— Очень важную новость сообщил мне бай Станко… Гамид при нем обмолвился о султанском фирмане, в котором идёт речь о новом походе на руснаков. Думаю, было бы интересно знать подробное его содержание, бай Младен, а?.. Вот почему я так торопился к вам…

— Спасибо тебе, друг Димитр! — с чувством произнёс воевода. — Спасибо тебе от всей Болгарии за верную службу… Ты принёс очень важное известие, и мы теперь сообща подумаем не только над тем, как захватить Гамида, но и как овладеть султанским фирманом.

— А что это за штука — фирман? — спросил протяжно степенный Грива.

— Фирман, друзья, — это султанский указ, — пояснил воевода. — Если бы нам удалось раздобыть его, мы, очевидно, смогли бы узнать о необычайно важных и серьёзных делах. Если в нем действительно говорится о новом походе турок на Украину, то мы узнали бы о начале его, количестве войск и кому поручено возглавлять поход. Так я думаю…

— Гм, то было бы вправду хорошо раздобыть ту штукенцию, панство! — прогудел Спыхальский.

— Безусловно, — поддержал его Звенигора. — Во что бы то ни стало мы должны немедленно выступить в Сливен.

Он вопросительно взглянул на воеводу, ожидая его поддержки.

Воевода Младен немного помолчал, должно быть в мыслях решаясь на что-то. Потом сказал:

— Ясно одно — мы должны это сделать немедленно. Но как? Кто пойдёт на это?

— Гамид живёт в хане Абди-аги, — вставил Димитр. — Его охраняют.

— Мы с Драганом уже бывали в том хане, — промолвил Звенигора. — Думаю, и теперь следует идти нам. Двоих вполне достаточно.

— Нет, должно быть, втроём лучше, — засомневался Драган.

— Тогда я — третий! — поднялся Спыхальский.

— Нет, нет, пан Мартын, — поспешил отказаться Арсен от помощи своего шумливого, запальчивого друга. — Мы на тебя и одеяния янычарского не подберём.

— Тогда пойду я, — произнёс Якуб. — Мне…

Но неожиданно его перебила Златка:

— Нет-нет, за третьего буду я! Я очень хорошо, лучше всех вас, знаю Гамида, его повадки. По скрипу половиц под ногами я могу узнать не только его самого, но даже в каком он настроении…

— Ну что ты, Златка… — начал Арсен. — Там нужен воин, который умел бы…

Девушка не дала казаку закончить мысль:

— …который умел бы стрелять, хочешь сказать?.. Отец, скажи ему! — обратилась она к воеводе.

Младен развёл руками. Неожиданное желание дочери наполнило его сердце гордостью: он вдруг увидел в её характере то, чего сам желал своим детям, когда они появились на свет, — смелость, решительность, верность отчизне и готовность отдать за неё жизнь. Но как отпустить её, девушку, на такое опасное дело?

Он заколебался.

— Да, Златка умеет хорошо стрелять, — произнёс погодя. — И на коне ездит… Но сможешь ли ты, — обратился он к ней, — проявить выдержку и силу духа в обстановке, в которой вы окажетесь там?

— Выдержку и силу духа только и можно проявить в сложной обстановке.

Здесь вмешался Драган.

— А я вот думаю, — сказал он, — Златка будет полезна нам больше, чем кто-нибудь другой. Она прекрасно знает турецкий, одно это много значит. Кроме того, вдруг все сложится так, что она окажется необходимой, как приманка для Гамида.

Девушка благодарно взглянула на молодого гайдутина. Арсен же остался недоволен словами своего друга и хотел резко возразить ему. Однако Младен прекратил их спор.

— Я согласен, — промолвил он. — Дочь воеводы имеет право подвергать себя опасности наравне со всеми… Теперь, друзья, обдумаем все получше — и в путь!..

Из-за Родопов подул тёплый ветер, и снег сразу посерел, пропитавшись водой. По улицам Сливена зажурчали быстрые ручьи.

Возле хана Абди-аги остановились три всадника. Судя по одежде, это были два аги из конного отряда и молоденький воин-слуга. Привязав лошадей к коновязи, они направились к дверям.

