Впрочем, новость эта не слишком взволновала Иолая. Амфитриады отправились в поход с целой армией опытных солдат, ядро которой составляли воинственные аркадяне под предводительством бывшего аргонавта Кефея с сыновьями. А по дороге к ним примыкали безработные наемники, мечтающая о подвигах молодежь и просто искатели счастья всех мастей. Опять же, впереди войска летела слава любимца богов непобедимого Геракла, сына Зевса, за плечами которого всегда плещут крылья Тюхэ-Удачи.

И только проклятый палец в небе, насмешливо грозящий палец не давал покоя.

"Перст Судьбы", - нелепо мелькнуло в голове у Иолая.

5

Проснулся он с рассветом, наскоро перекусил - и когда нежно-розовый, не вполне проснувшийся диск Гелиоса выкарабкался из-за гор, копыта Иолаевых коней уже дробно стучали по Истмийскому перешейку, с каждой оргией приближая бывшего лавагета к Пелопоннесу.

Неподалеку от Коринфа Иолай снова направил упряжку в жерло очередного попутного Дромоса - и, вылетел на новую дорогу, словно демон Тараксипп [Тараксипп - букв. "пугающий лошадей"; демон из подданных Аида], подняв облака пыли и едва не врезавшись в семейство хилых акаций.

Скоро открылся мощеный булыжником въезд в белостенный Аргос, и Иолай шагом пустил коней к ближайшим воротам, надеясь узнать в городе свежие новости.

Но аргосцам было наплевать и на Геракла, и на Элиду - они сами собирались в поход на семивратные Фивы. Почему именно на Фивы, чем они так досадили или, наоборот, приглянулись аргосцам, осталось для Иолая загадкой.

К басилею города Амфиараю-Вещему - бывшему аргонавту и бывшему союзнику Геракла - Иолай не пошел. Не хотел быть в чужом пиру похмельем. Тем более, что Вещий Амфиарай наотрез отказывался идти на Фивы, а его двоюродный братец Адраст вкупе с целой компанией ахейских буянов усердно толкал аргосского басилея в спину.

- Прорицатель! - шептались на улицах. - Небось, чует, что пахнет жареным!..

Как всегда, дело не обошлось без женщины - Эрифила, жена басилея (сводная сестра воинственного Адраста, которую Амфиарай когда-то поклялся слушаться во всем) благословила мужа на войну, и теперь басилей-прорицатель, не в силах нарушить клятву, заперся во дворце и пил мертвую, проклиная жену, себя, Адраста, Фивы и вообще все на свете.

- Подкупили дуру-бабу! - шептались на улицах. - Ожерельем Гармонии [Гармония - жена основателя Фив Кадма; ее свадебное ожерелье (подарок Афродиты) являлось источником бед для владельца] подкупили!..

- Адраст посулил его Эрифиле, чтобы та уговорила мужа идти в поход!

- Сам ты Адраст... просто у кого что на роду написано...

- Проклятое ожерелье... проклятый поход, - бормотали старухи, делая охранные жесты.

"Кажется, еще одна скамья на "Арго" скоро опустеет", - подумал Иолай, покидая Аргос.

Уже у самого выезда из города до него донесся обрывок спора:

- ...из всех смертных!

- Врешь! Все знают, что сильнейший из смертных - великий Геракл, мой дальний родственник!

- Ха! Мой козел тебе родственник, и не дальний, а близкий! Говорю тебе - Молиониды теперь самые сильные! Потому как СРОСШИЕСЯ! Понял?! И двое их, и не разлучить их никак...

- Сам ты козел сросшийся! Тоже мне - Молиониды!.. Которых к тому же не по отцу, а по матери назвали!

- Сам ты по матери...

Конца разговора Иолай не расслышал - он спешил дальше.

Но в голове занозой засело странное прозвище: "Молиониды". Он уже слышал его раньше - и знал, о ком речь. Первые выродки Флегр, братья-Молиониды, сросшиеся воедино близнецы-идиоты, сыновья Молионы, сестры Авгия, и Трехтелого Гериона. Понятно, почему их прозвали по матери - Авгий в жизни не признается, кто на самом деле их отец. А на повредившуюся рассудком Молиону и вовсе никто не обратит внимания. Вот и строят люди догадки, примеряя в отцы Посейдона, Гелиоса, Авгиевого брата Актора, самого Авгия...

Всяко люди говорят. Только правду мало кто знает. А кто знает - тот молчит больше.

Братья-Молиониды. Союзники Авгия. Ктеат и... Эврит.

Совпадение?

В конце концов, имя "Эврит" встречается не так уж редко.

Палец в небе раскачивался, издеваясь.

Иолай убивал коней, мчась на запад.

Он должен был успеть.

6

...Этого прихрамывающего человека в изрубленном кожаном панцире с редкими бляшками, опирающегося при ходьбе на копье с погнутым наконечником, Иолай увидел, подъезжая к знакомой излучине Алфея; где-то ниже по течению должны были сохраниться остатки той запруды, которую соорудили близнецы лет четырнадцать тому назад [чтобы очистить Авгиевы конюшни, Геракл запрудил реки Алфей и Пеней, и поток воды смыл весь навоз (по слухам, вместе с конюшнями)].

Солдат понуро брел, не глядя по сторонам, и бывший лавагет, терзаемый нехорошими предчувствиями, поспешил остановить колесницу.

- Откуда путь держишь, герой? - с напускной ленцой поинтересовался Иолай, с трудом сдерживая волнение.

Солдат остановился, некоторое время тупо смотрел на Иолая; потом суть вопроса наконец дошла до него, и солдат разлепил потрескавшиеся губы.

- Из-под Пис.

- Ты случаем не из войска великого Геракла? - Иолай выбрался из колесницы и протянул солдату бурдюк с сильно разбавленным вином.

Солдат долго и жадно пил, потом вернул Иолаю изрядно полегчавший бурдюк и, утирая рот тыльной стороной ладони, хмуро ответил:

- Случаем.

- Неужто славный Геракл потерпел поражение, и его люди спасаются бегством? - наивно поднял брови Иолай.

Солдат неопределенно хмыкнул, присаживаясь у обочины.

Иолай поспешил сесть рядом.

- Мы с Гераклом так не договаривались! - после долгого молчания буркнул солдат и покосился на бурдюк, который Иолай ему немедленно вручил.

Солдат сделал еще несколько богатырских глотков - и тут его наконец прорвало.

- Не договаривались! - заорал солдат, брызжа слюной. - Не договаривались! Это не война, а божье проклятье! Сперва Молиониды эти, Авгиевы родственнички, Эреб их забери! Дерутся как демоны, не поймешь, двое их или двести... народу накрошили - ужас! Бронза не берет! Стрелы ломаются, копья отскакивают, мечи тупятся... не договаривались мы так!

- Сам видел, или как? - вкрадчиво поинтересовался Иолай.