Пока я не разделался с ларингитом, ребята боялись выйти за дверь. Только в окна смотрели. Они были уверены: что-то бродило там.

Итак, я оделся потеплее и отправился искать следы Гека Джонса на снегу. Едва дошел до дровяной кучи, как в тишине раздался голос:

— Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда!

Голос был в точности как мой. Я быстро обернулся.

Нигде никого.

Не стыжусь сознаться, что волосы у меня встали дыбом и сбили шапку с головы.

Следов на снегу тоже не было видно.

— Ты думаешь, у нас на ферме привидения? — спросил Ларри.

— Нет, — твердо ответил я. — Привидения всегда гремят цепями, завывают, как ветер, и стучатся в двери.

И тут в дверь постучались. Ребятишки вскинули на меня глаза. Мелисса тоже.

Я встал и открыл дверь, а за ней никого не было. Теперь и мне пришлось признаться, что по нашей ферме блуждает какой-то дух. До чего же это была шкодливая тварь! Постоянно то Горлана, то меня передразнивал.

Сон, конечно, он нам испортил. Бывали ночи, когда я вовсе глаз не смыкал. Все высматривал привидение, но оно не показывалось.

В конце концов ма и ребята начали поговаривать о том, что надо бросить ферму. Потом опять ударили морозы, и целых три недели дух молчал. Мы решили, что он куда-то убрался.

Мы вздохнули свободнее, можете мне поверить. Теперь уже никто не говорил, что нужно бросить ферму. Ребята без устали рылись в каталогах «покупки почтой», и все мы слушали граммофон.

— Па, нам очень хочется собаку, — как-то сказала Джилл.

— Собак, по-моему, нет в каталогах, ягнятки мои, — возразил я.

— Мы знаем, па, — сказал Честер. — Нет, правда, можно нам завести собаку? Большого лохматого сторожевого пса?

Я грустно покачал головой. Собака была бы разорением для нашей замечательной фермы. В этой дивной почве росло все, да еще как быстро. Помню, летом у крошки Кларинды выпал молочный зуб. Когда мы его нашли, он вырос так, что нам удалось его вытащить только с помощью блока.

— Нет, — сказал я. — Собаки часто зарывают в землю кости. Эти кости вырастут величиною с доброе бревно. Так-то, ягнятки мои.

Наступила весенняя оттепель, стали таять сосульки, и мы снова услышали стук в дверь.

Дух вернулся!

В эту ночь ребята спали все вместе, тесно прижавшись друг к другу. Сам я прошагал по комнате всю ночь. Мне казалось, этот стучащий, кукарекающий, копирующий мой голос дух выживет нас в конце концов с фермы. Если только я сам его раньше не выживу.

Рано утром я заковылял по грязи в город. Все говорили, что вдова Уитерби духовидица.

Я заявился прямо к ней. Она была маленькая и сухонькая, как кузнечик, и промышляла куплей и перепродажей ношеного платья. Но вот беда! Со зрением у нее стало плоховато, и она больше не видела духов.

— Что же мне делать? — спросил я, увертываясь от щенков-дворняжек, норовивших куснуть меня за ноги.

— Дело-то простое, — ответила вдова Уитерби. — Сожгите груду старых башмаков. Это очень помогает от духов.

Совет не показался мне толковым, но у меня не было выбора. Старуха стала рыться в грудах всякого старья, и я скупил у нее всю ношеную обувь, какая только нашлась.

— Вам нужна еще собака, — сказала вдова.

— Собака? — удивился я.

— Ну конечно, — сказала она. — Конечно. Как вы узнаете без собаки, прогнали вы духа или нет? Собакам дано видеть духов. Дворняжки в этом смысле лучше всех. Если вы заметите, что дворняжка поставила уши чорчком и застыла, делая стойку, как охотничий пес, можете не сомневаться — она видит духа. Тогда вам нужно сжечь еще парочку старых башмаков.

Итак, я купил у нее одного из лопоухих щенят и двинулся назад на ферму с огромнейшей корзиной старой обуви. Приближаясь к дому, я увидел в окнах лица ребятишек и услышал веселую музыку.

Но… что за чертовщина! Войдя в комнату, увидел, что никто и не думал заводить граммофон.

— Провалиться бы этому духу! — вскричал я. — Теперь он изображает оркестр Джона Филиппа Соузы в полном составе.

