Оливер Квейд, откинувшись со стулом к радиатору центрального отопления и водрузив босые пятки на кровать, углубился в утреннюю газету. Чарли Бостон лежал в постели, укутавшись одеялом, и смаковал «Потрясающие признания».

Словом, в жизни Человека-энциклопедии Оливера Квейда и его ближайшего друга и помощника это была обычная, безмятежная передышка после завтрака.

Но Жизнь бесцеремонно вторглась на этот крохотный кусочек блаженной Утопии. Жизнь в облике управляющего гостиницей «Орёл», который настойчиво барабанил в хлипкую дверь номера. Квейд положил газету и вздохнул.

— Чарльз, может быть, ты откроешь дверь и впустишь этого Серого волка?

Чарли Бостон нехотя вылез из-под одеяла и сердито спросил:

— Ты думаешь, что к нам пожаловал управляющий насчёт платы за номер?

— Конечно. Впусти его, пока он не выломал дверь.

Это был действительно управляющий. В правой руке он держал разлинованный листок бумаги, на котором были нацарапаны грозные цифры.

— Я по поводу платы за номер, мистер Квейд, — произнёс он сурово. — Деньги нам нужны сегодня.

Квейд озадаченно посмотрел на управляющего.

— Плата за номер? Деньги?

— Разумеется! — негодующе фыркнул управляющий. — На этой неделе я уже третий раз прихожу к вам за ними.

Взгляд Квейда прояснился. Он сбросил ноги с кровати и опустил их на коврик одновременно с передними ножками стула.

— Чарльз! — Раскаты его голоса потрясли комнату и заставили управляющего гостиницей вздрогнуть. — Ты что, забыл взять деньги из банка и оплатить этот несчастный счёт?

Чарли понял, намёк.

— Чёрт возьми, какая досада! Вчера по дороге в банк я встретил нашего старого приятеля Джона Белмонта из Нью-Йорка, и он утащил меня в бар Палмер-Хаус поболтать за коктейлем. А когда я вырвался оттуда, банк уже был закрыт.

Квейд с видом крайнего отчаяния всплеснул руками.

— Вот видите, мистер Крайгтон, на него ни в чём нельзя положиться. Теперь я должен в такую скверную погоду сам идти в банк за деньгами!

В глазах управляющего вспыхнул недобрый огонёк.

— Послушайте, вы меня водите за нос… — начал было он, но Квейд стремительно перешёл в наступление.

— Кстати, мистер Крайгтон, у нас есть к вам претензии. В номере плохо топят. Кроме того, этот идиот из соседнего номера вчера до полуночи не давал нам спать своим радиоприёмником. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы он сегодня утихомирился. И сделайте что-нибудь с отоплением. Я терпеть не могу жить в холодных номерах.

Управляющий устало вздохнул:

— Ну хорошо, я позабочусь об этом. Но насчёт платы…

— Разумеется, — прервал его Квейд. — Да, вот что: ваша горничная оставила сегодня утром только два полотенца! Прошу вас проследить, чтобы нам прислали ещё два. И немедленно!

Управляющий ушёл, хлопнув дверью. Оливер Квейд ухмыльнулся и снова взялся за газету. Но Чарли Бостон не дал ему погрузиться в чтение.

— Ты здорово отделался от него, Олли, — сказал он. — Но это в последний раз, можешь мне поверить. Готов держать пари, что нас выставят отсюда ещё до вечера.

Он грустно покачал головой.

— Подумать только: Оливер Квейд, величайшие мозги страны, сегодня вечером будет скитаться по улицам при пяти градусах выше нуля.

— Вовсе нет, Чарли, — вздохнул Квейд. — Я как раз хотел сказать тебе, что сегодня у нас есть шанс подзаработать. Вот почитай: «Птицеводческая выставка в большом Чикаго».

Глаза Бостона на миг загорелись и снова погасли.

— Ты думаешь, мы там сможем заработать столько, что нам хватит заплатить за гостиницу?

Квейд натянул носки и обулся.

— Там будет видно. В газете говорится, что продано двадцать тысяч входных билетов. Должно же среди такой уймы людей найтись хотя бы несколько желающих пополнить свои знания. Ну, ты готов?

Чарли направился к платяному шкафу, взял два пальто и тяжёлый чемодан.

