Обвинения в отрицании экономической стабилизации, которые делаются по адресу русской оппозиции, бессмысленны. Экономический хаос 1923 года (в Германии) не мог быть длительным состоянием: политическое укрепление буржуазии неизбежно должно было повести к экономическому упорядочению, а это последнее -- к дальнейшему укреплению капиталистических позиций. Но в эпохи таких концентрированных перемен нужно более, чем когда бы то ни было, ясно понимать экономические и политические явления в их диалектической зависимости. Мы не имеем ничего общего с пошлым фатализмом, гласящим, будто наступление стабилизации (как? откуда? почему?) прервало развитие революции в Германии. Революцию прервали не экономические факторы, а полити

ческие: неспособность коммунистической партии справиться с обстановкой. Экзамен и провал партии произошли на глазах всего пролетариата, всего народа. Отсюда поиски выходов из безнадежного кризиса на других путях, причем руководящая роль переходит уже к буржуазии. Кто этого не понял, тот не понял ничего.

Левые, как мы видим, поняли резкое изменение обстановки в конце 1923 года. Само по себе это уже есть знак возросшей политической зрелости. Наша эпоха, в отличие от довоенной, есть эпоха крутых политических поворотов. Нужно уметь вовремя их констатировать и оценивать. Говорить через полтора года после начавшегося отлива, что массы "левеют", значит идти навстречу величайшим ошибкам. Левые теперь поняли это. Те оговорки, которые они делают к этой оценке, имеют второстепенное значение и вытекают из их вчерашнего дня. Они поняли самое главное, а именно, что те методы и приемы, которые были правильны в 1923 году, могли стать пагубными в 1924-25 г. г. Они поняли, что нет ничего "принципиально недопустимого" (!) говорить о замедлении темпа революционного развития. Наоборот, принципиально недопустимо не считаться с фактами, если не хочешь расшибить себе голову.

Совсем иначе обстоит дело с немецкими "ультраправыми". Признание относительной стабилизации (см. их орган "Коммунистическая политика" от 1 марта 1927 года) они начисто отрицают. Они считают простым лицемерием заявление, что из развития этой стабилизации возникнет новая революционная ситуация. Каким образом, спрашивают они, из стабилизации, т. е. упрочения капитализма, может вырасти революционная ситуация? Они берут стабилизацию так же фаталистически, как и оппортунисты -- только с другого конца. Для них стабилизация есть самодовлеющий процесс упрочения капитализма. Для нас это прежде всего процесс классовой борьбы, с изменениями соотношения сил в ту или другую сторону. Каждый новый этап стабилизации воспроизводит противоречия между классами и между капиталистическими государствами в новой, более высокой форме, с постоянной тенденцией к их обострению. Именно в этой диалектике заложена неизбежность как революционных, так и военных потрясений. Только жалкие пошляки могут думать, что коммунистическая партия нужна лишь для непосредственно революционных ситуаций. Можно сказать с уверенностью, что нынешняя империалистическая эпоха позаботится о том, чтобы недостатка в революционных ситуациях не было. Нужно только, чтобы германская коммунистическая партия использовала нынешний стабилизационный период для надлежащей подготовки. Со стороны Брандлера успехов не видно, со стороны левых успехи несомненные.

4. Защищаясь от обвинения в нарушении принципов коммунизма, левые в своем открытом письме к XI партийному съезду заявляют, что они никогда не нарушали "основных принципов о революционном парламентаризме, о революционной работе в реформистских массовых организациях, прежде всего, в профсоюзах; о строительстве рабочих Советов, как они (принципы) были приняты на Втором Мировом Конгрессе, после чего все больше приходили в забвение". Это место производит странное

впечатление. Оно может быть понято так, будто программно-тактическое формирование Коминтерна закончилось на Втором Конгрессе. Это впечатление усиливается воспоминанием о том, что левые были на Третьем и на Четвертом конгрессах в оппозиции. Ходят слухи, будто некоторые из левых считают решения Третьего Конгресса ошибочными. Если это так, то они уроки 1923-24 годов не хотят перенести на 1921 год. Непосредственно послевоенный хаотический прилив масс не мог привести к победе за отсутствием настоящей революционной партии, связанной с этими массами. А когда партия сложилась, правда лишь вчерне, в массах уже начался отлив. Отсюда выросли ошибки партии во время мартовских боев 1921 года. Третий Конгресс эти ошибки взвесил и оценил и дал программу подготовительного периода к новым боям. Понимание поворота 1921 года так же необходимо, как и понимание поворота 1923 года. Оба эти урока входят на равных правах в стратегию революционной эпохи с ее политикой крутых поворотов.