Ребята глазам своим не поверили, увидев, что я привел собаку. Впервые за всю долгую зиму они заулыбались. Все столпились вокруг щенка. И они торжественно пообещали мне, что будут следить, чтобы он не зарывал костей.

Не теряя времени, я сжег всю кучу старых башмаков. Ох, какая адская вонь при этом стояла! Я очень ясно себе представлял, как призрак зажимает себе нос и, дребезжа костями, удирает без оглядки.

После этого мы со щенком каждый день обходили всю ферму, и ни разу не было, чтобы он поставил торчком уши и сделал стойку.

— Есть такое дело! — вскричал я наконец. — Башмаки-то подействовали! Привидение сбежало!

Ребята выбрали имя для щенка. Они назвали его Хватом. Хват вырос и превратился в отличного пса. Наша урожайная почва дремать нам не давала, и мы приступили к весенним работам — сняли урожай помидоров и два — моркови в первый же день. Ребята мигом научили Хвата вести борозду, да еще какую прямую — как стрела.

Впрочем, с изгнанием духа наши неприятности не закончились. В одно жаркое утро мы засеяли ферму кукурузой. Стебли так и выскакивали из-под земли, тут же распуская листья и выгоняя початки. Свиньи Гека Джонса накинулись на них так, словно их специально пригласили обедать. Ох, как обрушилась на нашу кукурузу вся эта гнусная хрюкающая, визжащая орда.

— Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда! — крикнул я. — И Хват! Бегите! Спасайтесь!

Эти голодные, тощие, полудикие свиньи лопали стебли и обжирались сладкими початками. Потом они перерыли весь участок в поисках оставшихся морковок. И наконец повернули домой, цепляя землю набитым брюхом, а я пошел за ними следом.

— Гек Джонс! — сказал я. Он стоял в туче мух и ел мухоморную коврижку. Эта коврижка была сделана в основном из патоки и жженого сахара, мухи так и налетали на неё, и приходилось их все время отгонять. — Гек Джонс, сдается мне, вы морите своих свиней голодом!

— Помилуй бог, по-моему, они не выглядят голодными, — хихикнул он, отгоняя от своей коврижки мух. — Посмотрите-ка сами, сосед.

— Гек Джонс, — настойчиво повторил я. — Если вам хочется разводить свиней, вы должны выращивать и корм для них.

— А зачем, сосед? — засмеялся он. — Корму вокруг полно, и хрюшки могут прокормиться сами. Впрочем, если вам надоело хозяйничать, я мог бы предложить кое-что за ваш клочок земли.

— Гек Джонс, — сказал я снова, он был еле виден в этой туче мух, — если вы думаете, что ваши свиньи могут выгнать нас отсюда, то вы ошибаетесь, сэр. Либо заприте их в хлев, либо я в суд на вас подам!

— Никакой суд не заставит меня запирать свиней в хлев, — сказал он, заглатывая последний кусок коврижки и несколько мух в придачу — Да и никакой хлев не удержит этих бандитов, сосед.

Ну что ж, признаюсь, тут он был прав. Мы обнесли ферму забором, но эти чертовы свиньи расшвыряли его, как циклон. Мы натянули колючую проволоку; свиньи задержались только для того, чтобы почесать себе о нее спины. Как видите, она даже понравилась им.

Мы воевали с этими свиньями всю весну и лето. Посадили изгородь из кактусов — круглых, как яблоки, и колючих, как ежи, но хрюшек это не остановило. «Яблоки» они лопали, а колючками потом ковыряли у себя в зубах.

И все это время Гек Джонс стоял на пригорке, ел мухоморную коврижку и хихикал: «Хи-хи! Хо-хо!», а его свиньи все жирели и жирели. Хотите — верьте, хотите — нет, нам едва хватало овощей, чтобы хоть как-нибудь прокормиться.

Еще один такой сезон — и мы разорены!

Но вот лето кончилось; приближалась зима, очень холодная зима. Судя по всем приметам, она обещала быть на редкость холодной.

Помню, в конце октября мальчики пошли на речку удить рыбу и поймали зубатку. Так вот, на этой зубатке вырос густой зимний мех. Но и это еще не все. После первого снегопада ребята слепили снеговика. Наутро он исчез. Позже мы узнали, что наш снеговик перебрался зимовать на юг.

И вот она наконец пришла — зима трескучих морозов. Я не намерен отклоняться в сторону, но все же скажу, что был однажды такой случай: Полли уронила расческу, а когда подняла ее, та стучала всеми зубьями.