В хане было полутемно и пусто, если не считать четырех аскеров, которые после сытного обеда дремали в углу за своим столом, да самого кафеджи Абди-аги. Увидев новых, незнакомых посетителей, кафеджи сложил в приветствии руки перед длинной седой бородою и с неожиданной для его возраста резвостью кинулся навстречу гостям:

— Салям, правоверные! Мой дом к вашим услугам.

Несмотря на то что в городе было много войск, прибыли хана не приносили его хозяину удовлетворения, и Абди-ага искренне радовался каждому новому человеку, переступающему его порог с курушем в кармане.

— Ночлег и обед для троих, — произнёс один из прибывших, бросая на стол золотую монету.

Абди-ага низко поклонился высокому красивому аге, который с такой небрежной лёгкостью бросается золотыми динарами, словно он испанский инфант.

— Все будет к вашим услугам, высокочтимый ага!

Он провёл прибывших на второй этаж своего большого дома, открыл изъеденные шашелем двери и ввёл в просторную комнату. Цветные стекла окон пропускали мало света, и здесь было сумрачно, как и внизу.

Повеяло застоявшимся воздухом помещения, в котором редко живут люди.

— Располагайтесь, высокочтимые! Сейчас слуга принесет вам обед, — сказал Абди-ага и, взглянув на высокого, в котором признал старшего, спросил: — Осмелюсь узнать, ага, как долго вы собираетесь пробыть в нашем городе?

— Это будет зависеть от многих обстоятельств, кафеджи-ага.

— Вы впервые в нашем городе? Мне кажется, я уже имел честь встречаться с вами…

— Ошибаешься, кафеджи-ага. В Сливене я впервые, — ответил тот, поворачиваясь спиною к окну, чтобы свет не падал ему на лицо.

— Возможно, я ошибся. У меня бывает много разного народа, да и зрение стало слабеть с годами. Пусть извинит меня высокоуважаемый ага, — пробормотал хозяин, пятясь к дверям.

— Арсен, как ты думаешь, узнал он тебя или ему действительно показалось что-то знакомое в твоём лице? — тревожно спросил молодой аскер, когда затихли шаги кафеджи.

— Не волнуйся, Златка. В этом одеянии меня и родная мать не узнает, а не то что этот старый турок. Но все же надо быть осторожным, — ответил Звенигора, снимая архалук из дорогого сукна. — Думаю, все будет хорошо. Тем более, что мы здесь не задержимся.

— И все же я пойду проверю, не донесёт ли на нас этот старый лис, — сказал третий аскер. — Меня здесь никто не знает.

— Иди, Драган, но не мешкай, — согласился Звенигора. — Гамид должен вот-вот прибыть…

Драган вышел.

В комнате наступила та тревожно-радостная тишина, которая бывает только тогда, когда остаются наедине двое влюблённых, между которыми ещё не установилось такой близости, что позволяла бы держать себя непринуждённо. Златка подошла к окну, не столько стараясь сквозь давно не мытые, мутные стекла посмотреть на площадь, сколько пытаясь создать такое впечатление. Арсен любовался её небольшой стройной фигуркой, нежным овалом лица, тонким чёрным локоном, что предательски выбился из-под шапки аскера.

— Златка!

Девушка тут же повернулась к казаку, будто только и ждала его восклицания. В её глазах сверкнули искорки. Арсен подошёл порывисто, взял девушку за руки.

— Любимая, я ещё раз прошу тебя: пока не поздно, оставь нас с Драганом вдвоём! Это очень опасная затея…

— Арсен, я сама настояла на этом, и отец мне позволил…

— А я не позволяю. — Он обнял её. — Слышишь? Не позволяю! Ты подвергаешься страшной опасности!

— С тобой мне ничего не страшно, мой юнак! Я верю, что все закончится благополучно…

Она попробовала освободиться из его объятий, но делала это скорее инстинктивно, так как душа её рвалась к нему. Алели её уста, глаза сияли. Внезапно девушка ощутила горячий поцелуй. Губы Арсена нашли её уста и обожгли неведомо сладким огнём, что проник в самое сердце…

— Ой!..

— Любимая! Хотя бы теперь послушай меня! Я буду спокоен, если буду знать, что ты в безопасности, — шептал Арсен, — что тебе ничто не угрожает… Почему ты не послушала меня раньше, ещё там, в стане?

— Теперь тем более никуда не уйду от тебя, — ответила Златка. — Я не хочу пережить тебя…