его длинная стройная фигура напомнила ей Андрея...

... Когда же подошла поближе, была совершенно поражена сходством. Высокий, стройный, голубоглазый... Ей захотелось пообщаться с ним, она ещё не знала, что будет делать дальше. Ее охватило какое-то безумие...

... Постепенно она убеждалась в том, что этот человек сын Андрея... А когда отец напрямую сказал ему, что он Андрей Померанцев, она увидела странную реакцию молодого человека... Да, это был он, его сын, тот самый, который подростком стоял в аэропорту, когда произошла катастрофа...

Да, воистину, пути Господни неисповедимы...

... Ей обязательно надо было оставить молодых людей у себя... Для этого она натерла ногу Оксаны такой мазью, от которой она бы не смогла идти. Травма у девушки была незначительная, Ядвига сделала её серьезной. Затем напоила её настоем, от которого она заснула...

... И вот... Они наедине с сыном Андрея...

Нет, юноша был похож на своего папашу только внешне... Совершенно нет его наглости, нет его непосредственности... Очень труслив и осторожен... Поняв, что они попали в какую-то неприятную историю, тут же выложил, что девушка - дочь богатой предпринимательницы Красновой, и что мать никаких денег не пожалеет, чтобы выкупить дочь, дал Ядвиге номер её телефона. Вот тогда и пришла в голову Ядвиге шальная мысль сделать Оксану заложницей. "За все заплатите, Померанцевы...", - подумала она.

... Она представила себе ту чудовищную сумму, которая могла бы оказаться в её руках. На эти деньги она купит себе все - счастье, свободу. Она бросит папашу и Матвейку тут в лесу, пропади пропадом эти два злобных существа, она улетит за границу, купит себе дом, много машин, она купит себе мужа, красивого крутого мужа... Весь мир будет у её ног. Она же ещё не стара - ей всего сорок два года... Разве это возраст?

Только претворить в жизнь этот план будет очень сложно... Она понимала, что мать Оксаны сделает все возможное, чтобы спасти дочь, подключит все силы, которые ополчатся на нее, Ядвигу. Будут прослушиваться телефонные разговоры, а если она назначит встречу для передачи денег, её просто-напросто возьмут на месте, и поедет она не на Запад, а на Восток, лет эдак на десять. Действовать надо было с предельной осторожностью... Можно было, конечно, ради такого дела подключить какого-нибудь помощника, но кого? Разве в наше время можно было кому-то доверять? Нет... Только сама, только одна... А там будь, что будет...

Кураж, вера в свои силы, вера в успех дела придавали ей сил. Она изобретала невероятные вещи - два часа назад взломала дверь старика Ивашкина в Можайске, с которым была немного знакома и знала про него, что он живет один и целый день на работе. Оттуда и позвонила Красновой. Уходя, оставила бедному старику на столе двести рублей за сломанный замок. И вот она вернулась домой и увидела там эту жуткую сцену... Да, с этим братцем Матвейкой надо было разбираться только крутыми методами, никак не иначе...

- Есть хочешь? - спросила она Оксану. Та была не в состоянии говорить, бормотала нечто нечленораздельное...

Но когда она немного пришла в себя, она задала все тот же вопрос:

- Скажите, где Боря?

- Да ты что, глупая, правда, что ли, любишь его? - пристально глядя на нее, спросила Ядвига.

- Да, люблю. И он меня любит, - тихим голосом, но с вызовом произнесла Оксана.

- Ну и дура... Не стоит он твоей любви... Предаст и продаст ни за что... Впрочем, ты невеста богатенькая, может быть, и не продаст... На денежки твои польстился, дворничихин сынок, - презрительно произнесла Ядвига. - Крутым хочет стать примаком...

- Почему вы так говорите? Вы же его совсем не знаете... Он не такой...

- Его не знаю, зато знаю..., - осеклась Ядвига. - Породу их кобелиную прекрасно знаю... Все они одним миром мазаны...

Затем она пожарила картошки, накормила старика, поела сама. Оксана так и не притронулась ни к чему в этом доме. Она замкнулась в себе и больше не задавала никаких вопросов. Пошла на свою кровать и легла, обхватив голову руками...

... - Ладно, - проворчала Ядвига поздним вечером, собираясь из дома. - Не стану я тебя привязывать... Никуда ты не денешься. Запру дверь, и все... Лежи, отдыхай. Я поехала. Только учти, попробуешь выбраться, я за твою жизнь не отвечаю. Ты только здесь в безопасности. Я её тебе гарантирую.

Потом ночью на электричке помчалась в деревню Машкино... Но уж там, после звонка Красновой, она вдруг почувствовала некий упадок душевных сил... Отчего-то ей стало гнусно, очень гнусно на душе... И какое-то отвращение, брезгливость к придуманному собой плану...

Но почему так? Ведь ей в первый и наверняка в последний раз в жизни представился шанс, шанс разбогатеть... Причем, она видела в таком стечении обстоятельств божий промысел, ведь богатство могло свалиться ей на голову не от кого-нибудь, а именно от невесты сына Андрея Померанцева, который сломал ей жизнь, надругался над её чувствами...

Она понимала, отчего происходило это чувство... На пути её плана непреодолимой преградой стало одно маленькое, но весьма существенное обстоятельство, а точнее - два обстоятельства - это жизни молодых людей Оксаны и Бориса... Ведь получение крупной суммы от Красновой никак не вязалось с живыми свидетелями... Так-то вот... Переступить надо было только через это, через две человеческие жизни...

Поначалу Ядвига считала, что это ей раз плюнуть. Тем более, наплевать на жизнь Бориса, сына человека, сломавшего ей жизнь... Это было бы не убийством, уверяла она себя, это было бы святой местью... Да и жизнь избалованной маменькиной дочки Оксаны она не оценивала слишком высоко... Ядвига считала себя выше всех предрассудков и способной на многое... Теоретически считала...

... Но тут... среди черной холодной декабрьской ночи, в одиночестве, она начала испытывать чувство неуверенности и страха. Она бродила по пустынной полуосвещенной платформе взад-вперед и комкала в руках купленную днем газету, которую читала в электричке, ища там сведения о пропаже дочери Красновой и нервно тыкая булавкой в напечатанные там фотографии. Ей казалось, что с неба на неё глядят какие-то огромные глаза, глядят строго и осуждающе, словно спрашивают её, ч т о она делает, на ч т о решилась...

Только что она назвала Красновой сумму, за которую готова отпустить на свободу её дочь, через некоторое время она сообщит ей о том, что Бориса нет в живых... Пусть ей станет страшно...

Ядвига с остервенением скомкала газету и швырнула её под скамейку. Ее мучили мысли, с одной стороны - угрызения совести и страх за свое преступление, а с другой - недовольство тем, что нет никакого четкого плана действий. На кой черт она звонит Красновой из находящегося неподалеку поселка? Лень поехать в другое место?... Ведь можно получить пять миллионов, а разработать четкий план лень... А то, что блефует, наверное, это правильно, подчеркивает, что кроме её доброй воли ничто не в состоянии спасти от страшной смерти единственную дочь предпринимательницы?... Наверное, правильно, что она старается показать Красновой то, чего нет и в помине... Есть злоба, есть ненависть, но нет четкого плана, как ей дальше действовать...

Подъехала поздняя электричка, Ядвига села в пустой вагон и снова погрузилась в свои мрачные мысли... Надо было срочно что-то придумать? Только что?...

Ядвига прекрасно знала, когда будет последняя электричка, когда будет первая. Она не чувствовала усталости, она готова была ездить куда надо хоть всю ночь напролет, только был бы ото всего этого толк...