5 В перечислении ряда мероприятий для подготовки международного пролетариата к ближайшей империалистской войне, мы находим указания на необходимость "неутомимой и настойчивой пропаганды ленинского лозунга: против империалистской войны - гражданская война". (См. "Открытое письмо партсъезду".)

Эта формулировка неточна. Вероятнее всего, здесь дело ограничивается только недостатками формулировки - и ничего больше. Но неточная формулировка может дать повод к неправильным политическим выводам. Ленин говорил о "превращении" империалистской войны в гражданскую. Между тем, лозунг: "против империалистской войны - гражданская война", - может быть понят в духе старых трафаретов: война войне и пр. Вообще говоря, если обстановка настолько революционна, что пролетариат может противопоставить гражданскую войну империалистской, то вряд ли у буржуазии будет возможность прибегнуть к этой последней. Если же обстановка будет такова, что буржуазия сможет обрушить на народные массы новую империалистскую войну, то вряд ли пролетариат сможет просто противопоставить ей гражданскую войну. Его политика будет направлена на то, чтобы в дальнейшем ходе превратить империалистскую войну в гражданскую. Вот почему глупостью являются такие лозунги пацифистских крикунов, как "отказ" от войны, забастовка новобранцев и пр. и пр. Если, в силу сохранения влияния предательской социал-демократии и в силу наших ошибок, буржуазия сможет снова перевести нацию на рельсы войны, то коммунистической партии придется не просто "объявлять" гражданскую войну, а перенести всю свою агитационную и организационную работу на рельсы войны, чтобы в известный момент, при крутом повороте обстановки, превратить ее в войну гражданскую. Таков, и только таков смысл ленинского лозунга.

6. Мы думаем, что, в общем и целом, правильна точка зрения левых в отношении "национальной обороны" Германии в 1923 году. Странным образом вопрос этот был поднят Бухариным... в 1926 году. Левые совершенно правильно считают, что побитая империалистская буржуазия так же мало может быть союзницей пролетариата в войне, как и победоносная.

Русская буржуазия была в 1917 году достаточно побитой. Однако, наша партия не вела политики национального примирения. Совершенно правильно указывают немецкие левые, что бельгийские социалисты имели все основания ссылаться на то, что их нейтральное отечество разгромлено. Однако, мы считали Вандервальде не меньшим предателем, чем Шейде-мана. Было бы, разумеется, чистейшим идиотством, если бы коммунистическая партия - прямо или косвенно - поддерживала свою побитую империалистскую буржуазию, помогла бы ей встать на ноги и затем расставалась бы с нею в тот момент, когда она обнаружила бы способность душить других.

Совершенно другой характер имеет вопрос о возможных соглашениях рабочего государства с капиталистическими государствами в целях ограждения своего существования. Совершенно ясно, что Советский Союз не может находиться ни с каким капиталистическим государством в состоянии постоянного или длительного оборонительного и наступательного союза, ибо цели их политики настолько противоречивы, что временное совпадение фронта может явиться лишь как исключение, а не как правило. Но исключения возможны: например, соглашение с лимитрофами о непропуске иностранных войск для интервенции. Если бы такое соглашение оказалось возможным, хотя бы и дорогой ценой, оно было бы вполне допустимым и при известных условиях вполне целесообразным. Коммунистическая партия лимитрофа должна была бы выступать за такое соглашение, ничуть не связывая себе, конечно, рук в критике своей буржуазии. Здесь дело шло бы не о поддержке "своей" угнетенной буржуазии, не о национальной войне империалистского государства, хотя бы и слабого, а об использовании особых условий, в которых находится данное империалистское государство, большое или малое, чтобы облегчить оборону рабочего государства от нападения других империалистских государств.