Без малого две мили отделяли гостиницу от выставки, но денег на такси не было, и приятели отправились пешком. Когда они подошли к выставочному залу, Квейд предупредил Бостона:

— Теперь не зевай, Чарли. Действуй так, как будто мы участники выставки.

Квейд открыл наружную дверь и бодро двинулся мимо окошечек билетной кассы к входу в зал. Человек в униформе, стоявший у двери, протянул руку за билетами.

— Хелло! — приветливо воскликнул Квейд. — Как поживаете?

— Ничего, спасибо, — ответил билетёр. — Ваши ребята уже прошли?

— Конечно. А мы задержались: надо было тут кое-что прихватить. Б-р-р! И холодище же сегодня! Ну, всего! — И с этими словами Квейд проскользнул мимо билетёра.

— Привет, приятель, — буркнул Бостон, устремившись вслед за Квейдом.

Высокий, просторный зал был почти весь заставлен проволочными клетками, нагромождёнными в два этажа. В каждой клетке сидело по одному пернатому экспонату.

— Ух, сколько жратвы! — заметил Бостон.

— Не произноси здесь этого слова. Птицеводы относятся к своим курам очень серьёзно. Называй их «прекрасными птицами», «элегантными созданиями» или ещё как-нибудь в этом же духе… Чёрт бы подрал этих газетчиков!

— А что?

Квейд обвёл рукой зал.

— Написано, что на выставку раскуплено двадцать тысяч билетов, А сколько ты здесь видишь людей?

Бостон огляделся.

— Если наберётся полсотни, значит, я кое-кого посчитал дважды. Двинемся обратно?

— Куда? Держу пари, что управляющий сменил замок в двери, как только мы ушли из гостиницы.

— Ну и как теперь быть?

— Я примусь за дело.

Квейд пробрался по узкому проходу к дальнему концу выставки, отыскал местечко, по недосмотру устроителей оставшееся свободным, соорудил из куриных клеток трибуну и начал говорить. Человек-энциклопедия обладал поистине изумительным голосом. Те, кому доводилось его слышать, всегда поражались, откуда мог взяться у такого тощего человека голос потрясающей силы.

— Я, Оливер Квейд, Человек-энциклопедия, — гремел он, — самый сведущий человек в стране. Я знаю ответы на все вопросы: что было вначале — яйцо или курица, любую историческую дату с древнейших времён, численность населения всех городов Америки. Я знаю, как выводить мышей на птицефермах, как кормить кур, чтобы они лучше неслись. Все. Все, что есть под Солнцем. В любой области — в истории и в естественных науках, в сельском хозяйстве и в математике.

Люди, рассеянные по залу, начали собираться к трибуне Квейда.

— Пусть меня кто-нибудь спросит. Дайте мне доказать, что я Человек-энциклопедия, знающий ответы на все вопросы. Проверьте меня в любой области — будь то история, естественные науки, математика, сельское хозяйство, всё что угодно!

Квейд ткнул своим костлявым указательным пальцем в сторону низенького пожилого фермера с грубыми чертами лица, одетого в порыжевший халат.

— Вот вы, сэр, задайте мне вопрос!

Фермер смутился.

— Так ведь я… у меня никаких вопросов нет… Впрочем, есть. Каков официальный рекорд яйценоскости у кур?

— Это сущий пустяк, — улыбнулся Квейд. Он драматически простёр руку. — Хороший вопрос, но ответить на него ничего не стоит. Наивысший рекорд равен трёмстам сорока двум яйцам. Он был установлен в 1930 году в Афинах, штат Джорджия, на конкурсе несушек курицей породы белый леггорн. Правильно я говорю, мистер?

Человек с грубыми чертами лица неохотно кивнул.

— Верно, хотя я и не пойму, откуда вы это знаете. Об этом и из птицеводов-то мало кто помнит.

— О, вы просто забыли! Я ведь сказал, что я самый сведущий человек в стране. Я знаю ответы на все вопросы по любой теме. Не стоит задавать простых вопросов. Испытайте меня на чём-нибудь потруднее. Вот вы, — он ткнул пальцем в тощего сумрачного мужчину, — спросите меня о чём-нибудь.

Мужчина задумался, закусив губу, потом сказал: